Между искренностью и фарсом

Пока я намерен чуть покатать (сам на сам) «недоговоренное» по «Гайдамакам» (На посошок), выкину – как-то к этому – из Былого. Там (если «к этому») набегало у меня вдоль и поперек. А это – из, так сказать, личного...
--------------------------------

О ДРАМАТИЗМЕ БРАТСКИХ СВЯЗЕЙ

То, что исторические отношения между Россией и Беларусью (с учётом всевозможных контекстов) не являлись лубочно-идиллическими, как того хочется некоторым идеологам, факт. А история всегда была предметом идеологических спекуляций. Со всех сторон.
Северо-Западный Край, губернии… Это – в рамках Российской Империи, после Великого Княжества и времён Речи Посполитой. А дальше – одна из советских республик (степень автономности?) и, наконец, проект так называемого «Союзного государства».
«Братство народов» – заманчиво. Но насколько реалистично? Сама субстанция (субъектность) «народ» – во многом (не во всём) идеологическая или, что несколько иное, юридическая фикция. «Фикция» – не обязательно вымысел.
Союз государств? – Союзы в политике – дело обычное. Но насколько они реальны при такой разнице в «весовых категориях»?!
Это – если только о «союзе». А «Союзное государство» – уже по смыслу всего лишь модификация единого государства. И какой статус в нём предлагается Беларуси?!
Геополитика… Она – треклятая. И здесь – не до «братства». При всей заманчивости. Иное дело – добрососедство. При нашем нейтралитете (в отношении Евросоюза и России), с возможно несколько большей «комплиментарностью» всё-таки к Российской Федерации. В силу экономических «связей-зависимостей», да и определённых культурных (прежде всего, языковых) комплексов.
А со спекуляцией на теме «братства» желательно быть чуть сдержаннее. «Старший брат» порой уж очень напорист и начинает напоминать «Большого брата» Оруэлла.
«Старшинство», «патернализм»… Это – не Союз, а «Крыша» (в лучшем случае). Здесь и речи нет о достоинстве. О достоинстве – хоть граждан-индивидов, хоть того же народа.
Благотворительность, опекунство, выгода… По-любому – без настоящего уважения. Свысока. «С барского плеча». С самолюбованием. По-имперски.
Как могут рваться братские (или дружеские) связи на личностном уровне, мы знаем из собственного опыта. И едва ли не самое жуткое, когда они рвутся именно по причине идеологических вывертов-инсинуаций.
Земля Беларуси принимала немало российских литераторов, в том числе поэтов. Русских поэтов.
Принимала в разные периоды их жизни, оставляя разный след в их судьбе и творчестве.
Позволю себе вспомнить лишь о двух из них. Тех, кто мне особенно дорог. Одного я узнал по-настоящему, что называется постфактум: спустя три года после его кончины. Второго… Второго потерял совсем недавно, после почти шести лет заочного общения – не всегда ровного, а в последний период и вовсе драматически преткнувшегося по причине резкого расхождения в понимании некоторых страниц истории. Истории наших народов. Не всё гладко оказалось в этой части и с первым.
История ли виновата, разворачивая наше к ней (и не только) отношение порой на сто восемьдесят градусов. Сами ли мы, в своей «эволюции», переходим от «братства» к охлаждению, а то и к «гражданской войне» – Нет последнего безупречного на то ответа.
Николай Александрович Шипилов (1946-2006).
Ему я благодарен за налаживание «настроек» и интонаций. Русский поэт и бард провёл последние годы жизни у нас, под Минском. А умер где-то уже на российском приграничье, под Смоленском, возвращаясь домой с фестиваля.
Поскольку о нём я уже говорил (тексты прилагались к одной из наших конференций), перейду сразу ко второму.
Владислав Александрович Пеньков (1969, Владивосток – 1.09.2020, Таллинн).
Родился на Дальнем Востоке. Семья (отец – журналист, связанный с Военно-Морским Флотом) помоталась по городам и весям СССР: Крым, Североморск, Таллинн… Настоящий «пограничник». Но несколько лет своего детства Влад прожил у нас, в Витебске. С бабушкой и дедушкой. Это нас во многом и объединяло…
Не встречались. Город не такой и большой, но всё-таки. Да и разница в возрасте. Его детство пришлось на мои «университеты».
А Витебск у него остался. И стихов, посвящённых ему – достаточно.
Влад говорил, что ему нравится наша мова, но текстов на ней он не слагал и лишь изредка вставлял отдельные слова.
Два моих перевода его стихов…

