Не впопыхах - поэма 42-48

42.
А липы нежатся на солнце,
наверно, скоро зацветут
и цвет ворвётся, запоётся
пчелиным хором медный жгут.

Запахнет всё пространство мёдом,
заполонит пространство гуд
под ясно-синим небосводом.
Свой взяток пчёлы принесут.

На стол богатый пчеловода
с палитрой красок вкусовых
с прозрачностью от небосвода
и на оттенки не скупых.

Пей чай и наслаждайся мёдом,
и лета принимай бальзам,
означенный текущим годом.
Не в пику лета ли зимам?
43.
На остров Жохов прилетели.
Стояла летняя пора.
Гагары хором загалдели.
И началась для нас игра.

Они приветствовали громко
наш двухмоторный самолёт.
Для них он был как брат огромный
с крылами-скалами. В облёт

самцы пустили по-над нами,
пугая белый самолёт.
Махали крепкими крылами,
когда помчались мы на взлёт.

Сопроводив до океана,
к подругам все вернулись вновь.
И скрылись в окоём тумана.
Назад их позвала любовь.
44.
Удары такты соблюдают
и задают достойный тон,
рисунок ритма созидают,
ритмичный соблюдя закон.
Вращение колёс руками
изображает точно он,
что трудно выразить стихами,
как в песне задаёт разгон.

Звучат ударные тарелки,
и палочки взлетают в высь.
Видны билетные проверки,
дорожная в вагоне жизнь.
А музыка, как фон, вторична,
ударник создаёт сюжет,
всё совмещается отлично.
Стив Мур – движения Поэт.
45.
Расчеловечиванье – это
и есть кровавая война,
молчанье остального Света,
становится когда страна
убийцей светлого народа
и не родившихся детей.
Вождям кость в горле мир, свобода,
по кайфу горе матерей,
страдания, сплошные смерти.
Ох! человечество, проснись!
А за бездействие, поверьте,
расплатой будет ваша жизнь.
Вочеловечиванье будет
мучительно для всей страны.
Вам в пику глупость, люди,
и всеобъемлющий набор вины.
46.
Поэзию забыли дяди
при красных галстуках в Кремле.
Их вождь чекистский всех отвадил.
Распространилось по Земле
отродье злобного помола –
вся большевистская мура.
Им подавай бабло, застолья –
смешная копия двора,
сметённая февральским ветром
и завирухой в октябре.
Реанимировали ретро
всех вакханалий в феврале.
И содрогнулось всё пространство,
уж третий год оно дрожит.
Взбесилось подлое тиранство,
а Мир покоем дорожит.
47.
Сквозь отрицания считали –
заслуживает Барнаул,
чтоб памятник ему создали,
жизнь в мертвечину чтоб вдохнул.

И началась работа… вскоре
поставлен камень в сквере был.
Рождался образ сути в споре.
Поэт и в бронзе чтоб любил

Отчизну странного полёта,
Поэзию чтоб излучал.
И всё-таки мешало что-то
и за скандалом шёл скандал.

Но в день рождения Поэта,
преодолев сутяжный быт,
отказы и пройдя запреты,
был всё же памятник открыт.
48.
Хитросплетения жестоки
в осенней падере тоски.
Заилились, видать, истоки
вдруг обмелевшей в дождь реки.

Над косогором тучи вьются
и улетают тихие стрижи,
а воробьи в кустах смеются,
но отчего, мне подскажи,

товарищ утренний прохожий,
куда торопишься, куда
ты в этот день столь непогожий?
Асфальт как будто бы слюда

слепит глаза в тени кромешной,
рисуя профиль и анфас.
Прохожий, видимо, не здешний,
из города гостит у нас.

В деревне нашей всё понятно,
и без хитросплетений тут
в гармонии звучит и внятно,
природный стелется уют.

Хитросплетеньями богата
вся политическая власть
от всех генсеков, депутатов,
пронизывает всех их страсть.

Отзывчивость как состоянье
присуща людям, неспроста
оказывает всё ж влиянье.
Чиновник, ваша доброта

есть что-то мерзкое в основе,
при рассмотрении вблизи.
В словесной кроется полове,
по абрису Души скользит.

Не задевает даже чувства,
спит в равнодушье человек,
а годы облаками вьются,
свой убыстряя в смерче бег.