Однажды в Америке

     В начале двухтысячных годов только начавшегося двадцать первого века, мне с супругой удалось дважды побывать в Соединенных Штатах Америки. Это был год перед выборами президента Америки, когда вместо Джорджа Буша младшего готовился заступить на пост президента Барак Обама. Мой рассказ не претендует на описание истории, географии, культуры и нравов Америки в тех местах, где нам удалось побывать. Это просто зарисовки различных курьёзных, смешных и не очень историй и ситуаций, произошедших с нами в те теперь уже далёкие годы.
         Начну с того, как мы с женой проходили собеседование в посольстве США. В очереди перед нами стояла привлекательная голубоглазая блондинка лет двадцати трёх–двадцати пяти в красивой ярко красной кожаной курточке с бусами и серёжками того же цвета и  красных туфлях на очень высоком каблуке-шпильке. У  неё в Штатах жил приятель, который и прислал ей приглашение. Но ей отказали, опасаясь того, что она может остаться в Америке. У меня спросили, зачем я еду в Америку. У нас было приглашение от родственников моей жены Карины. Я сказал, что хочу познакомиться с родственниками жены, отпраздновать свой день рождения с ними, кроме того я давно мечтал увидеть эту молодую, по сравнению с Европой, но развитую страну. И я прошел собеседование. Моя супруга сказала, что она архитектор и давно мечтала увидеть реальные небоскрёбы на их родине, особенно в Нью-Йорке и Чикаго. И она тоже прошла собеседование.
        Мы побывали в Америке два раза. Первый раз в декабре на Западном, Тихоокеанском побережье и Гавайских островах, а затем в сентябре следующего года на Восточном, Атлантическом побережье в Нью-Йорке, Вашингтоне, Чикаго и на Ниагарском водопаде.

