Проводник

Как всегда, без ответа гадать, а придёт ли сегодня сон?
На часах уже времени нет (я вечный его должник).
Вот опять покупаю билет и сажусь в последний вагон,
Спрятав уши и длинный нос в старой кофты своей воротник.

Двери, шумно и резко вздохнув, распугают заснувших собак,
Пассажиры с тоскою Луны провожают остывший перрон.
Поприветствовав всех безнадёжных и сбитых с пути бродяг,
Вдоль плацкарта вальяжно пройдёт чей-то кот по кличке Харон.

Тамбур выдохнет сизый дым, по стаканам прольётся горечь.
Машинист стянет брови вниз, встретив спящий вдали семафор.
Горло сдавит бессонница-дрянь, коварная, подлая сволочь,
Из-под левой ключицы услышав забытый, осенний минор.

Сердце джазом уютным пройдёт по натёртым до блеска рельсам.
На пустой простыне ляжет ручка и с краёв обгоревший дневник.
«Не могу я быть ангелом, бред, но я вряд ли смогу быть и бесом...»
Вырываю листок. Подожду, когда снова придёт «проводник».

Виртуозно чечётку дробит старый-добрый железный состав.
То меняя ударов темп, то смещая акценты, то ритм.
Он всегда принимает теплом, по-приятельски всех, кто устав,
Хочет времени ход потерять, стать невидимым или забытым.

Надоело бояться и ждать, а зайдёт ли сегодня смерть?
Я сыт ею по горло, увы, даже сдуру запасся впрок.
И вот так каждый год сижу и жду маленький, скромный конверт
С открыткой и строчкой: «Привет! Ты сегодня покушал, сынок?»

Вдоль озябших полос-проводов, царапин на полках и трещин
Разлетятся тревожные мысли, словно стая замёрзших ворон.
«Молодой человек, конечная! Не забудьте при выходе вещи!»
Улыбнётся седой проводник и вальяжный, довольный Харон.