Не впопыхах - поэма 60-62

60.
Прими подарок, крайний Север, –
мои печальные стихи,
которые явились в сквере,
где тени прошлого легли
на травы и кусты густые
по воле Бога и мечты.
Там речи не нужны пустые,
коль помыслы всегда чисты.

Хожу не мимо, посредине
и вижу тундру, океан,
дрейфующие в море льдины
и набегающий туман,
идущий с Полюса свободы,
но с непонятной стороны.
Сиянья по небу обводы,
переливания странны.

А южный берег в перламутре
и даже летним в тундре днём.
Сверкают льдины словно люстры,
горят пылающим огнём,
и закипает синий чайник.
Костёр на берегу горит
и всё глубоко дышит тайной –
о многом в тундре говорит.

Над нами облака, летают
в них самолёты без конца,
следы от них бесследно тают
и нет по осени листа,
а сразу падают снежинки
и покрывают тундру всю.
Пурга смешает снег, дождинки,
мечту красивую мою.

Растут торосы постоянно,
а ветер опресняет их.
Вершится это, вероятно,
чтоб записать успел я стих,
подняться по-над тундрой в небо
и Полюса достичь Земли,
где я давно, давно уж не был –
года пургой след замели.
61.
Всё начиналось под горою –
высоким берегом обским.
Я чувствовал себя героем,
и под вниманием людским
цвела мечта моих полётов
по дальним весям, городам.
Всё было за глухим заплотом,
я предавался там стихам.

Читал Есенина и Блока,
а также с Пушкиным дружил.
Меня прельщала даль-забока,
в которой без конца кружил.
Взбирался по весне на “Стрелку”,
и предо мной стелилась Обь
и представала речкой мелкой,
казалось, перейду всю вброд.

На берегу, обрезом водным
шёл, понимал, переплыву
непринуждённо и свободно
и не во сне, а наяву.
Свершилось всё гораздо позже,
когда усвоил стиль я брасс,
конечно же, случилось всё же,
поднялся на гору Парнас.
62.
Вас, отвлекая, привлекают,
поверили чтоб вы в абсурд,
что Авена убил брат Каин.
Так это ж настоящий блуд,
но утвержденья убеждают,
что было именно всё так.
И камни тут же в вас кидают,
и на горе свистит вновь рак.

Понять такое невозможно.
Поверить в это? Да легко!
Хотя всё очевидно – ложно –
от истины всё далеко
так отстоит и вам не видно,
что было в сути за бортом.
Становится не вам обидно,
разгадка кроется в былом.

Но состояние тревожно,
абсурдность вам видна ясней.
Конечно, в жизни всё возможно
и до скончанья ваших дней
находится в вас убеждённость.
Исправить ничего нельзя,
немыслима сама бездонность,
но пешка втиснута в ферзя.