       Часть первая.
         Наш первый маршрут лежал с пересадкой через Нью-Йорк в Лос-Анджелес, затем в Лас-Вегас, Аризону с посещением большого Каньона, Сан-Франциско и на Гавайские острова. В Нью-Йорке мы проходили таможенный контроль и должны были самостоятельно перейти с чемоданами в другой терминал на посадку в Лос-Анджелес. Очень толстый американский таможенник, похожий на морского капитана дальнего плавания, в фуражке с околышем, густыми чёрными усами, прищуренным левым глазом и толстыми, узловатыми пальцами с большим золотым перстнем на правой руке, долго листал мой паспорт и, наконец, спросил о цели моего приезда в США. Я сказал, что у меня и виза туристическая, и цель приезда туризм. Кроме того я хочу отпраздновать свой день рождения в новой и интересной для меня стране. Таможенник снова открыл паспорт на первой странице, увидел, что до дня рождения оставалось десять дней, и больше ни слова не говоря смачным движением, подняв руку выше плеча, припечатал мой паспорт въездной печатью.
         А дальше надо было пройти по огромному аэропорту имени Джона Фитцджеральда Кеннеди достаточно далеко, а потом ещё и проехать на внутреннем поезде до другого терминала, чтобы пересесть в самолёт, летящий в Лос-Анджелес. Проход был плотно забит прилетевшими и улетающими людьми с чемоданами и сумками. Если идти вместе со всей толпой, то был большой шанс опоздать на рейс. Я стал смотреть по сторонам в попытке найти выход из этой ситуации. Недалеко от нас стоял двухметровый бравый американский полицейский африканского происхождения, с очень правильными чертами лица, военной выправкой и нашивками сержанта. Я с надеждой подошёл к нему, показал билет и попросил оказать содействие.
         Тут надо заметить, что длинный и широкий коридор, ведущий к посадке на внутренний поезд, был разделён лентой на почти равные части. С одной стороны толпой шли пассажиры, а с другой был абсолютно свободный проход. Полицейский, представившийся Джоном, посмотрев билеты, любезно разрешил мне с женой и чемоданами пройти по свободной части коридора, выйдя за ленту-ограждение. Я спросил его, а не нарвёмся ли мы на штраф в конце пути от других блюстителей закона. На это бравый полицейский заметил, что мы должны сослаться на него, он сегодня старший смены и при упоминании имени сержанта Джона никто не посмеет чинить нам препятствия. В конце коридора перед поворотом я оглянулся и помахал рукой Джону, который высоким утёсом возвышался над толпой. Он увидел и помахал мне в ответ.
         Прилетев в Лос-Анджелес, мы отправились на несколько дней к брату Карины – художнику Казаросу Папяну, который жил в Пасадене. Жителей Большого Лос-Анджелеса с населением более тринадцати миллионов человек называют АнджелИнос. А Пасадена один из десятков городов, входящих в Большой Лос-Анджелес (Л.А. сокращённо).
         Казарос (Зарик) Папян один из четырёх сыновей замечательного армянского художника, народного художника Армении, профессора Анатолия Папяна, которому в этом, 2024 году исполнилось бы сто лет. Зарик жил в большом доме на тихой, вдали от суеты Большого Л.А, зелёной улице, писал картины и сам изготавливал багеты для картин. Нас он поселил в своей спальне, где огромный чёрный кожаный диван при нажатии определённых кнопок на встроенном в него устройстве начинал играть вальсы, танго, роковые и джазовые мелодии. При этом он ходил ходуном как на море в сильный шторм. Вот такой музыкально-сексуальный диван-кровать. Напротив дивана на стене располагался огромный с пола до потолка экран, по которому можно было смотреть кино и ТВ передачи.
         Гостеприимный хозяин, будучи художником, большую часть времени проводил либо в мастерской, либо на пленэре, поэтому, несмотря на наличие автомобиля, редко ездил в большой город. Но нас он решил прокатить по городу, показать Голливуд и Аллею звёзд, окрестности и знаменитые Малибу, Санта-Монику и другие городки Большого Л.А.
         И мы отправились в путь на его стареньком, но ухоженном мерседесе. Остановились в даун-тауне, посмотрели на череду небоскрёбов и получили инструкцию, что после 18 часов туда лучше не ходить, так как на ночь там обосновываются бездомные и другие асоциальные типажи и это может быть опасно. Потом мы выехали за пределы центра и поехали в направлении одного из городков. Постепенно освещение с улиц, по которым мы проезжали, начало пропадать, дома стали попадаться всё угрюмее и угрюмее, в подъездах многих домов перед входом начали появляться дамы лёгкого поведения. На домах вывески с названиями улиц и заведений всё чаще были на испанском языке. Неожиданно нас догнал жёлто-коричневый форд примерно шестидесятых лет выпуска, обшарпанный, помятый, не ухоженный, со срезанной крышей. В нём издалека были видны фигуры трёх стоявших в нём людей. Форд быстро нас догонял, и когда поравнялся с нами, мы увидели, что в нём в проёме срезанной крыши стояли три смуглых латиноамериканца, вооружённых автоматами, висящими у них на шее. Одеты они были в камуфляж. Один из них был выше других, у него была густая, чёрная вьющаяся шевелюра, стянутая широким красным шнурком сверху, на середине головы. Двое других тоже имели свирепый, угрожающий вид. Они попросили нас под угрозой оружия остановиться и устроили допрос с пристрастием. Кто мы, откуда и куда едем и почему мы не знаем, что в этот район можно заезжать только латиноамериканцам. Разве вы не видите, что здесь и надписи на испанском языке, и шлюхи латиноамериканки, смуглые и с вьющимися чёрными волосами. Зарик ответил, что редко выезжает далеко от дома и не знал, что этот район закрыт для посещения не местными. Нам объяснили, где нужно повернуть, чтобы без ненужных приключений покинуть этот район.
         На следующий день, побывав в Голливуде, побродив по Аллее славы, вдоволь нафотографировавшись, мы уже искали место, где можно было пообедать. Мимо нас на огромной скорости проехал-пролетел огромный черный шевроле тахо. На лобовом стекле прицепились к капоту два спортивного типа, очень длинных чёрных парня, а на ступеньке рядом с водительской дверью ещё один афроамериканец. Они пытались проникнуть внутрь машины на полном ходу. Водитель маневрировал, набирал и сбрасывал скорость, но ничего не помогало. И только на крутом повороте двое слетели с лобового стекла машины, и остался только один, тот, что ехал на подножке. Что было дальше, мы уже не видели, так как машина быстро скрылась. Было полное ощущение съёмок голливудского фильма. Причём на тротуаре Аллеи славы было множество людей, которые так же, как и мы заворожённо следили за перепитиями развернувшегося сюжета.
         В Лас Вегасе мы тоже прожили несколько дней, поиграли на автоматах, в рулетку и, конечно же, ничего не выиграли. Вот рассказ об этом городе с точки зрения моего поэтического восприятия.

