пока не стучат колёса

За окнами вечер сгустил амальгаму нарциссам экспресса.
Чужой – транспортируемой кубатуре, но свойский – свистку,
невидим он свету – в потере, должно быть, к нему интереса...
Вот разве впотьмах головы световоза пилот ему кум?..

И что-то случилось. Я думаю, вечер сгустился чрезмерно.
С чего же ещё световой эшелон вдруг утих и застыл –
в потере маршрутного времени графиком, что непременно
быть должен отсвистан толковым пилотом по мере версты...

Нашли ли пилот наш и чуждый нам вечер друг друга?..
Забыл ли пилот про свисток?.. – Ведь уже залучил
к себе он в кабину всю гущу, что слала округа
к его остановке – как будто бы силы какой-то лучи...

Пожалуй, и я – пусть устал и уже лишь домашним покоем
мечтаю скорее забыться бы от обнаглевших свистков
рабочего графика – не осуждаю нисколько такое
их сумрачное рандеву, пусть бы даже опасно риско-
вым – рискованным, бишь, стал бы ступор в пути: до утра ли
продержится в норах вагонов их свет против тьмы:
«не сумерки целый состав освещенья с маршрута украли»,
напишут потом, но – м л а д е н ч е с к и  просто невинные! – мы,
десяток-другой-третий-пятый-десятый простых пассажиров,
и не заподозривших даже, что «злобная их ОПэГэ
не графиков и не свистков оказалась транжирой,
но целого поезда света!» – и прочее-прочее-прочее-прочее... Гэ...

Похоже, я чуть задремал? Грохнув тамбуром бреда,
я с явной симпатией к сумрачному моему чужаку
умчался едва не в подельники кражи... Но вялое кредо
всего лишь попутчика всё это странствие сводит к шажку
всего лишь на рельсы «своя», ко всё той же простОянной шпале:
«Так это не вечера вчуже засвеченной тьмы передоз
удерживал поезд?!» Пилоту ли тут соблазниться хотя бы на шкалик:
мешал световозу проехать всего лишь другой световоз.