Хмельное лето. Глава 2

Хмельное лето. Глава 2.

– Ах, вот он, какой Крым! Море, Гена, смотри море.
Восхищалась Надя, пока ехали в автобусе.
– Ты, что море никогда не видела? Спросил, усмехаясь Гена.
– Чёрное не видела, но я видела Северный океан, когда к Грише в гости с мамой летали. там снега и лёд, скалы ледяные, но тоже изумительная красота.
– Что может удивительного во льдах.
– Там не только лёд, там тоже красиво. На побережье всё есть, кроме южных растений. и лето там необычайное, а сияние какое. Это что-то! А здесь другое. Это не сравнимо разное, Гена. Ах, какая красота! Ливадия! Знаменитая Ливадия! Осмотрим всё. Правда Гена?
– Осмотрим. Ответил он не хотя, с каким-то безразличием.

Гриша купил им путёвки в санаторий «Советский полярник», но пришлось их уступить тому, кому были более нужнее. Ведь молодожёнам не нужны разные процедуры и поэтому купил в Ливадию.
Пусть наслаждаются отдыхом. Думал Гриша, от души желал сестре счастья, хотя не надеялся, что у сестры будет счастье с Геннадием, но раз выскочила замуж, пусть наслаждается, а там посмотрим. И как чуяло его сердце, так и произошло, счастья не получилось. Даже отдыха не получилось.

Разбирая вещи в номере, Гена спросил.
– Надюша, а где твои украшения?
– Какие украшения? Серги и талисманчик на мне. Надя показала кулончик на золотой цепочке, там было фото, где запечатлена была вся семья. Надя совсем кроха на руках у отца, и Гриша с мамой. И колечко обручальное тоже на мне. Вот оно.
Ответила Надя, улыбаясь, подняла руку, показывая кольцо.

– Я говорю о тех украшениях, которые были на тебе в дни свадьбы и ещё бабушки твоей. Ведь она тебе их подарила? Я так понял?
– Да, любимый. Ответила Надя, обнимая Гену. Бабушка мне почти все свои украшения подарила.
– А, где они?
– Дома естественно, в сейфе. Зачем мне украшения на отдыхе. Ещё случится что. Это очень дорогие вещи.
– Вот ты и дурында. Здесь тоже сейф есть.
– Ну и что, что есть. А дорога была и потом куда я буду здесь надевать. Ген мы приехали отдыхать. И зачем тебе мои украшения? С удивлением посмотрела на мужа и увидела красное от злости лицо. Ты, что Ген? Что с тобой?

– Ничего. Ответил Гена. Я думал, мы в ресторан пойдём, хотел увидеть тебя красивой.
– А без тех украшений я уже не красивая?
– Красивая, красивая, но я хотел показать, какая ты у меня и мне для тебя ничего не жалко.
– Правда? Ген? Ничего, ничего?
– Правда.
– Ой, тогда купи мне, что-нибудь здесь. Здесь же есть магазин, где продаются настоящие вещи, а не ширпотреб какой-то и  бижутерия.
– Зачем? У тебя и так всего полно.
– Да, есть, но это всё дарили мне мама, бабушка, Гриша, а мне хотелось, чтобы ты мне, что-нибудь подарил.
– Зачем?
– Ну, как зачем? Ген, мне хочется. А то даже кольца нам Гриша купил. Это совсем не обручальное получается. Вот и прошу, купи ты мне и подари. Надень на палец мне своё кольцо.

– И как бы я тебе купил кольца в дефиците таком?
– Не знаю. Гриша-то купил.
– Что ты равняешь его и меня. Он же пройдоха.
– Что ты такое говоришь, Гена? Какой же он пройдоха? Ты меня обижаешь.
Он военный человек и много работает. Он исследователь. Ты же не знаешь ничего. И своей семьи у него нет, вся семья его это мы, поэтому он и тратит на меня, да на маму с бабушкой.
С обидой произнесла Надя.
– Извини, если тебе будет легче от моих извинений.
Произнёс Гена в грубой форме, но Надя не замечая его тона, обняла его и произнесла.
– Всё же мне хотелось и от тебя получить подарок.
– Подарю, когда-нибудь, подарю. 

Ответил Гена. И больше не сказав ни слова, вышел из номера, и до самого вечера его не было. Надя была ошеломлена поведением Гены, и у неё  от необычного такого разговора остался неприятный осадок. Она так огорчилась, что слёзы сами покатились по её щекам.

– Что это было? Ему, что только мои украшения нужны? Зачем?
И шмыгая носом, глотая слёзы, продолжила.
Ну, точно так. Ведь он ещё в школе учились, интересовался ими.

Надя ещё со школы знала, как Гена восхищался бабушкиными украшениями. Однажды Гена заявился к ним в дом без приглашения. Нади дома не было, когда она пришла, Гена сидел за столом у бабушки в комнате и рассматривал её украшения. И вздумалось же бабушке в тот день, отчего-то полюбоваться, рассмотреть все свои украшения. Она часто делала так, часто вспоминала свою юность, балы.
Часто рассказывала о себе, юной девице, когда она только начинала блистать, но переворот власти, революция, страшная гражданская война, ссылка, это всё превратили её жизнь в невесть что. Но после грусти и ностальгии у неё проявлялась новая энергия к жизни, и, вытерев слёзы, смеялась и говорила, что жизнь в любом её состоянии прекрасна.

Вот и в тот раз она только всё стала раскладывать на столе,  раздумывала, что оставить в домашнем сейфе, а что всё же отвезти в банк, так всегда и упорно требовала её дочь Вера, мать Нади. На этот раз она твёрдо решила положить в банк.
И только разложила на столе, как некстати появился Гена, без стука вошёл в её комнату. Увидев его, бабушка в испуге, хоть запоздало, но вспомнила, что не закрыла ни входную дверь дома и даже свою комнату не закрыла на ключ.