ЛАС ВЕГАС

Летим мы в Лас Вегас - оазис пустыни,
который возник, как мираж, среди скал.
Сияющим нимбом индейской богини,
олицетвореньем могущества стал.

Здесь, судьбы ломая, неоном сверкая,
вдоль Стрипа отели, а в них казино.
Прийти и забыться, все ночи играя –
поверив в удачу, как в старом кино.

Бандит однорукий в карман твой залезет,
и вытряхнет  всё он, что есть за душой.
Но каждый, входя в казино, сладко грезит,
что выигрыш ждет его самый большой.

Вокруг бутики, рестораны и бары,
и роскошь отделки, и запах духов.
Но не избежать за доверчивость кары,
И многие могут уйти без штанов.

Рулетка, Блэк Джек и, конечно же, покер
вселяют надежду вдруг разбогатеть.
Но Вам не достался заманчивый джокер
и не на что даже домой улететь.

Иду по бульвару я, словно по карте:
Нью-Йорк и Париж, и Венеция тут.
И в ноябре, и в июле, и в марте –
цветы, и кокосы на пальмах растут.

Вдоль скверов и улиц стоят зазывалы,
дают телефон, фотографии дам,
чтоб мыслей в помине и не возникало,
деньжата скорее везти по домам.

Да, в город порока, греха и разврата,
где веет богатством от призрачных скал,
и я прилетал на недельку когда-то,
но только сейчас обо всем рассказал.

         Следующее приключение произошло при нашем перелёте из Лос Анджелеса в Сан-Франциско. Вылет должен был состояться в 10-35 утра авиакомпанией United Airlines и мы уже в девять утра были в аэропорту. На табло наш рейс был обозначен, как вылетающий, но с задержкой. Оказалось, что в этот день в Сан-Франциско разбушевался ураган, какого не было в городе уже многие десятилетия. Там с корнем выворачивало столетние деревья и на океане поднялись огромные волны. Прождав несколько часов и не имея информации о вылете, мы обратились в службу информации в надежде хоть что-то узнать, получить какое-то питание или компенсацию за значительную задержку, гостиницу и т.п. В службе поддержки пассажиров долго слушали наши претензии и пожелания, потом сказали, что не понимают наш английский, пригласили по телефону переводчицу. Она по телефону объяснила, что нам ничего не положено, так как это форс-мажорные обстоятельства, а это не входит ни в одну страховку.
         Наконец к 22-м часам вечера, после 12-ти часов ожидания нас, тех, кто не уехал и дождался, пригласили на посадку. В самолёте с отсутствовавшей вентиляцией мы просидели, ожидая взлёта, около двух часов. Пассажирам раздали по бутылочке с водой, американцы были счастливы бесплатной воде и сидели, задрав по привычке ноги кверху. А в это время командир, а потом бортинженер подробно рассказывали о неисправностях самолёта, которые будут устранены в ближайшее время. Но кроме нас никто не реагировал панически на этот рассказ, все спокойно занимались. кто чем - читали, спали, общались. Наконец в первом часу ночи нас высадили из самолёта, объяснив, что он не исправен. Около двух часов ночи мы наконец улетели, но в другой аэропорт – в Сан-Хосе, примерно в пятидесяти километрах от Сан-Франциско. Встречавший нас друг, прождавший весь день, успел доехать до Сан-Хосе.
         Наши друзья, к которым мы летели в Сан-Франциско всего на два дня, заранее оплатили минивэн, расписали все достопримечательности, которые мы должны были посетить. Но остался всего один день. Кстати, лёту было всего на час, так как расстояние составляет около пятисот километров. Поэтому наше пребывание в течении всего одного дня оказалось довольно скомканным. Кроме того, наш багаж улетел в основной аэропорт. Привезли его на квартиру наших друзей всего за полчаса до нашего отъезда обратно в Л.А.
          Яркое впечатление от Сан-Франциско оставили дома в викторианском стиле, современная церковь с очень необычной для храмов архитектурой, крутой автомобильный спуск по зигзагу, океанский порт, трамваи, которые на конечной остановке вручную разворачивают в обратную сторону на специальной платформе. Да и много что ещё. О моём отношении к Сан-Франциско говорят строчки посвящения этому замечательному городу:

САН-ФРАНЦИСКО

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Соткан ты из сладких снов.
Смотрит с гор Франциск Ассизский,
Алькатраса звон оков.

