Две недели

Две недели терапии не помогли. Один на один с собой. Страхом и болью.
Измазанный любовью
Скорблю в скорлупе из стекла
Измученный и кровящий
Осень с лица стекла
Напоминание о смерти скатилась в градусы Цельсия. Нет, вокруг всё вовсе не засыпает. А если и засыпает, то чтобы воскреснуть или умереть. А воскресение не отменяет смерти, манипуляций Лонгина и прочего железа, вбитого в мясо. Так что всё вокруг умерло, кроме травы и меня. Хотя, кстати говоря, если так и пойдёт дальше, то посмотрим, кто кончит первым. Город - висельник. Скользкий и серый, с которого облезает кожа и остаётся в руке, если вдруг взяться за лодыжку. Света нет ни внутри ни снаружи. Верить не во что, да и зачем, с летних дней уже многое произошло и обесценило всю мою жизнь. Только вдуматься - всю, мать её, жизнь. Вывозить может помочь только посредственное творчество и алкоголь. Я бы уже собрал доспех, если бы не пил, и какой-нибудь кончар, чтобы тыкать им в не менее постные лица окружающих. Впрочем, рачительным типом никогда не был.
Небо - рваный халат
На спинке побитого молью кресла.
Было бы интересно,
Если бы оно не стегало
Морду дождём и снегом.
Я больше не чувствую себя человеком.