А Гена, как он позже пояснил, что Надю он не нашёл в её комнате, а из этой слышен был разговор бабушки, вот он и вошёл.
Бабушка, как всегда разговаривала сама с собой.
Увидев на столе драгоценности, которых он в жизни не видел, лишь только по телевизору и то, что можно было рассмотреть на черно-белом экране, он восхитился и просил рассказать о них.
Удивлялся, что некоторые очень старинные и цена их безмерная.

Надя, застав такую картину, испугалась, позвала Гену в свою комнату, но тот не хотел уходить и сидел не выпуская из рук одно колье.
Надя всё тянула его за руку в свою комнату, понимая, если сейчас вернётся мама, то достанется всем, но не успела. 
Мама пришла, и услышав шум, тоже заглянула к бабушке. Надя, взглянув на её лицо, поняла, взбучка и ей и бабушке обеспечена. Мама молча подошла к столу, отобрала у Гены украшение, положила на стол и свернула скатерть вместе с украшениями, отобрала объёмную шкатулку, что оставалась в руках бабушки, и все украшения унесла, спрятала в тайник, который знала только она. Затем вернулась, выпроводила Гену и устроила свой разнос.

Бабушка спросила, куда мама дела её наследство, потому, что не знала, где находится схрон у Веры. Ни бабушка не знала и Надя не знала. И как бабушка не просила вернуть и положить в сейф в бабушкиной комнате, мама не сдалась. Говорила, что согласна положить их в банк, но мама не велась на уговоры, и ответила.

– Нет их. Украшений больше не существует. Вон довольствуйтесь бижутерией. Не думала, мама, что ты прожила чуть ли не век своей жизни и смогла вырваться из таких капканов, где люди погибали, а здесь вляпалась.
–  Куда я вляпалась, Верочка?
–  Разве можно показывать посторонним людям такие украшения?
–  Верочка, ну я же не знала, что он придёт.
–  Какое безрассудство мама, знала, не знала. Дом должен быть всегда закрытым на замок, если тебе захотелось снова вспомнить свою юность, то тем более, и свою комнату на ключ закрыть. А Надежда развела здесь проходной двор. Чтобы больше не было посторонних. Кроме Лиды, чтобы никого не водила в дом.

– Мама, ну мы же занимаемся. Его ещё мне надо по физике подтянуть.
– Вот и подтягивай в школе. Я со всеми учениками занимаюсь только в школе, и никогда домой не приглашаю. Работа должна быть на работе, а дом есть дом.
– Мамочка, но он мой друг.
– Друзья тоже должны приходить по приглашению, или стучаться, звонить в дверь, прежде, чем войти в дом.

Позже Надя уверяла Гену, что многое из того, что он видел, подделка, обычная бижутерия, а остальное обычный ширпотреб.
– Наша бабушка дворянка в прошлом, и всё потеряли в революцию, ей так хотелось иметь свои украшения, что она, как увидит бижутерию, похожее на её бывшие украшения, покупала и сочиняла им историю. На самом деле стоит всё это копейки.
Поверил он или нет, но молчал и всё чаще и чаще приходил к ней в гости, внимательно осматривался,  говорил.

– Богато, богато живёте. И домина у вас вон какой. Ни у кого нет в селе такого.
– Так мой папа всю жизнь на севере служил, жил и работал, и мама там работала долгое время. А сейчас и Гриша там.
– Вот и я говорю, богатые. Куркули.
– А кому кто-то запрещает поехать на север и там зарабатывать большие деньги? Удивлённо спрашивала Надя.
– Здоровье дороже.
– О чём тогда разговор?

Гена больше не ответил, но когда приходил в гости и по-прежнему без звонка и без стука. За это часто Надя получала выговор от мамы.
А Гена иногда пристально смотрел на бабушку, но не заговаривал об этом. И вот на свадьбе он увидел один из гарнитуров на Наде. Так обрадовался, что не смог скрыть радости, и спросил.

– Надь, а ведь это настоящее?
– Нет, что ты. Ответила Надя, вспомнив тот эпизод, не стала подтверждать, а продолжила. Обычная бижутерия. Бижутерия тоже есть очень красивая и качественная, обычные стразы.

Но позже, уже за столом шепнула ему на ухо, увидев, как он рассматривал её украшение.

– Настоящее, Ген, настоящее. Бабушка мне подарила этот комплект.

И он почти весь день свадьбы больше всего смотрел на украшения, чем на невесту. и был задумчив, что на вопросы отвечал невпопад. Гости над ним смеялись, спрашивали.
– Что уже грустишь о холостяцкой жизни?
Всё это быстро пролетело в мыслях Нади. И она произнесла.
– Какую подлянку иногда преподносить жизнь. Или, как говорит всегда бабушка, проверки. Проверки на зрелость и на совесть.

Чуть успокоившись, она тоже вышла из номера, пошла прогуляться, искала Гену, но его нигде не было. Побродив по пляжу, вернулась в номер. Её сердце посетил сумрак. Гена пришёл только под утро. Вот тебе и свадебный романтический отдых
И Гена охладел к ней. Постоянно уходил рано утром, возвращался поздно уже ночью. Вот так продолжался их романтический отдых. Гена развлекался, а она была одна. И даже денег у неё не осталось. И те деньги, что дал Гриша ей перед отъездом, она отдала в общий кошелёк, Гене. В её же кошельке оставались, как говорится, сущие копейки.
Она спросила у Гены.