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Голден бридж меж облаков.
Парки, гавани – меж низких,
и скалистых берегов.

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Русский парусный фрегат.
Было сложно и не близко
путь к Кончите пролагать.

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Герибасовская стрит.
Здесь реально дух одесский
сочно меж домов разлит.

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Хиппи, геи, Кэйбл-кар.
Смог, туман вполне английский,
трудно пристает загар.

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Улицы то вверх, то вниз.
Стиль викторианский Фриско
ты впитал, как свой каприз.

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Грозный Тихий океан.
Здесь моллюсков пОлны миски -
вид с Твин Пикс на Фишерман.

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Дух свободы ты впитал.
Память золотых приИсков -
твой надежный пьедестал.

Сан-Франциско, Сан-Франциско!
Соткан ты из сладких снов.
Смотрит с гор Франциск Ассизский,
Алькатраса звон оков.

Примечания:
Франциск Ассизский - (1182—1226) — святой, учредитель названного его именем нищенствующего ордена, в его честь назван Сан-Франциско; Алькатрас - (англ. Alcatraz), также известный как «Скала» (англ. The Rock) — остров в заливе Сан-Франциско.

Территория острова использовалась как военная тюрьма; Голден бридж - знаменитый мост Golden Gate Bridge в Сан-Франциско; Герибасовская стрит - улица Гери в Сан-Франциско, называемая так в честь Дерибасовской улицы в Одессе, так как на ней проживает много бывших одесситов; Кэйбл-кар - канатный трамвай в Сан-Франциско (англ. Cable Car)- один из видов общественного транспорта в Сан-Франциско и одна из достопримечательностей города; Твин Пикс - холмы Твин Пикс, одни из самых высоких холмов в городе, они являются одним из самых популярных мест посещения туристов;
Фишерман - прибрежный промышлено-рыболовно-туристический район Fisherman`s Wharf - сюда приходят лодки и корабли с рыбой и морепродуктами и здесь же их продают и готовят.
      Впечатления и рассказ о нашем путешествии на Гавайи подробно изложены в моём рассказе «Ой мороз, мороз», а Большой каньон в штате Аризона настолько поражает воображение и настолько хорошо и подробно описан как в художественной литературе, так и в Википедии и различных туристических справочниках, что я не стал описывать его здесь. Во время посещения каньона температура воздуха там было около минус пяти градусов и дул ледяной ветер. Но это не помешало насладиться красотой этого самого большого в мире каньона, выдолбленного за миллионы лет рекой Колорадо.

