Артур Мэйси. Стихи с предисловием

Артур Мэйси был мальчиком из Нантакета, происходившим из семьи квакеров.
 Уже само его имя свидетельствует об этом, поскольку можно с уверенностью сказать, что Мэйси, где бы он ни жил,
Соединённые Штаты произошли от того крепкого старого квакера, который был одним из тех, кто купил Нантакет у индейцев, честно заплатил им за него, справедливо обошёлся с ними и жил с ними в дружеских отношениях. Во многих отношениях Артур Мэйси показал, что он был жителем Нантакета и, по крайней мере, по происхождению, квакером. Он часто использовал фразы, характерные для нашего острова в море, и, по крайней мере, в разговоре, прибегал к сравнениям, от которых пахло солёной водой. Почти в последний раз, когда я его видел, он сказал: «Я скоро приду в гости, чтобы хорошенько выпить».

Он был разносторонним человеком. В общении с таким другом, как я, он
показывал ту сторону, которая, по его мнению, могла меня заинтересовать, и только её.
 Он был прежде всего весёлым и, к его чести, ненавидел скуку. Я помню, как наш общий друг разговаривал со мной о бейсболе во дворе. Артур сидел рядом и слушал. Эта тема его очень интересовала. Тем не менее, повернувшись к нашему общему другу, он
сказал: «Не говори с ним о бейсболе. Ему всё равно, он ничего не знает и не хочет знать». С другой стороны,
Хотя он и не любил рассказывать о своём военном опыте, он всегда был готов поговорить со мной о старых временах. О том, что он делал сам, он скромно умалчивал, но о заслугах других, особенно рядовых, он отзывался с большой похвалой.

 В начале войны Мэйси вступил в роту B 24-го Мичиганского добровольческого пехотного полка.  В первый день битвы при Геттисберге он был дважды ранен, но
сумел доползти до города и подняться по ступеням здания суда, которое быстро заполнялось ранеными с обеих сторон.
Даже в такое время чувство юмора было не чуждо. Подъехал офицер-конфедерат и спросил: «У этих людей есть оружие?» Мейси быстро ответил: «У некоторых есть, а у некоторых нет». Он оставался в этом госпитале, в плену у конфедератов, до тех пор, пока битва не закончилась и армия Ли не отступила. Все раненые
заключённые, которые могли ходить, были вынуждены идти с ними, но у Мэйси
была рана на ноге, и, к счастью для него, он избежал ужасов
южной тюрьмы.

Позже он служил в госпитале Военно-морской академии в Аннаполисе,
под руководством доктора Вандеркифта, который, возможно, был таким же эффективным администратором госпиталя, как и в армии. Я хорошо знал доктора Вандеркифта и дежурил в его госпитале, когда обменянные пленные вернулись из Андерсонвилля. Хотя мы с Мэйси никогда не встречались там, из нашего разговора выяснилось, что мы были там в одно и то же время. Он отслужил свои три года и был с честью демобилизован в конце войны.

Немногим дано обладать таким острым чувством юмора, каким обладал он. Он был быстр и находчив в ответах, но никогда не прибегал к этому, кроме как
стоит пока. Он не сказал, что явно очевидную вещь. Не то
лучше, чем что, он молчал.

Если бы не его нежелание публиковать свои стихи, он долго
давно бы имел хорошую репутацию. Причина его этого
нежелания, как я понял из многих бесед с ним, заключалась в том, что он
не считал свою работу достаточно высокой по своему поэтическому стандарту. Все
восхищались его выбором слов, его удивительным умением рифмовать,
совершенством его размера, изяществом и утончённостью его стихов.
 «Хорошо, — говорил он, — но это не поэзия с большой буквы П, и
это единственный вид, который следует публиковать. И его очень мало.
К счастью, это суровое суждение, каким бы похвальным оно ни было, не возобладало. Любители прекрасного не должны быть лишены ни «Приблизьтесь, друзья», ни «Поэтического урока», и многие из тех, кто никогда не слышал об этом замечательном испанском толстокожем, получат удовольствие от истории «Катающегося мастодонта», чей дом находился «в стволе спокойного дерева». Большую часть его стихов, с которыми я знаком, я слышал на обедах в «Папирусном клубе». Он был одним из первых членов клуба, и
один из самых уважаемых. Он был уверен, что у него всегда что-нибудь есть в
кармане, и председательствующий никогда не обращался к нему напрасно.