– Гена, мне нужны деньги. Я ведь тебе все отдала. И свадебные у тебя и те, что Гриша на мои личные расходы дал, тоже тебе отдала.
– Зачем они тебе? Мы здесь живём на всём готовом. И питание и проживание, вон даже полотенца то и дело меняют.
– Но Гена, я может себе другое вкусное хочу купить. Мороженное, например.
Но Гена ничего не ответил, поднялся с кровати и ушёл. Надя же проглотила слёзы, тоже вышла прогуляться.

И однажды, шла втора неделя такого вот отдыха, вернувшись под утро, как всегда, Гена сказал ей.
– Прости Надежда, но свадьба была ошибкой. Зря только мать потратила свои деньги на свадьбу, лучше бы мне отдала. Ты не моя, ты изменилась. Ты не дождалась меня.
– Как это не дождалась? Гена? Спрашивала его Надя. Но ведь доказательство видел не только ты, но и твои родственники. А я, пока тебя не было, даже в кино не ходила, Гена.
– Да, видели, но ты чужая мне. Да, ты девственница и я убедился в этом, но ты чужая. Ты не такая, как была. Я не почувствовал тебя той, какой ты была.
– Но я повзрослела, Гена. Просто повзрослела. И как ты мог почувствовать меня той, если у нас до свадьбы ничего не было.
– Нет, ты чужая, я люблю тебя, но быть рядом с тобой не хочу.
– И какая же это любовь? Если ты не хочешь быть со мной.
– Не хочу, но если увижу тебя с кем-то, убью.
Ответил он и вышел из номера.

И всё. Она оставалась в номере и целую неделю плакала, не знала, что делать. Уехать или остаться? И что из этого получится? Она промучилась эти дни, не знала, как сообщить маме.
И всё-таки привела себя в порядок и пошла на переговорный пункт и позвонила брату. Долго ждала, соединения не было, она несколько раз пере заказывала разговор с братом, и уже поздно вечером ей удалось дозвониться до брата. Со слезами она рассказала брату. Тот ей ответил.

– Жди, вылетаю, хоть и трудно, на благо у меня остались неиспользованные дни отпуска.
И через два дня он прилетел. Она ждала брата уже с собранным чемоданом. О чём он говорил с Геной, она не знала, но лицо у Генки было хорошо распухшее и явно должны проявиться синяки. Они уехали, а Гена ещё оставался отдыхать в своё удовольствие или же ждал, пока синяки заживут. Домой видать, с синяками ему возвращаться не хотелось.
 
А дома мамы и бабушки не было, они тоже отдыхали. Их Гриша в Юрмалу отправлял. За это время успокоилась, и когда мама с бабушкой вернулись, она всё рассказала маме.
На это мама сказала.

– Всё, что не делается, то делается к лучшему. И как хорошо, что драгоценности бабушкины, что она тебе передала, я спрятала.
– Зачем? Мама?
– А ты знаешь, сколько они стоят? Целое состояние, запредельные цены. Ещё бабушка твоя, выпускница Смольного, блистала в них. И сама закопала их в саду, дала клятву, надеть на свою свадьбу, но, увы, в семнадцатом году погиб её жених, всё завертелось, ссылки, войны, замуж она так и не вышла и меня родила уже, когда и не надеялась. И умудрилась украшения выкопать, чтобы потом внукам подарить. Мне они были не нужны, я равнодушна к украшениям. Да и где такие украшения носить было? На севере? Или в нашем селе? Вот я и спрятала. И сейчас, после твоей свадьбы я вовремя их снова спрятала. И что нашей бабушке вздумалось подарить тебе гарнитур? Да, он к лицу такой красивой невесте, но не в этом обществе и не в селе. Может, поэтому он и охладел к тебе, не обнаружив их. Ведь он их однажды видел и восхищался. Понимал, они больших денег стоят, очень больших.

– Что ты говоришь? Мама! И вовсе они мне не нужны. Мне достаточно было обычных украшений, что Гриша дарил.
– Тебе не нужны, а ему были нужны.
– С чего ты взяла, мама?
– С того и взяла, видела, как он на них смотрел.
– Нет, мама, он хотел, чтобы я была красивой.
– На пляже? В купальнике и с бриллиантовым колье? Оригинально!
– Почему на пляже? В ресторан бы сходили.
– Не глупи и не выгораживай его. Гнилой он. И ты знала, я была против свадьбы, но ты ведь, как говориться, «сами с усами». Я и подумала, может и правда у вас любовь настоящая, хотя я сомневалась всегда. И как оказалась, права я была. Какая уж тут любовь у него? Не было никакой любви.

А Надя ещё несколько дней заливалась слезами, и тогда мама ей сказала.

– Доченька, успокойся, ведь я ещё в школе тебе говорила, что он сорняк на твоём поле. Он лишь только и сможет нагадить. Ты привыкла к нему, и привычку посчитала за любовь. Вспомни, ведь тебя в школе определили, как куратора ему. С пятого класса, как он дважды второгодник появился в твоём классе, а ты маленькая глупышка, а он старше тебя с подвешенным языком блудослова. Лучше бы учился так, как умел болтать. Ты его тянула и подтягивала, по всем предметам, контрольные ему давала списывать. Вы почти всегда были вместе, хорошо, хоть жили в разных концах села. А то бы он не только дневал у нас, но и ночевал.
Никого ты не слушала.
Доча, ты просто лошадь, на которой было удобно ехать. Но ты никого не слушала, и расписались вы тайно. Несовершеннолетняя была. Это уже, ни в какие рамки не входило. Тайно, по справке.  Это же подсудное дело. Вот на кого управы нет. Ирина. Вот кого надо бы прищучить, да посильнее. Торгует справками направо и налево.

– Мама, но он говорил, что любит меня. И письма, такие письма писал.
– Удобства в жизни он любит. Вон, как завертелся, закружился, на днях с Безруковой Зиной целовался. А что? Она всё же дочь главы администрации. И дальше пошло, да спугнули их. И это не сплетни, сама видела. А письма? Что письма? Научился сочинения писать. Вот и всё.
Надя снова заплакала.
Прекрати дочь! На нём свет клином не сошёлся. Он ещё в армии видать скурвился, хотя предполагаю, дома ещё начал курвиться.