Часть вторая
         Вторая поездка в Штаты состоялась девять месяцев спустя после первой. Первым городом на нашем маршруте оказался Нью-Йорк. Был сентябрь, деревья уже меняли цвет с зелёного на жёлтый, красный и полутона. Было тепло и достаточно комфортно. Гостиницу моя жена заказала в Нью-Йорке, на Бродвее, неподалёку от северной части Централ парка, цена была около семидесяти пяти долларов в сутки за номер. В турфирме, где супруга заказывала гостиницу, сказали, что будет нормальный двухместный номер со всеми удобствами почти в центре Нью-Йорка, на Манхэттене. Надо отметить, что дорога из аэропорта Нью-Йорка в любой район Манхеттена стоила фиксированные пятьдесят долларов, плюс платные участки в виде тоннелей и мостов по пять долларов за каждый.
         Бродвей - старейшая из крупных улиц Нью-Йорка, ведущая свою историю от первого поселения Новый Амстердам, проходит вдоль всего Манхеттена и Бронкса, выходит далеко за пределы города и в длину составляет пятьдесят три километра. Лучшие американские  мюзиклы были созданы на Бродвее, на этой улице расположен Таймс сквер, Карнеги холл, Колумбийский университет и многие другие  достопримечательности Нью-Йорка.
         Центральный парк Нью-Йорка имеет идеальную прямоугольную форму и известен как «бьющееся сердце Манхэттена» - от зелёных лугов до обширных водоемов, садов и мостов, музыкальных и исполнительских центров, образовательных учреждений, классической архитектуры и многого другого. Также в парке расположены земляничные поля, представляющие собой мемориал, посвящённый памяти Джона Леннона, который был назван в честь песни «Strawberry Fields Forever» («Земляничные поля навсегда»). Вход в мемориал расположен недалеко от того места, где 8 декабря 1980 года Джон Леннон был убит - рядом со своим домом, который называется «Дакота». Центром участка является круглый рисунок, выложенный мозаикой из инкрустированных камней, с единственным словом посередине — «IMAGINE» - названием одной из самых известных песен Леннона. Мозаика была создана итальянскими мастерами и передана в дар итальянским городом Неаполем. Земляничные поля окружает «бордюр из цветов». По периметру находится множество скамеек, подаренных в память о других личностях.
        Мы подъехали к нашему отелю - многоэтажному солидному зданию с колоннадой у входа и швейцаром, одетым в форменную синюю, расшитую золотыми галунами куртку и фуражку того же цвета с околышем.  Это был  полный афроамериканец огромного роста. Он помог поднять по ступенькам чемоданы и подвёл к стойке «ресепшн», где нам выдали ключи от номера. Поднявшись на третий этаж, мы обнаружили дверь в наш номер открытой. Можно представить себе весь ужас происходящего, когда войдя в номер, мы обнаружили большую комнату с четырьмя двухъярусными кроватями, без шкафов, тумбочек и какой-либо ещё мебели, с удобствами и душем в конце коридора. Кроме кроватей, единственным украшением комнаты был умывальник. Над каждой кроватью была натянута верёвка для того, чтобы вешать одежду. Чемоданы и сумки были свалены в кучу в единственном свободном углу комнаты. На второй ярус каждой кровати вела лесенка, как в купе поезда. Это был совместно мужской и женский номер. Разместиться с супругой в двух ярусах друг над другом возможности тоже не было. Поэтому она очутилась внизу – сверху был молодой китаец-студент, а я попал на второй ярус с латиноамериканцем сурового вида, в наколках и сапогах со шпорами на нижней кровати. Выяснилось, что это не отель, а хостел, хотя в нём и было несколько двухместных номеров.
         Первым делом мы спустились  вниз, в администрацию, чтобы выяснить, почему мы за не такие уж маленькие деньги должны жить в таких адских условиях, да ещё две недели. Мало того, следующей точкой нашего путешествия был Чикаго, а потом у нас был оплачен заранее номер опять в этом же хостеле - «гостинице». Администратор объяснила, что номера были заказаны для нас турфирмой по интернету и никакой возможности изменить что-то, даже за доплату, не представляется возможным. Хотя и пообещала при возможности поселить нас в четырёхместном номере. А цена на человека составляет тридцать семь с половиной доллара, так как это не отдельный и не «сингл» номер. Итак, скрепя сердце, мы отправились осваивать не знакомое нам до сей поры пространство американского хостела. Хотя с чем-то подобным приходилось сталкиваться в молодости в студенческих общежитиях, в походах и на шабашках.
         За две недели пребывания, хоть мы и пропадали целыми днями и вечерами в театрах, музеях, парках и кафе-ресторанах, ночевать все равно приходилось в этом богоугодном заведении, больше похожем на ночлежку из произведений Гиляровского, только на современный лад. И кого мы только не увидели за это время. В отличие от нас, клиенты менялись почти каждую ночь. Были и студенты из разных стран, больше из Азии, фермеры, преподаватель музыки, неизвестных занятий страшный лысый человек сине-чёрного цвета из-за украшавших всё его тело татуировок. Он спал в одних трусах, но было ощущение, что он в одежде и в тонкой шапке. Однажды поселился толстый афроамериканец из Нью-Орлеана, который всю ночь либо напевал джазовые мелодии, одновременно изображая и инструменты, либо громко и смачно храпел. Народ кидал в него кто что мог, он просыпался, начинал изображать барабаны, потом саксофон и снова засыпал с громким храпом. Хорошо, что он ночевал только одну ночь. Чистоплотные китайцы, а особенно поселившиеся на третий день две девочки-японки, ежедневно стирали немереное количество носок, трусов, лифчиков, носовых платков и маек, вывешивая их на верёвках вдоль кроватей. Создавалось впечатление  праздничных разноцветных и разнокалиберных флажков, попавших под дождь и занесённых на просушку в нашу комнату. Так мы и прожили две недели.
