Всякая всячина

             Пейзажи
 (из стихотворения "Моя монголка")

Над водою глад осенний,
Вдруг растаяла жара...
И лучи блестят посменно,
Создавая зеркала.
Всё вихрится, как в театре:
Лужи, гнёзда, павший клён,
Колокольный звон от Лавры,
МокротА со всех сторон.
Этот мусор- храбрый рыцарь,
Волокита волокит:
Осень- перья от жар-птицы
Или тысячи жар-птиц.
Дует, кроет свист ивОлги,
Между сосен белки прыг.
Даже там, на ели колкой
Есть своя святая жизнь.




              В ту степь

      Cum Brahma Lucem vidit

  С тех пор как Брахма видел свет,
Одолевает род потребность,
И по влечению во грех
Души содрАлась белоснежность.
  Не бойся дела, трус и мастер,
Остерегайся перспектив.
Разбей яйцо, как старый Брахма,
Летай как голубь, а не гриф.
  Вот шестилицый скомкал чётки
И свистнул, дёрнувши гусЯ.
Зачем армада книг плетёнки,
Когда с тобой Святой Лука!
 

         Кто жил и мыслил

  Слова наполнили палитру
Благоразумия и чувств,
Один лишь Пушкин в лабиринте
Нашёл убежище искусств:
Сочлися молодость и ода,
Сочлися солнце и гроза.
 Теперь для русского народа
 Жива той древности чета.
 
  А кто же Пушкин? Жаркий айсберг,
Впитавший реки и моря,
Сваривший близости и дали,
Переварив куски огня.
Огромен, ярок сей хранитель
Неугасимого костра.
 И строчкой книги, точно нитью,
 Связал поныне россиян.

             
             xxx

  Ты отошёл легко и тихо
С дрожащей бусиной в руках,
Наставник наш и духовник ты,
И пастырь иеромонах.
  Мы по тебе судили страсти,
Мы обличали грех с тобой...
А всё, что было в Божьей власти:
Он даровал тебе покой.
  И коль придёт ещё корабль
К лазурной пристани брегам,
Мы тихо скажем: "Флавиане,
Напомни Господу про нас".


         Собачье сердце

  Я, никому ненужный Шарик,
Пригрет, обласкан был Тобой.
Прибежищем был столб фонарный,
Теперь прибежище- Дом Твой.
  Выходит интересный опыт,
Совсем иной эксперимент:
Сегодня я- частичка Бога,
Вчера- народа элемент.
  Но, несмотря на то, собакой
Купаюсь, падший, во гресЕ,
Горю бревном, гнию без плача
Да всё мечтаю о себе.

               
             Аминь.

  Он мог кричать: "Осанна!" средь "Анафем",
"Анафемой" разИть в среде "Осанн".
Картечи громыхнули под ногами,
И тело отлетело от коня.
  По ком в соборе служат панихиду?
Зачем рыдаешь, солнечный желток?
С Тобой терпел он скорби и обиды.
Шинель порвАла в марличке псалом.


          Чего имеем мы

Хотя имеем многое,
Но вечно в нищете.
Не ценим дорогого мы,
Поэтому в беде.
 Мы рвёмся к небу звёздному,
 Мы падаем в астрал,
 Но ценность разве много ли?
 А ценность любит нас.


              Дай!

  Отдай друзьям краюху.
Что будет из того?
Насытят нА день брюхо
Да встанут в ряд врагов.
  Учи людей в пекарне
Готовить свежий хлеб-
Ты станешь атаманом,
Про то напишут герб.
  Здесь вывод лёгкий-лёгкий:
Учи людей сетям,
А рыбу кинь в помойку-
Улучшится судьба.

               
              Знаешь?

  Отродясь не видал город Грозный,
Не слепила мне уши пальба,
Но один, возвращавшийся в Тосно,
Обозначил оттенок Отца.
  Мы- добра и мечты суррогаты,
Наше слово и гнев и покой.
А ты знаешь, кто самый богатый?
Тот, кто нищий, раздетый, больной.


        Тайна старой книги

  Порою видишь молчаливых
Как старой книги рукопИсь
И поднимаешься из нивы
В прохладную былую высь.
  Бегут по строчке стОлбов вёрсты,
Гоня столетия за миг,
Воображенье с гладкой шёрсткой
Бежит туда, в страду куниц.
  И развернувшись снова лихо,
Абзац теперь оживших слов
Преобразился новым ликом:
Глаза в глаза глядит Христос.




 Блаженным хором окружённый
      (циклик для Маргариты)

1
xxx

В пречудном мире песнопений,
В премудром мире пёстрых сов
Среди натуг принебрежений
Мерцала быстрая любовь.
От этих чувств взлетаешь к звёздам;
Как путеводная звезда,
Ясней сияет небо солнцем
Для хлипких палуб корабля.
Но солнце лыбится как Разин:
Глядит в влюблённых тошный ад
И наравне- Эдемский Садик,
Святая Мать, Сам Бог и Рай.


2
xxx

Когда вновь встретились с тобой,
Взыграли памятные чувства,
И от падений до искусства
Везде мерещится покой.
Глядим в тюремное оконце,
Грызя с водою сухари,
А над людьми Ершулаим,
Всё плача, ждёт детей под Солнцем.