– Мама! Что ты говоришь?
– Правду говорю, своими глазами видела.
– Фу, как гадко. Слышала бы наша бабушка, какие ты слова употребляешь.
– Мне всё равно, что скажет наша бабушка, вот если бы не послушала её, то ты училась бы на год младше. И дружбы у вас не было бы. 
– Я всё слышу. Услышали голос бабушки, она возвращалась с прогулки.
– Успокойся мама, слышит она. А всё твоя бабушка.
Снова обратилась она к дочери.
«Для чего ребёнка томить? Если ребёнок хочет в школу, пусть идёт» 
Вот ты и пошла с шести лет. А посидела бы годок дома с бабушкой, глядишь и не встретился тебе этот негодяй. К другой бы прицепился. Вот неимоверная сволочь, девчонка девственницей ему досталась и вдруг не чувствует он её своей.

– Мамочка, мне так больно и обидно. Ведь мы расписались и договорились, что только после армии, в день свадьбы у нас произойдет. И на самом деле так и случилось, а потом он вдруг после этого говорит, я не его и я его не дождалась, и я изменилась. Как я могла измениться? Если он сам меня девственности лишил в день свадьбы. Мама, я ничего не понимаю.

– Оставь за спиной, дочь, прошлое, ты обретаешь будущее. И ты уже вступила в него и только от тебя зависит, каким оно будет. Успокойся.
– Оставь девочку в покое. А ты, радость наша успокойся. Не стоит он твоих слёз, Наденька.
– Как, бабушка? Как успокоится?
– Очень просто. Взять себя в руки, вспомни о гордости своей, подними голову выше и смело смотри вперёд. Ты ещё так молода детка и этот неудавшийся брак посчитай за опыт. Видать и правда, брак он и есть брак.
– Я такая несчастная, бабушка. Плакала Надя.
– Нет, красавица наша ясная. Ты счастливая. Поверь своей старой бабке, если это случилось бы много позже, тогда было бы ещё труднее. Время лечит, а жизнь так интересна. Надо жить и мы будем жить, чтобы не случилось. Помни это Наденька, ты счастливая. И будь ею.

Прошло время, Надя успокоилась и любовь уже не казалась ей такой, какой раньше была.

– А была ли любовь? Может, действительно была привычка. И она убедилась, любовь прошла, остался осадок. Но может ещё есть любовь? Думала Надя, мне так больно, так больно. И почему я такая несчастливая?
Прошло время, и Надя удостоверилась.
Нет, любви у неё к Генке, кажется, уже не было, куда-то всё исчезло, как только сама увидела его в обществе не только Безруковой Зины, но ещё и в обществе местных, как это назвать хорошим словом, прости господи, язык окаменел, как увидела его с ними на берегу реки.

Её стошнило, испортили её любимое место на берегу, под их огородом. Там Гриша соорудил красивый пляж и зону отдыха. И Генка знал об этом, видела, назло ей пришёл туда со своими «прости господи». Вот и жгла её обида. Обида за свою глупость и боль, за его предательство.
Снова мелькнул в мыслях яркой картинкой какой-то яркий остров с необычайной красотой.

– Опять из сна проявилось, ну хоть во сне всё хорошо. Вот почему я во сне не знаю, кто я? Там я, это точно я, потому, что чувствую всё, но как-то меня вроде по-другому звали. Вроде бы я и в то же время и не я. Ох! А сны такие реалистичные и там я счастлива.

Её снова затошнило, и голова закружилась и она еле, еле дошла до дома. Но потом прошло, тошнота отступила.
Здесь и снова в институт надо было посещать, ей не хотелось много пропускать, и так пропустила сколько, учёба уже началась. Всё же она шла на красный диплом. И она с радостью влилась в учёбу, оставив свою любовь к Гене позади, за спиной.
Но порой вспыхивала с новой силой любовь, и ей приходилось искать в Гене плохие поступки, его оскорбляющие её слова. Закипала обида и она снова с головой опускалась в учёбу. Всё-таки врач должен всё знать, при лечении больного в шпаргалки не подсмотришь, и она учила, и учила, и учила.
А здесь ещё новость.
В один из прилётов Гриши в Новосибирск, он заехал домой. Бабушке вдруг захотелось на крайний север. И как её не отговаривали, в такие преклонные года и вдруг ехать на север.

– Ну и что. Сколько я пережила и революцию, гражданскую, в Сибирь была, сослана, выдержала. И не только выдержала, выжила и прижилась. В отечественную тоже досталось. А я живу. Живу и прекрасно живу. И север выдержу. Я так хочу. Хочу к белым медведям.
Настаивала бабушка.

– Но ты была в то время молодая. Отговаривали её все.
Но бабушка капризничала и настаивала, твердила.
– Дайте мне пожить, как я хочу.
– Живи! В три голоса ответили ей.
– Похоже, человек не бывает доволен тем, что у него есть. Произнёс Гриша.

– И это прекрасно. Гришенька, прекрасно. С воодушевлением подхватила бабушка.
Понимаете, родные мои, вот из такого жадного любопытства к жизни, люди всегда идут вперёд. Открывают новые земли, растения, животных, показывают миру все чудеса, созданные для нас Всевышним. И учатся ими пользоваться. Родные мои, я прожила долгую и не лёгкую, но и хорошую жизнь и хочу сказать вам.  Жить мне до сих пор интересно. Всегда. Даже когда страшно. А страшного в моей жизни тоже было много. Всё равно, интересно. Жить очень интересно.
Хочу к медведям!
Бабушка, сидя в кресле, подняла руку вверх со сжатым кулачком и продолжила далее, уже обращаясь к Наде.
Должна быть женщина свободной. Наденька, радуйся свободе и не волнуйся, как родится ребеночек, мы приедем и поможем. Должна быть женщина счастливой. Наденька, счастливой, а с тем мутным героем любовником, с которым ты тайно от нас побежала в Загс, да ещё на свадьбу согласилась, у тебя шансов нет, и не было, быть счастливой. Надо быть счастливой и летать душой свободной. Больше не плач, родная моя.