         Забегая вперёд скажу, что на обратном пути, когда мы вернулись из Чикаго и жили в этом же отеле ещё неделю, нам сначала предоставили четырёхместный номер, а через три дня двухместный. И без доплаты, понимая, сколько всего интересного мы насмотрелись в предыдущий заезд. Три дня мы жили с семейной парой басков из Бильбао в одном номере. И если бы прожили ещё, то могли бы, наверное, тоже стать революционерами. Необходимо отметить, что вся публика, с которой нам удалось совместно переночевать, была добродушной и незлобивой. Мало того, многих из своих соседей мы встречали в музеях Нью-Йорка, а однажды даже на Бродвейском мюзикле, где цена билета начиналась со ста двадцати долларов.
         Ещё запомнились очень вкусные бейгеле, ликёрные магазины по продаже алкоголя, работающие до 21 часа (в обычных магазинах алкоголь не продают), музыканты на улицах и в метро, особенно саксофонисты и гитаристы, играющие и поющие, в основном, для продажи собственных дисков, а не для сбора наличных. Однажды мы купили пиво в бутылках и сэндвичи, сели на лавочке в сквере на Бродвее и начали нехитрую трапезу. К нам подошёл симпатичный американец и сказал, что если у нас есть лишние  пятьсот баксов, то мы можем продолжать пить пиво. В Штатах категорически запрещено распивать на улице спиртные напитки. А что же нам делать теперь? Ведь бутылки уже открыты: – спросили мы у нашего доброжелателя. Спрятать бутылки в бумажные пакеты, ответил он. С этим же мы столкнулись  в ресторанах и кафе, которых существует три типа. Алкоголь есть в меню, есть лицензия и можно заказывать. Лицензия есть, но в продаже нет. Поэтому можно принести бутылку с собой, стаканы или рюмки дадут. И третий вариант бумажно-пакетный. Когда нет ни лицензии, ни продажи, то есть выпивать там нельзя.
         Однажды недалеко от гостиницы, на углу Бродвея мы увидели атлетически сложенного, высокого, с очень правильными чертами лица молодого, лет двадцати-двадцати двух афроамериканца. На нём были джинсы, у которых одна из штанин была нормальной длины, а вторая была оборвана до колена. Он стоял, как статуя, устремив взгляд в пространство. Мы решили, что он просит денег у прохожих. Моя жена захотела с ним сфотографироваться и за это заплатить ему один-два доллара. После фотосессии молодой человек категорически отказался от денег. А на вопрос, зачем же он тут стоит в рваных штанах, он ответил, что протестует. Против чего: - спросили мы. Против всего,  ответил протестант!
         В один из вечеров я вышел на улицу рядом с отелем покурить, так как в гостинице это было запрещено. На мне были тренировочные штаны без карманов, майка без рукавов и шлёпанцы. В руках сигарета, ключи от входа в отель и номер, и зажигалка. Не успел я затянуться, как ко мне вихляющей походкой подошёл молодой, лет 16-17 афроамериканец, худой, узкоплечий, с копной вьющихся чёрных волос и кольцами на руках, в полуспущенных джинсах и кроссовках с развязанными и болтающимися шнурками. Прикоснувшись локтем к моему локтю, он попросил у меня закурить. Я объяснил ему и показал на себе, что у меня только одна сигарета и нет карманов. Он сказал, что это очень плохо и я должен дать ему два-три доллара, раз нет сигарет. Я опять показал ему отсутствие у моей одежды  карманов. Тогда поднимись в номер и принеси мне деньги и сигарету. А с каких доходов я тебе должен, дорогой ты мой? Парень ответил, что этот район контролирует Гарлем, а он типа смотрящий (Гарлем – негритянский район Нью-Йорка, действительно находился в нескольких кварталах севернее). И тут на моё счастье подросток, которого звали Джек, увидел немолодого, довольно упитанного, невысокого, с красным от натуги и алкоголя лицом, дядечку. Старичок направлялся к нашей гостинице с двумя тяжёлыми сумками. Джек тут же среагировал, бросил меня и пошёл той же вихляющей от бедра походкой а ля Майкл Джексон, ему наперерез. После очень короткой беседы парню досталось две сигареты, три доллара и пачка чипсов. Подойдя ко мне, он показал свою добычу и наказал мне в следующий раз выходить на улицу с пачкой сигарет и с деньгами. Потом показал  на уже входящего в двери гостиницы старичка, ухмыльнулся и сказал: - Вот тебе настоящий пример для подражания. Ну не скучай и, подмигнув и снова коснувшись локотком локотка, вихляющей походкой ушёл в темноту тёплой, но сегодня не совсем доброжелательной Нью-Йоркской ночи.
          Невозможно не посетить и не упомянуть, находясь в Нью-Йорке, район Брайтон-Бич, расположенный на самом юге  Бруклина, на берегу Атлантического океана. Это, пожалуй, самый русскоязычный район города, да и США в целом. Там в основном селились русскоязычные евреи из Одессы и русские, украинцы и другие выходцы из многих городов и сёл СССР и России. Над этой улицей сверху проходит линия метрополитена, и каждый поезд грохотом отдаётся по всей улице. Можно много и долго рассказывать о достопримечательностях Брайтон-Бич, его магазинах и ресторанах с вывесками и надписями на русском языке, театрами, гостиницами, адвокатскими конторами, дамами, одевающими для выгула меховые шубы  и сапоги в тридцатиградусную жару и т.п. Мне особенно запомнился следующий диалог. Я зашёл в театральную кассу, чтобы узнать, какие премьеры сейчас идут в Нью-Йорке и что наиболее востребовано и интересно. Продавщица билетов с характерным одесским акцентом и внешностью сказала мне, что мы туда (имеется в виду Нью-Йорк) не ходим и не знаем, что у них происходит.

