Пройти через джунгли

               Из сна и безмятежного покоя
               Ты вынесла свой имидж.
               Кривые зеркала украсили твой волос,
               Он стал пушистым, бэби.
               Ты таяла в кремах,
               И сексуально нежась
               Питала кожу рук.
               А после золото твои сковало пальцы.
               И скальпы брошенных тобой мужчин
               Валялись на полу с деньгами.


               Но джунгли, бэби, это не простили.


И вот однажды в зеркало взглянув,
И пышным волосом встряхнув,
Ты вдруг увидела, что зеркало распрямилось,
Сеть мелких трещин слабо обнажилась.
Ты вздрогнула,
                и хищный рев,
С раскатом прозвучав за зеркалом,
вдруг выдавил стекло.
И джунгли хлынули.
Темно
        в квартире стало посыревшей.
От страха, телом онемевшим,
К стене спиной прижалась ты.
И из кромешной темноты
Ворвался вихрь с протяжным воем.
Ночные вопли, шум ветвей,
Ночные тени, всплеск огней,
Возня прожорливой охоты,
И запах сожранных зверей
Тебя толкнул на приступ рвоты.

А ветер путал волоса
Срывая с них следы кокетства,
И песня тихая из детства
Вдруг прорывалась иногда.

То ветви платье твое рвали,
То змеи ползали кругом,
И тигры влажным языком
Твой крем с лица урча лизали.
Уж месяц выгнулся дугою,
Ты плакала не ждя надежд,
Обрывки порванных одежд
Свисали жалкою трухою.

И жижа проклятых болот
Втянув тебя по самый рот,
И холодом сковав до боли,
То ненавидя, то любя,
Как кремом мазала тебя
Тем, что имеет запах крови.

И, вдруг, все кончилось. Ты вновь
В богатой комнате.
                Но кровь
На теле от лобзаний ночи,
Напоминало между прочим,
Что то не сон был и не бред,
Но цело платье, деньги, скальпы,
Однако на полу у пальмы
Ты видишь свернут в завиток
Змеиной кожи лоскуток.

Его ты робко подобрала,
И заикаясь прочитала
Короткий текст, что не забыть,
на удивительном конверте.

" Ты, подготовленная к смерти,
Теперь достойна сладко жить!"


Геннадий Будаев