– Бабушка! Откуда ребёнок?
– Как это откуда? Всё оттуда, как и у всех. Свадьба была? Была. Ночи с ним были? Были. Хоть и немного, но были.
Надя с открытым ртом смотрела на родных, кивала головой и что-то мычала невразумительное. Настолько её потрясло высказывание бабушки.
– Ноооо, но....
– И никаких но! Не вздумай избавляться от ангелочка. Не то я тебе такую взбучку устрою. Как будет трудно, звони, мы прилетим. И больше не смотри в сторону непутёвого. Я вот посмотрю на медведей на севере, повезёт мне, так возможно и гору мировую увижу.

– Что, бабушка? В два голоса спросили и Надя и Григорий. Какую гору?
– Мировая гора. Она на острове Света находится.
– Бабушка, я, сколько лет служу на крайнем севере и не слышал о такой горе. Ты ничего не путаешь?
– Нет, не путаю. Я хоть и много прожила, но сознание моё ещё о-го-го! Там  она находится, где когда-то была Гиперборея, и полярная звезда над нею светит, сама матушка Медведица опускается, отдохнуть на этой горе, да древо жизни подпитать, чтобы людям легче жилось.

– Бабушка! В удивлении воскликнули внуки.
– А кто такая матушка медведица? Мать медведей белых? Спросила Надя.
– Глупышка. Рассмеялась бабушка. Матерь Макошь это. Та, что своим детям судьбы создаёт, да путь им прядёт. А нити у неё разные, и путь у всех людей разный.
– Бабушка, ты фантастики начиталась? То есть, сказок былинных. Рассмеялся Гриша. Я вот действительно ничего там не видел и над северным полюсом летал много раз.
– Ты материалист, и видишь только материальное. А над горой ещё солнце быстроконное кружит и полгода там ночь, а полгода день.
– Но это так и есть. По полгода длятся день и ночь.

– И живут там смелые люди.
– Ну, там, на крайнем севере трусам и делать-то нечего, бабушка. Север он такой. Он красив и обширный. С ним ещё подружиться надо, сродниться.
– Я не о всех говорю. Да, вы смелые люди, вы молодцы, но на остров  этот, только смелые и сильные духом могут попасть, да к Древу прикоснуться. Остров омывается водами белопенного океана. Там страна блаженства. Там вечность.
– Ну, если замёрзнешь на смерть, то точно в вечность попадёшь. Рассмеялся Гриша. Откуда такие познания, бабушка?
– Давно живу, многое повидала, многое открываться стало, мысли посещают меня умные, Гришенька. Материя, материей, это естественно, но и душе, и духу простор надо давать. А вот они и подскажут. Дух светлый он везде, только сердцем его почувствовать надо. Вот я поеду к тебе, да и возьмусь за твоё воспитание, в свободное время будем беседовать.

– Ну, ладно, коли так. Растерянно произнёс Гриша. Будет время, и будут беседы. Не откажусь. Ты меня заинтриговала, бабушка. Что же раньше о таком ты не заговаривала?
– Время не доступно было.
– А сейчас?
– Сейчас пришло.
– Мама, а ты знала о бабушкиных увлечениях?
– Не о всех, но кое-что знала. Улыбаясь, ответила мама.
– Где-то там и застряла экспедиция Михаила.
– Какого Михаила? Бабушка?
– Вашего отца.
– Откуда ты знаешь? Спросил Гриша.
– Чувствую. Ответила бабушка.
– Сколько раз искали и не нашли.
– И не найдёте в материальном.

Разговор о бабушкиной поездке на север возникал много раз, бабушка настаивала, как только Гриша появлялся дома. А дома стал часто появляться, так ему часто приходилось бывать в Новосибирске в исследовательском институте. И последний приезд Гриша подумал, кому-то позвонил, разговаривал, слышали, заказывал переговоры. И затем заявил.

– Хорошо. Едем, если так бабушке хочется. А наша квартира, в которой мы жили ещё с отцом, всё равно почти всегда пустует. Места всем хватит. Но с одним условием. Мама, ты поедешь с нами, у меня служба, я не могу быть с бабушкой постоянно. Да и не постоянно, тоже нет. постоянно я только в разъездах и в исследованиях. И не известно, сколько буду отсутствовать. Я человек военный. Сюда-то на неделю вырвался и то снова по службе. У нас обычно стараются оставить свои семьи на материке, а я везу свою к белым медведям. Это же надо!
Несгибаемая наша бабуля, медведи будут рады тебе. Городок наш маленький, но учителя требуются. Мама, я кое с кем созвонился, тебя там помнят, так, что забирай документы и поедем бабушке север показывать. Вернуться всегда успеете. Заодно и Наденьке свободу дадим. Думаю, она уже кое-что поняла и осознала, путь у неё другой, без Геннадия.
Произнёс Гриша, и они втроём улетели на север.