Нью-Йорк

Блеск витрин, кадиллаки и форды,0
А Бродвей - от величия гордый.
Пуп земли и столица финансов,
Не оставил другим даже шансов.

На Таймс-сквер шум,  реклама, и копы.
Здесь не пахнет старушкой Европой.
Эти черные, черные лица -
По ночам будет Африка сниться.

Разноликий и разноязыкий,
В облаках небоскребы – великий
Город  регги, театров, и джаза,
Ты в него погружаешься сразу.

Пахнет бейгеле, мясом, и кофе,
По Уолл-стрит проносятся профи.
Много толстых, худых, неопрятных,
И в мехах, и шелках – аккуратных.

Белозубой улыбкой сверкая,
Всё, что надо, найти помогают
Эти странные, гордые янки -
Не откажут тебе даже панки.

ЦЕнтрал парк в земляничных полянах,
Джона Леннона дух, воздух пряный.
На Вест-сайде Дакоты громада,
Рядом Гарлем – для черных отрада.

Брайтон Бич грязной черною змейкой
Извивается старым римейком.
Здесь живущим не надо Нью-Йорка -
Вкус провинции русской прогорклый.


Как грохочет сабвей под асфальтом,
Старичок, вдруг запевший дискантом.
На гитарах, на саксах,  на вёдрах –
Дух Америки жив в тех аккордах.


Граунд ЗИроу, здесь теперь краны -
Это тяжкая, страшная рана
В самом сердце Нью-Йорка зияет,
Не проходит, и не заживает.

Центр религий, культур и народов,
Тут свобода – аж до небосвода.
Все вместил и впитал этот город
Он душою по-прежнему молод.

