Вот штука III

Похоронив родного брата,
Студент пал глубже… сам в себя.
А тут еще и мать, и батя
Слегли от горя за Куля.
А тот, «чечен», стал за героя:
Один звоночек из района –
И стены школы, и ДК
Накрыл портрет «фронтовика».
Родители – «доходят» оба.
Пришлось тут парню позабыть
Стамбул, учебу, моря зыбь
И южное без облак небо.
Скотинка, дом и огород, –
Труд сельский весь на плечи лёг.

«Взял в оборот, хомут накинул», –
Точнее были бы слова.
С утра до вечера гнуть спину,
И дни, и месяцы, года, –
Вот долюшка крестьян извечно;
Друзья, всё это вам известно.
Но всё равно тут автор вновь
(Крестьянская в поэте кровь!)
Черкнёт куплетик про житуху
Деревни, хутора, села;
Хоть их эпоха отошла,
Дав «джунглям каменным» дорогу.
Глядь, уж стремглав рванулся в бег
На свете двадцать первый век.

Труда студентик не чуждался, –
Он с ним уж с детства ведь «на ты»;
Работой только и спасался
От серой тягостной тоски.
Душой отзывчивый и добрый,
Всегда и всем помочь готовый, –
С утра до ночи во трудах
Йован крутился. Но в глазах
Какой-то грусти блеск нездешней
Стоял прощальною звездой, –
На пару как бы со слезой.
Горел нутром, видать, сердешный.
Но – что ж так жутко он страдал?
На всей земле никто не знал.

Тоскливо так! И – парень запил.
Лишь безответная любовь
Ему за солнце... Так «дотопал»
До майских ласковых деньков.
В медпункт наведался однажды –
Поранился жестянкой как бы;
И всё вздыхал, и весь горел;
Но бледен был, как школьный мел.
А рану ту перевязала
Больному Настя-врач, спеша;
Не чуяла её душа, –
К себе любовь в нем не узнала!
А вечером её зовут:
«Студентик… нож – в себя! Там труп!».

(продолжение следует)
***