При прощании бабушка снова сказала.
– Наденька, не смей дурить. Я этого ангелочка жду. Да ещё, не вздумай прощать вертопраху. За это тоже взбучку получишь. Ангелочек только нам нужен, ему он совсем не нужен. И не моли о любви, безнадёжно любя, не броди под окном у неверного дурня, скорбя.
– Бабушка!
– Я всё равно узнаю. Лариса мне всё доложит. А ты имей гордость.
– Да есть у меня гордость, бабушка. И не посмотрю в его сторону.
– Вот и хорошо. И разводись, не тяни с разводом. Выбрось всё за борт, у тебя новая жизнь. Будь не зависима. Денег мы тебе оставили, и наличные и на сберкнижке, надо будет, ещё дадим. Сберкнижку не потеряй.
– Да не потеряю. Бабушка, что я маленькая, что ли? Зачем мне много?
– Чтобы питалась хорошо. Не увлекайся перекусами, не хочешь готовить, в столовую иди. Но питайся правильно, фрукты и зелень не забывай. Тебе главное учиться и ангелочка пока  растить в себе. Будь независима, ещё раз говорю, от всего независима. И пригласи подружку к себе жить. Ту с карими глазами, которая часто бывала у нас. Детдомовскую. И для неё тоже польза будет и легче жить ей станет, и судьбу свою найдёт. Я ведь заметила, ей понравился наш Серёжка.

– Бабушка, а-а-а, откуда....
– Не спорь. Прервала Надю бабушка. Понравился, я знаю и она ему тоже. Они так подходят друг другу. И Лариса радуется. Лишь бы развилась у них любовь настоящая.
– Ладно, пусть всё будет по-вашему.
– Должна же наша семья расти. У меня только Верочка, мама ваша. Бог так вот распорядился моей судьбой, у Верочки двое, тоже столько ей отмерили небеса, да ещё отца вашего забрали. Вот этого балбеса всё никак не женим. В профессию свою влюбился, пошёл по стопам отца. Тот хоть двоих детей в свет впустил. А ты? Вот когда он женится? Только север в его голове.

– Бабушка у меня нет времени на женитьбу. И потом не встретилась мне такая женщина, как ты, бабуля. Смеялся Гриша.
– Не встретилась. Будто бы я не знаю. Сколько достойных девушек ещё продолжают смотреть на тебя, так ты не видишь их. А здесь наконец-то правнук у меня будет.
– Хорошо, хорошо бабуля, будет тебе правнук. Раз уж он есть, теперь ничего не сделаешь. Произнесла Надя.
– Вот и умница. Улыбнулась бабушка и поцеловала Надю.
– Ну, что? Все наставления высказали? Или ещё будут? Спросила Надя, и посмотрела на брата и маму.
– А что сказать нам после бабушки? Всё сказано. Ответил Гриша.
– Нам остаётся сказать. Будь умницей и помни, мы тебя любим, и прилетим сразу, как тебе потребуется. Цени себя. Пройдёт немного времени и белое пятно проявится цветом. Произнесла мама.
Обняли Надю, поцеловали, сели в такси и уехали.

И так время пошло. Надя училась,  пригласила к себе подругу, с которой вместе учились. Ту,  которая с карими глазами. И вместе им жилось веселее.
Продолжала учиться, писала письма на север бабушке, маме и брату и всем по отдельности. Пока описывала каждому свои новости, своё состояние и ей казалось время проходило быстрее.
Иногда ей снились красочные сны. Какой-то другой мир, где так красиво, природа, океан синий, синий с белыми волнами. И белый песок. И ещё кто-то, но она не может разглядеть его лицо. Но глядя на него, сердце у неё очень сильно колотится.
А сегодня снова Наде приснился сон, что проснувшись, она долго лежала и дышала через раз. Как и сердце, оно то стучало быстро, быстро, то замирало, а затем снова набат и дыхание прерывалось.

Сон, в общем-то, эротический, во сне она тоже спала и проснулась на  берегу моря, на белом песке было расстелено одеяло, она лежала на нём, а рядом....
О, бог ты мой!
Рядом лежал мужчина с потрясающей фигурой. И куда Генке до него. Генка, конечно, красивый, но не спортивный.
– Фууу! И отчего я Генку вспомнила, да, тьфу на него. Вертопрах какой-то, как бабушка его называет. Лучше сон вспомню. Как там дальше было?

И Надя, млея от испытанных во сне чувств, вспоминала сон.
Он повернул голову ко мне и увидел, что я проснулась, улыбнулся и прошептал.
– Зоренька ясная моя.
И стал страстно ласкать, и это не ограничивалось шеей и грудью. А она почему-то не отвечала, но и не противилась, а наслаждалась ласками. Она старалась рассмотреть его лицо, но оно было размыто, словно в тумане. Даже цвет волос не разобрать. Нежные его пальцы выписывали узоры на коже Нади, губы его проделывали дорожку....
И вот на пике наслаждения Надя и проснулась.

– Ох! Вот бы на яву такое было бы испытать. Боже мой!

Но наяву такого быть не может. Где же взять такого?
Да, Генка периодически появляется на горизонте. И не только на горизонте, но и в саду, во дворе и старался пробраться в дом. Хорошо хоть Серёжа, сын бабушкиной какой-то внучатой племянницы, которая приехала из самого Ленинграда после окончания института, посмотреть Сибирь, врач по профессии, да так и осталась здесь навсегда и замуж вышла за местного парня. И так сроднились, а больше и не с кем родниться было. Так вот Сергей часто бывал у них в гостях. Он подружился с подругой Мариной. И он круто поговорил с Генкой.

А Надя? А что Надя? Надя всё ждала, когда Генка образумится. Разводиться она пока не стала. Бабушка далеко, хоть и в письмах спрашивала, когда будет развод. Решила всё-таки подождать и посмотреть, может что-то и получится у них с Геной. Однажды она ходила в загс, Но Гена не пришёл, так и осталось.

– Я его, наверное, ещё люблю. Никак не забывается, хоть много раз сама видела его с другими и с «прости господи». А уж там всё ясно. Но гордость у меня есть и пока даже разговаривать не буду с ним.

