Волчок

Никто не знает, где он жил,
Родился, тоже, где – вопрос,
Нам только верностью служил
До самой своей смерти пёс.

Он брошен был, а может быть – потерян,
Тепла и ласки по дворам искал,
Инстинктам был своим животным верен
И с голоду окрестных кур таскал.

Бродяжничал и всеми был гонимый,
За это к людям ненависть жила.
Мать не смогла пройти однажды мимо –
Прикармливая, к дому привела.

Отец сварганил будку, цепь, ошейник…
И псу теперь своё жильё дано:
Он больше не скиталец, не отшельник,
Но на людей косился всё равно.

Был сер, как волк, взгляд строг, зубов оскал…
Приблизься только – сразу же рычал он,
Отец его за  то Волчком назвал,
И он его лишь признавал сначала.

А мы к нему боялись подходить:
Зубами щёлкал звонко, часто лая,
Желали его всё же покормить,
Лишь с расстояния еду бросая.

А годы шли. Взрослели мы и пёс.
Уже друг к другу крепко привязались.
Он лез лизаться, тыча мокрый нос,
Когда в снегу в обнимку кувыркались.

Летело время. Дат, событий – шквал.
Волчок, как член семьи, был с нами вместе…
Однажды, лая, задыхаться стал –
Иголки, видимо, сказались в тесте.

Бродяжьих дней жестокая печать,
Людей безжалостных проделка злая…
Ему всё было тяжелей рычать,
Зубами щёлкать, через силу лая.

Худел, ел мало – не давала боль,
Но, нас увидев, радовался сразу.
Смотреть на это – как на рану соль,
Судьба порой безжалостна, зараза.

Слаб на глазах – мы не могли помочь.
Душила жалость, душу разрывая,
Как он пытался слабость превозмочь,
Навстречу из последних сил вставая.

Смотрел глазами, мокрыми от слёз,
Любовь и верность выразить желая!
К утру, сентябрьской ночью, умер пёс –
Неумолима в жизни участь злая.

Прощай, Волчок, мой верный друг, прощай!
Людей, бывает, чаще лучше звери.
И, если всё же есть собачий рай,
Там для тебя уже открыты двери!