Не впопыхах - поэма 55-59

55.
Зачем пишу? И сам не знаю,
однако всё-таки пишу.
Страницы жизни я листаю,
и что-то светлое ищу

я в жизни на Земле суровой,
где войны, войны чередой
и подлость под ночным покровом
вершится. Даже день-деньской

гремят орудия смертельны –
грозятся уничтожить Мир,
а дни и летом все метельны,
идёт кровавый в Свете пир.

Трепещут перед блефом чёрта
святые ангелы Земли,
а чёртом полстраны уж стёрто.
Насилье, подлость расцвели.

И полыхает пламя. Дети
страдают первыми в войне.
Опять свирепствуют советы
агрессора в стране вдвойне.
56.
Неведенье всех нас спасает
от меланхолии скупой.
И отрицанье в грусти тает,
вам подтвердит мужик любой.

Кто был на высоте свободы
без тени страха на лице
во время строгой непогоды
с грозою падеры в конце.

Когда ветра всё разметали,
слышны разряды вдалеке.
О чём не раз уже читали
в давно потерянной строке.

И снова ждали повторенья
ударов молний и громов,
и ждали вы стихотворенья
из неутешительности слов.

По мысли отстоявших сроки
в осенней памяти цветов,
уничтожались где пороки
красивой магией стихов.

Исполненных большим Поэтом
со вдохновительным огнём
в заре, увиденной с рассветом.
Что характерно, было днём.

Давно прошедшим, миновавшим
изгибы мыслимых тревог
словами в Души к нам запавшим,
чему способствовал сам Бог.
57.
Какое буйство в теле этом,
что в памяти погребено,
довольно в мрачности Поэтом
и в культ не им возведено,
а временем суровых буден,
когда и кровь была не кровь,
когда убийца неподсуден,
во всём виновница любовь.

Звонят колокола в осеннем
суровом сумраке тех дней,
когда затихшее веселье
не развлекает злых людей.
Они становятся вновь в позу
от беспринципности своей
и мнут безжизненную розу,
седлая в яблоках коней.

И мчатся степью испытаний
под взгляды новых палачей,
не замечая расставаний
под трепет памятных свечей
на ветреной погоде грусти,
в застолье под разгул чумы,
и песни, маршируя, льются.
Всё созерцаем молча мы.
58.
И лес, поля, луга, забока
и лента бора под крылом.
В полёте этом не высоко
осталось всё в моём былом
и тундры снежное сиянье.
Изгибы северных дорог
и рек красивые слиянья –
всё лётный первый мой восторг.

Полёты, взлёты и посадки.
Отказы были иногда.
И проходило всё не гладко.
Полярная цвела звезда,
нас выводила всё ж на трассу,
в воздухе хранила нас.
Я выхожу, как на террасу,
на переменчивый Парнас.
59.
Вращаются винты.
                На Север
летим на Полюс снова мы
с надеждой на успех и с верой
в удачу посреди зимы.

Идут с пургою кривотолки.
Вращаются вины.
                О борт
стучат ледовые осколки,
рисуют северный офорт.

И днём звезда пылает в небе.
Вращаются винты.
                Назад
летим в тумане сине-белом,
выстраивая чудный взгляд.

А то всю ночь нам светит солнце
с западно-восточной высоты,
как будто плавится оконце.
Летим.
             Вращаются винты.