А на следующую ночь снова эротический сон и только Надя хотела спросить. Ты кто? Как он исчез, но успел улыбнуться ей ласковой улыбкой. И Надя проснулась. Она лежала и раздумывала,

«Вот к чему ей снятся такие сны? Да ещё так явно ощущаешь».
И вспомнив, как исчез её герой, она прошептала.

– Все мужики сволочи. Даже во сне. Да ну их вообще к бешенной корове, и вообще мне они не нужны. Мне надо к тёте Ларисе сходить, пусть посмотрит меня. Неужели и правда у меня будет ребёнок? Хотя, что смотреть? И так ясно. Уже сколько месяцев прошло, красочных дней-то как не было, так и нет. И как получилось?
У нас с Генкой и было-то всего несколько раз, и то ещё до отъезда на отдых, а там на море, он и не прикасался ко мне, а потом он сказал я ему чужая. Гад такой. Как его ещё обозвать?
 
Прошептала Надя, заплакала и встала с кровати начала одеваться. Скоро на автобус бежать.
Прошло время, живот у Нади был уже большим, но она перестала стесняться. Ведь она всё же замуж-то выходила, так что не нагулянный ребёнок. Ну и что, что разошлись на первом месяце, замужество-то было законное. 
И она не обращала внимание ни на кого. Ходила с гордо поднятой головой. Со здоровьем у неё всё было хорошо, и писала письма родным, просила их наслаждаться белыми медведями, приедете, когда срок подойдёт. С Генкой она не виделась. Он то появлялся в селе, то исчезал. Ни с кем о нём не заговаривала и пресекала все разговоры с любым, кто хотел заговорить о нём и рассказать новости о нём.

– Зачем? Говорила Надя. Я его давно забыла.
А внутри боль рвала её на части. Сердце переворачивалось, как услышит его имя. А что там говорить о том, как услышит его голос. В таком случае она старалась уйти и спрятаться, чтобы не видеть и не слышать.
Не встречалась и с его родственниками. Стороной обходила, если издали заметит кого-нибудь из его родственников. Пробовала с Надей ругаться не состоявшая свекровь, обзывать Надю грязными словами, но ей быстро затыкали рот посторонние люди, а так же её сестра, тётя Галя. В селе все были за Надю и поддерживали её, и даже Генкины тёти, Галина и Елена и ещё младшая сестра Генки тоже сочувствовала Наде и ругала Генку.
Хоть и поддерживало её всё село, но Наде было тяжело.

Однажды на улице встретились с Геной. Это уже было на последнем месяце, почти перед самыми родами. Тот остановился, осмотрел её, но Надя прошла мимо, так он пошёл за ней и, догнав её спросил.
– И когда ты соизволишь просить у меня прощение?
– В честь чего и за что? С удивлением спросила Надя. Ты лучше скажи, почему ты не пришёл в суд на развод?
– Я подожду, родишь, а я посмотрю, и тогда решу. Тебя я люблю, но жить с тобой не хочу. И я верю, матери своей, ты вертела хвостом.
– Конечно, а замуж пошла девственницей. Любит он.
– Да, кто вас знает, врачей. Сейчас всё возможно.
– Я не врач, я ещё студентка.
– Студентка, студентка. А тётка твоя, как раз женский врач. Учти,  помогать я тебе сейчас не буду.

– Да нужна мне твоя помощь, как телеге пятое колесо.
– И алименты тебе, скорее всего, платить не буду. Да. Не буду. И точка!
– Обойдёмся и без твоих подачек. Слава богу, мы не бедствуем и обо мне есть, кому позаботится. Где тебе платить, сам за чужой счёт живёшь.
– Ну да, вы всегда богато жили. Дворяне и как вас не добили в своё время? А  сейчас ещё на севере деньги большие зашибаете.
– Тебе-то, кто не даёт поехать на север и зашибать самому деньги? Лень?
– Мне моё здоровье мне дороже.
– Конечно дороже, а пить не дорого?
– Скажи, а почему ты колье сняла сразу после свадьбы и не взяла с собой на отдых?

– Для чего? На пляже загорать в нём?
– Почему на пляже? В ресторан бы ходили. Я же тебе говорил, хотел видеть тебя красивой.
– Ага, в ресторан. Ты меня с собой и на пляж не брал.
– Была бы ты при параде, всё было бы хорошо.
– Так, я всё поняла. Сгинь с моих глаз и больше не появляйся. Правы были и бабушка, и мама.

И Надя ускорила шаг, насколько ей позволял большой живот. Слёзы застилали её глаза, и она еле дошла до своего дома.
Открыла калитку и села возле крыльца под цветущей яблоней. Яблоня отцветала и лепестки слетали и осыпали Надю. Так она и сидела, слёзы лились ручьём, лепестки прилипли к мокрым щекам. Голова, плечи её всё было усыпано белыми лепестками, словно запорошена снегом.
В калитку вошли Марина с Сергеем.

– Тебе плохо? Обеспокоенно спросила, подбегая к Наде, Марина.
– Нет, нет, всё нормально. Всё хорошо.
– Давай поднимайся, Марина подала ей руку. Надя стала подниматься, как у неё резко заболели и спина, и живот.
– Ооёёйй! А вот теперь, наверное, плохо. Наверное, я рожаю. Вроде мне ещё две недели ходить.
– Ребёнок знает, когда ему на свет белый появиться. Серёж, беги в дом звони в скорую. Произнесла Марина и снова обратилась к Наде.
Почему ты плакала?

