Мастеру

Бедный Мастер - снова макушка твоя обрита.
Ванна, укол, и отбой по часам ровно в девять.
Нет и не было здесь никогда никакой Маргариты.
Впрочем, если хочется верить, то нужно верить.
Впрочем, если хочется помнить, то нужно помнить
Даже то, и чего с тобой не случалось вовсе.
Пусть на душе твоей камни, а в горле комья,
Помнить - единственный способ выжить в осень.
В слякоть, в хмарь, в депрессивно-тоскливую морось,
Долбящую непрерывно по едущей крыше,
В мире, где каждый в экран занырнул по пояс,
И о твоей Маргарите никто не слышал.

Воланд был. Но не тот, что всегда совершает благо,
А натуральный, с рогами и запахом серы.
И камин горел, и трещала в огне бумага.
И кроме огня, всё было тусклым и серым.
Сдулись и измельчали Христы и Пилаты,
Критики и конкуренты почили в бозе.
Бил по печени алкоголь, по мозгам - опиаты,
И Маргарита тебе привиделась на передозе.
Танцы с тенью, окурки, горы пустой стеклотары,
Ты готов был убить, чтоб она не досталась другому,
Ненавидел, любил, а наутро пришли санитары,
И распахнулись ворота казённого дома.

И смеялись дружно на койках соседних мужчины
До колик в боку, до брызжущих слез, до икоты:
Маргарита, ахах, вот это тебя растащило,
Не жмись, подскажи адресок, где брал дурь, чего ты.
И ты был так мал, а неверящий мир огромен,
Обиду сглотнув, ты лежал, в штукатурку глядя,
Смирился, затих, и почудилось в полудреме,
Как чья-то рука тебя по макушке гладит.

Спи, мой мастер, сном безмятежным, крепким.
Твари вокруг не стоят ни мессы, ни мести.
Все мы когда-нибудь выйдем из этой клетки,
А повезёт - и с Маргаритой вместе.