«Маўчанне»

Ну, што казаць, i я амаль жабрак.
Апошнi час жыццё ў шчэнт парушыў.
I не чуваць ужо ад райскiх крат,
як грукаюць там яблыкi i грушы.
I лiтасьцi мне не адкуль чакаць.
Мой Бог размовамi патраціўся на продкаў.
Ад слоў Яго, што саладзей цукат,
няма натхнення тым, хто пасяродку.
Ён лiў свой опiй у полымя. На снег.
На раны ад апёкаў i каросту.
Наяве боль i гэткая ж у сьне –
Ад вузкай брамы да шляхоў няпростых.
А нам лацьвей да справы алкаголь.
Мы самi прайдзісьветы i канальi.
Камусьцi тое мроiцца за боль.
А зь Iм такiя цацкi не каналi.
Перада мной абшараў гарызонт
Аблокi тыя ж мараў i адчаю.
Хай я жабрак. Аднак жа не на понт
бярэ мяне бясконцае Маўчанне.

«Сьвятая песьня маленства»

Віцебск. Сьпякота. Драпіна.
Нейкi масток загадкавы.
Варта спаднiчкi мамiнай
кепка бялюткая таткава.
Зараз! Як цуд, за столікам.
Зноўку ўсё тыя ж хлопчыкi.
Вось i пламбiр у слоiчках.
Да алкашоў нябожчыкаў.
Там Песьняры на сьпевачцы
(кроў на каленцы сьпякаецца).
Нешта, дзяўчынкi-дзеўчыны,
з часу таго вяртаецца.
Нешта салодка-горкае
просiць: прабачце, дзетачкi!
Птушка званамi гойкае.
Скача з галiнкi ў клетачку.
Звонiць усiмi сiламi…
Вiцебск. Сьпякота. I
гэткае:
– Зробiмся мы мудзiламi…
Льецца з ванiты нябрыдкае.
Горад. Дзядуля. Сонейка.
Шчасце наскрозь балючае!
Птушка… Празрыста тоненька.
Зоркай. Смяшынкай-дзеўчынай.

С «понтами» и «м…» пришлось согласиться. Владислав порой пользовался подобными вульгаризмами. Для экспрессии. И заменять их в переводе, значит игнорировать волю и стиль автора.
Первое знакомство с его поэзией (2014) стало для меня – «неофита» в плане собственного «причисления» к сонму пиитов – холодным отрезвляющим душем

«Поэту»

А вот нет ни копейки зависти!
От того ли, что я не поэт?
На такие зарубки-затеси,
На отчаянный пируэт
Не достало ни силы, ни пороха
Самому. Но, смакуя твоё,
Констатирую: любо да дорого!
Заточённое до краёв,
Для блезиру оно не отлажено
И царапает девственный слух.
Я визирую истово: Граждане!
Вне регалий и прочих заслуг,
О которых, признаюсь, не в курсе я,
Это стоит того, чтоб прочесть.
Даже если оно не из Бургоса,
Даже если зачётнее есть.

Рок служил и лекалом, и компасом.
Нарезая ломоть за ломтём
Не лапшу, а чеканные образы,
Ты порой вспоминаешь о нём.
Где-то в Таллинне ходишь по улочкам,
Северянина гений дразня.
Собираешь легенды осколочки
О хазарских каганах-князьях.
И февральских грачей пастернаковских
На саврасовский клеишь пейзаж,
Для гурманов поэзии лакомства
В электронный швыряя тираж.