Часть третья
         Город Чикаго, расположенный на озере Мичиган, родина первого в мире небоскрёба, Город Ветров, встретил нас холодным, пронизывающим ветром, дующим с Великих озёр. Чикаго – международный центр финансов, культуры, коммерческой деятельности, индустрии, обучения, технологий, телекоммуникаций и транспорта. Поселившись на окраине города в 3-х звёздной гостинице мы поняли, что такое американский размер. Номер был огромный, кровать могла вместить четырёх человек. Перед входом в ванную был ещё один умывальник на случай, если ванна занята, а вам надо срочно помыть руки.    В ресторане столы стояли далеко друг от друга, а в туалете специальный человек предлагал полотенце, особое мыло, побрызгать одеколоном за отдельную небольшую плату Обилие джазовых клубов и кафе в Чикаго и изумительное качество исполнения показывают высокий уровень джазовой музыки города. В центре города расположен огромный стеклянный шар под названием боб. В нём и снаружи и изнутри можно увидеть своё отражение и сделать фотографию. Рядом с этим шаром сидящие на мостовой 12-13 летние чёрные пацаны на картонных коробках из под продуктов исполняют потрясающую музыку, покруче, чем на любых настоящих ударных инструментах.       
         Из чикагских впечатлений запомнился эпизод в поезде метро, на котором мы отправились до станции ОАК Парк – родины архитектора Фрэнка Ллойда Райта и писателя Эрнеста Хемингуэя, где планировали посмотреть спроектированные знаменитым американским архитектором дома, в том числе и его собственный дом-студию. Райт прославился как создатель и популяризатор «органической архитектуры», что обозначает здания, гармонирующие со своими обитателями и окружающей средой. Ну и дом, где родился Хемингуэй, тоже было интересно увидеть. ОАК Парк - это один из престижных пригородов Чикаго, расположенный на самом западе города. А незадолго до нашей остановки был район, похожий по составу населения на Гарлем в Нью-Йорке. Поначалу в вагоне было примерно одинаковое количество белых и чёрных американцев. Но по мере приближения к чикагскому «Гарлему», белых оставалось всё меньше и меньше. В конце концов в вагоне остались только афроамериканцы и мы вдвоём. Так как мы впервые попали в такую ситуацию, было страшновато. Чёрные американцы вели себя очень раскованно, громко разговаривали, смеялись, ходили по вагону, ненароком иногда задевали и нас. Молодые ребята, сидевшие напротив, их было пять или шесть человек, по виду старшие школьники или студенты первых курсов, они тоже громко смеялись, иногда показывая на нас пальцами. Одеты они были очень фривольно: джинсы, спущенные почти до колен, не завязанные шнурки кроссовок, Похожий прикид был и у Джека из Гарлема Нью-Йорка. У девочек были приспущены бретельки лифчиков и очень короткие мини юбки. На наших лицах застыл ужас. Стало реально страшно. Увидев это, от группы напротив отделился симпатичный парень в толстом вязаном свитере с портретом Боба Марли на груди и с серьгой в правом ухе. Он подошёл к нам, добродушно улыбнулся и сказал, что скоро они все выйдут из вагона на своей станции и нас никто из них не обидит. Ведь по нашему виду можно определить, что мы едем в ОАК Парк и, так как мы оказались в меньшинстве, они нас ещё могут и защитить при случае. У нас отлегло с души, мы заулыбались, чем вызвали громкий смех и улюлюканье ребят.
         Дальнейший наш путь лежал на Ниагарский водопад. Посмотреть на клокочущие воды этого огромного и очень живописного водопада пришлось под мелким моросящим дождём. Но нам выдали плащи, и мы проплыли на лодке прямо под струями водопада. Жаль только, что посмотреть на водопад удалось только с американской стороны. На канадскую сторону водопада пройти было можно, но обратно вернуться было нельзя. Пограничники не пропускали тех, у кого была только американская виза, как у нас. Свои впечатления об этом чудесном зрелище я изложил в стихотворении:

Ниагарский водопад
      
Ниагара, Ниагара,
льётся мыслей водопад!
Хлещет струями в угаре,
как коктейль сбивает в баре –
воду, камни – в звукоряд.

На кораблике тщедушном
проплываем этот ад!
Мощной лавою бездушной,
водной гривой равнодушной
брызги пенные летят.

В жажде вырваться на волю
и грохочет, и свистит!
Накопил он силы вволю,
так терпеть ему доколе?
В небо радугой глядит.

          Впечатления и ощущения от этой замечательной поездки по США отлежались и выкристаллизовались за почти семнадцать лет. Правда стихи в этом рассказе были написаны почти сразу, по горячим следам.

    Октябрь 2024