Дотянуться до небес

Высоко, высоко, возвышая, уже ли надменность так хорошеет, и лунное дитя еще круглее чем рога, и рожистая, что за рожица болезнью приросла к дуплу, уже ли дятел без личинок может исцелять, и крона мыслей устремляется не к дереву познаний, жмурится жираф, он клетки сосчитать не может на своем хвосте, и какаду зубрит порой о самом главном, в домике у журавля такая шея проросла, он не считает кубометры, дрова Емели продолжают ездить без хвоста, но кто же путь комете рассчитал, и почему она порой сгорает, вроде пронесло, но информация останется программами не с полкило, и жидкий, но уже не стол порою так врасплох, и тараканы не усами, басмачами не башмачники торгуют, и пустыня сыпет жаром обдувая, и иллюзии плутуя ищут остров исполнения, но кто же атом проклинает свой, вибрируя на злобе, клетки отмирают у верблюда, он плевком, гордыня пеплом дует против ветра на себя, холмы качаются, их сосчитать не трудно коль горбатая Луна покажет не изнанку, шиворот не поворотом, и петля уже не Марса, и Сатурн вибрирует не вне колец, они еще плотнее, Фаэтон останется не в назидание укором для Вселенной, сколько же лучей еще вне космо, и в плену уже ли жадность аппетит не потеряет свой, и до сыта в астральном мире, поедом едят не двойников, эгрегор ненависти притянуть и стать подкормкой для него, он чуть взъерошит холку воробья, тот в бой несет безумие свое, бесстрашие лишь ужасается, ведь кто так надул кого, и плата пряником, погост, поминки не Луны, она по прежнему кому то локон заплетает и журчит, журчит, сплетаются лишь узелки, и паутина не страдает, параллели снова разбегаются, и рельсы шпалы догоняют,  стук сердца ослепительно, да снова вне порога и пороки сами по себе, ступая, шаг, еще намеренье созрело, кажется что съесть чужое и не подавится, и свое стремительно худеет, и ценить чужое нужно только для себя, поправить абажур, стереть и память о себе, и снова тает вечер, светлячок из камушка, и канула уж не нота, ля еще не раз догонит паруса, и фигою чужое испарится, в дольке кислого лимона есть ли пауза, и снова так несется пепел, и вулканы дышут сами по себе, и гейзеры плюются вниз, и нет каскада волн, слезою горячей утирается Планета голубая, успокоить, исцелить ее труднее, трутни так пекутся о себе, замок и скважина, и черной кровушкою истекает, и влекомая уже и завистью, кого же привлекает красота, и струны снова рвутся, измерение по прежнему лишь третье, и четвертого достичь, и пятое достигнут роботы, вернется ли шестое Листу, Брамсу, Моцарту, Бетховину, и где они теперь, и созидают новые миры. Вселенная вибрирует уже ли на тринадцатой, что такое взять уже не камертон, и гении уходят вовремя исполнив, оставляя в изумлении, и повторяя пройденное кем то, можно ли уснуть не червяком, не горлицей, не пауком, во множестве рождений развивается душа, и плоть порой не успевает сбросит кокон ненависти тех, кто прозябая, пожирает свет, таланты, не успех, и падает не Вавилон, и столп соленый обязательно, и парится хамелеон, и вспомнить Леонардо, да его Мадонну, и двенадцать вне его, и что такое быть тринадцатым, коль во Вселенной есть еще, еще, да кругом яблоко не упадет, и листья вверх, и корень вниз, и падает успех, и поднимает чей то приз, арена продолжает выпускать зверушек, красный плащ способствует успеху не быка, телец по прежнему вне серпантина, вне туманности иллюзий, электрон не потеряет скорости, порою не мигая исчезает навсегда, и далее есть доли, есть ли миг прозрения и осознания себя.