– Да, Генку на улице встретила, нет бы, ему мимо пройти, так наговорил такого, а мне обидно стало.
– Так, всё больше не нервничай. Сейчас поедем в больничку.
– Не надо, всё хорошо уже. Ты, то не волнуйся, Марин. А у меня произошла хорошая терапия. И надо следовать ей.
– Что? Как? Спросила Марина.
– А это так. Надо жить одним днём, как говорила моя бабушка. Не заглядывать в будущее, оно ещё не наступило. Не вспоминать прошлое, оно безвозвратно ушло.  Настоящим надо жить. А в настоящем есть я у себя и сын.
– Почему ты думаешь, что сын, а может доченька будет?
– Почему-то Марин я уверена, что у меня будет сын. И бабушка говорила, писала, что мальчик будет. Наверное, ей белые медведи подсказали.
Надя рассмеялась и снова заплакала.
– Ой, да какая разница, хоть кто, лишь бы было всё хорошо.
 
По сравнению с подругой, Надя была неженкой, маминой дочкой, и любимой бабушкиной внучкой, и маленькой сестричкой брата. Но за этот год она закалилась духом.
Всё проходило долго, и измученная Надя, радостно взглянула на сыночка, произнесла.

– Ангелочек мой.
– И правда, ангелочек, такой беленький чистенький. Произнесла акушерка.
– А волосы у него, наверное, будут золотистыми. Даже сейчас заметно.
– Вы посмотрите, как он оглядывает всё вокруг. Слышала Надя голоса.

И через какое-то время она уснула, и проявился ей красочный сон. Её мозг и всё её тело ощущали, что она погружалась в воду.
Она плыла на волне, вода была тёплой, тёплой, и даже немного обжигающей. В какой-то миг она погрузилась под воду, отчаянно барахтаясь, но вдруг её толкнуло снизу на поверхность волны и волна её выплеснула на берег, но не на песок, а куда-то далеко, далеко. Она чувствовала себя летящей раскинув руки и почувствовала мягкое приземление. Полежав немного, она поднялась и увидела себя на поляне среди красивых цветов, где-то вдали шумел прибой, чувствовался морской запах. А она не могла сообразить, как она попала в это место. Ничего знакомого здесь не присутствовало.

– И где я?
И вспомнив, что её выплеснуло волной.
– Как я попала в воду? Откуда у нас волна? У нас река-то не так уж и полноводная, разве только на лодке проплыть.
Она постояла и пошла на шум прибоя и, подходя к берегу, как пошёл тёплый дождь. Надя подняла вверх лицо, подставляя его тёплой живительной влаге. И вдруг она над собой увидела бесподобную красоту, что-то похожее на северное сияние, выше сияли два солнца.

– Ой! Какая красота! Дождик и такая красота. Отчего так получается? Интересно.
Она в восторге спросила, не надеясь на ответ так, как рядом никого не было.
С одной стороны было море, берег, песок, затем камешки и далее переходили в скалы. И сколько она шла по побережью, никого не встретила. Но вдруг получила ответ.

– Вода соприкасается со слабым электричеством, проходя через него, опускается на землю, а вверху создаётся вот такое великолепие.
Надя резко оглянулась и увидела молодого мужчину. Он неспешно подходил к ней, добавил.
Вот ты где, а я тебя искал в другом месте.
– Боже! Воскликнула Надя.
– Я напугал тебя?
– Нет, нет, это от неожиданности. Здесь же никого не было и вдруг голос.
Пролепетала Надя, во все свои глаза рассматривала парня из своих снов. Но видела его всегда шедшим ей навстречу, протягивая руки, но никогда, за всё время, как он стал сниться ей, они не встречались. А сны были ещё с детства.
Шли навстречу друг другу ещё детьми. Росла Надя и росли они во сне. И вот встретились. Она улыбнулась и добавила.
– Просто удивилась этому явлению, что происходит там. И она показала вверх.
– Ионизация происходит выше, и дождевые струи сюда опускается уже не только безвредными, но и очень полезными, как для людей, так и для природы.

– Вы кто?
– Дирамий. А ты моя ясная Зоренька. Я тебя ждал, прекрасный цветок моего сердца
– Меня? Ждал? Но я тебя не знаю.
– Вот сейчас и познакомимся. Тебя боги прислали ко мне.
– Какие ещё боги? Что за чушь?
– Боги ведают больше. Пойдём. И взял её за руку и повёл её куда-то. Я знаю, ты сына родила. Я очень рад этому явлению.
– Какому явлению?
– Рождение человека это большое счастье для всей вселенной, не только для нас. Книга мира она раскрыта для нас.
– Для кого, для нас?
– Для тебя и для меня. Мы можем попасть на любую страницу этой книги, если пожелаем. Ты хочешь попасть на мою страницу?
Спросил он её и обнял её за плечи, притягивая к себе ближе. Он был высок, его лицо уткнулось ей в голову, а она носом уткнулась ему в грудь. Повеяло ей чем-то ностальгическим, она уже знала этот аромат, но когда и откуда, не помнит.

– Я не знаю. Даже представление не имею, о чём ты говоришь.
Вдохнув ещё раз его аромат, она отстранилась от него и посмотрела ему в глаза, такие глубокие, как бездонные синие озёра, что ей захотелось остаться с ним навсегда. Но он снова взял её за руку и повёл дальше, произнёс.
– А я знаю и обязательно попаду на твою страницу, только чуть позже.

Они прошли по какому-то коридору, он остановился у одной из ниш, в которой дрожала тонкая нить. Что это такое, она не знала и спросила.

– Что это?
– Это свёрнутый портал. Если надумаешь, приходи. Здесь всё просто. Давай руку. Тебя книга запомнит, а потом, когда надумаешь, сделаешь всего один шаг, и ты будешь на месте. Перешагнуть несколько листов книги мира и всё просто. Сила рода Диантрес всегда притянет тебя.
И приложил ладонь к чёрному камню, и нить превратилась в серое веретено. И он шагнул в портал, а Надя проснулась.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.