А это… К нашему (с В.П.) Витебску

«Владу. В датский город – из Витебска»

Город древний…
                Стиль барокко.
Золотые купола.
Мне сегодня одиноко.
С Древом Жизни кабала
пресекается, тончает…
Тень Голгофы с топором.
Груз неведомой печали.
Карк неряшливых ворон.
Нет, я вовсе не о сфирах.
Не о таинствах миров.
Город мой – не сердце мира
на скрещении дорог.
В нём и русского немного.
Был у Бунина резон!
Просто грустно. Одиноко.
Оседает жизни сон.

Эти (ниже) – попытка навести уже расходящиеся мосты. Увы! – Вмешалась Идеология. Разночтения в оценке некоторых личностей, да и судеб народов: русского и белорусов.

«Ностальгия»

Я – шляхтич опальный. Литвинского рода смычок.
Империи дым. Отголосок раздёрганной «Ржечи».
Не верю «навальным». По ходу, властям – «не зачёт».
Чураюсь «орды». И седых «запорожцев из Сечи».
Нещедрая доля закатных моих деревень.
Музейные стены воскресших руин Радзивилла.
Судьба и неволя. Угрюмый зануда Raven.
Избитая тема времён допотопной Сивиллы.
Мне снится всё чаще озёрная синяя гладь.
Пахучий чабор. Распростёртые гуси над логом.
И болью сладчайшей живые отец мой и мать.
Достойный набор рядового вполне эпилога.

«Скифскому Волку от литвинского»

Гэльские волки бродили вчера по придвинским колкам.
Мифы друидов стекали в литвинскую чару.
Ладное миро вбирало добротный калган.
Август недаром развёл у себя янычаров.
Золото скифов в предсердье зазывно поёт.
Бьёт колокольцем под дых новгородское вече.
Нам ли по нраву краплёный техасский койот,
хитрость свою покрывающий правом овечьим?!
Солнце в зените ломает лошадкам крестцы.
Волки мои, уведите меня от погони!
Плавятся сладкою болью деньки-леденцы.
Роскошь оклада кипит на пресветлой иконе.

Акростих

В Духов День над Западной Двиною
Проплывал блаженный Николай.
Высадившись в облако парное,
Тоненько звонил в колокола.
Амнезия, братцы! Амнезия.
Лётных дел исчезли мастера.
Ложью околдованы низины.
Истина бездомная стара.
Нищая распята на Голгофе.
Изгнана из жизни небылой.
Звёздочкой эмалевой в окопе.
Веточкой оливы под золой.
Ищут следопыты и юннаты.
Тают над рекою облака.
Ежли что, останутся цитаты
Бывшего икара-мужика.
Сколько нас мелькнуло понарошку!?
Кануло бесследьем в Никогда.
А швырнули б лапоть на дорожку –
Вот она б и вспыхнула. Звезда!
Новая. Хорошая. Большая…

ВН – собственно я. «Вольф Никитин».
И наконец – «на посошок». На смерть Владислава Пенькова, во многом нас примирившую. Но рубец остался. У меня. Пока я – здесь…

«Всего лишь жизнь…»

Беды предчувствие опять не обмануло.
Смахнёт слезу суровый порт Североморск.
Полярный ветер чайкою понурой
ныряет в скалах, не по-летнему промозгл…
А лето кончилось. На строчке оборвалось.
Нон-фикшн капнуло в стакан на посошок.
Всего лишь жизнь. Отсроченная малость.
Как будто выпорхнул. Останется ожог…
Останется нелепою виною.
В эстляндском Ревеле. В воронежской глуши.
И в городе над Западной Двиною.
Всего лишь смерть…
                В одну лишь чью-то жизнь…

Такая вот беда…

31.09.2020
-------------------------------

В.П.

Друзьями не стали. Возьму этот факт на себя.
Заложник рефлексий, осевших золою на слово.
Сальери бездарен. Бездарен, возможно, и я.
Высокой болезнью не в самую скронь поцелован.
В обители Муз не пристало объедки делить.
Ты – первый по праву. К богам я тебя не ревную.
В порогах Кастальи теряется тонкая нить.
Праз вузкую Браму, дзе пэўная Праўда пануе.

4.10.2020