Так было в клубе «Сент-Ботольф», членом которого он долгое время состоял.
Всякий раз, когда возникала «необходимость» в стихах, можно было рассчитывать на Артура Мэйси. Его «Святой Ботольф», который
стал клубной песней и будет исполняться до тех пор, пока существует клуб,
был написан для празднования Двенадцатой ночи по моей просьбе. У него
особая староанглийская атмосфера. Он изображает святого, а не весёлого монаха, и
суровый отшельник, а просто хороший, добрый старик, которого «любили грешники и любили праведники», который был уверен, что грех существует до тех пор, пока

 «Немногие получают хлеб, а многие — крошки,
 И одни рождаются с пальцами, а другие — без».

 И здесь мы видим взгляд Артура Мэйси на жизнь, который, безусловно, был широким и щедрым, с философским оттенком.

У Артура Мэйси была деловая сторона жизни, о которой его близкие друзья в Клубе
знали мало. Он представлял в Новой Англии одно из крупнейших
коммерческих агентств страны. Его знание деловых людей,
их стоя, коммерчески и финансово, и уютный,
и был полагаться на наших купцов и других в качестве основы для дачи
кредит. Его работы в офисе требуется самое пристальное внимание к деталям и
осуществление самого тщательного осмысления. Весь успех такой
компании, которые он представляет, зависит от надежности
информация, которую она дает. Без этого он не имеет никаких оснований для существования.
Это был Артур Мейси, что купцы из Бостона в значительной степени оказалось для
информация об их клиентах, разбросанных по всей Новой Англии,
и именно благодаря его успеху в получении такой информации и его
глубокому знанию дела во всех его деталях старшие офицеры компании
полностью доверяли его суждениям и высоко ценили его советы. И в ведении этого дела
он проявил свою квакерскую прямоту. Его работа вовсе не была
«детективной». Если те, кто имел с ним дело, запрашивали информацию о его бизнесе,
Мэйси обращался напрямую к самому человеку и говорил ему, что в его интересах показать, что
где он стоял, и, прежде всего, сказать правду. Честный
мужчины правда сказал о них, и от этого выиграли. Нечестные люди и
скрытные люди были обойдены суровым молчанием, и их репутация
соответственно пострадала. Мало кто из тех, кто обращался к Артуру Мэйси за деловой информацией
, когда-либо подозревал, что разговаривает с поэтом и литератором
.

Я не стремился рассказать историю жизни Артура Мэйси. Я также не стал вдаваться в подробное рассмотрение его стихов. Читателю
предстоит ознакомиться с последующими страницами и сделать собственные выводы.
Я лишь попытался дать представление о характере одной из самых очаровательных личностей, которых я когда-либо знал.

 УИЛЬЯМ АЛЬФРЕД ХОУВИ.
 КЛУБ «СЕНТ-БОТОЛФ», _Бостон, 7 июня 1905 года_.
 В память о  Старое кафе 4 У Марлиава 8 Увядание розы 9 Валентинка 10
Разочарование 12 Постоянство 15 Урок поэта 17 «Площадь Дам» 19
Всё в один золотой летний день 20 Призма Бостона 21 Охотник за книгами 25
Три голоса 27 Лёгкое знание 28 Сьюзан Скаппернонг 29 Повязка на голову 30
Устрица 31 Ветер и дождь 32 Флаг 34 Мой шедевр 36 Баллада о Монтене 40
Преступник 42 Немного красок 45 Подарки к ужину 48 Мопер 51
Разные валентинки 54 Если бы весь мир был таким, как ты 59 Здесь и там 60
Дядя Джоганг Равнодушный моряк На библиотечной стене  Миссис Маллигатауни 67
Эвтаназия 70 Крошка Любовь 71 М. 72 Песня 73 В сумерках 76 Небесная 78
 Чертополох 80 Колыбельная 81 Ты для меня 82 Любовь 83 Незнакомец 84
 Жимолость 86 Святой Ботольф 87 Журчащие бесенята 90 Червь повернётся 91
 Бостонские коты 94 Девушка из Джониквила 96 Качающийся мастодонт 99
«Пять чувств» 102 «Экономика» 103 «Идиллии королевы» 105 «М. Э.» 110
 «Счастливого пути» 111 «Книга жизни» 112
 СТИХИ В ПАМЯТИ[У. Л. К.]


 Сядьте поближе, друзья, вокруг стола!
 Смерть дает нам еще немного времени.
 Теперь давайте нальем чашу для приветствия,
 И поприветствуем песней, шуткой и рифмой.
 Наслаждайтесь подарками, которые посылает судьба.
 Садитесь ближе, друзья!

 И все же мы делаем паузу. С дрожащими губами
 Мы стараемся подобрать подходящую фразу;
 Вспоминая наше товарищество,
 Оплакивая ошибку Судьбы.
 Мы очень удивляемся, когда Судьба обижает,
 И забирает наших друзей.

 Спутник наших веселых ночей,
 Где веселились все, кто был мудр;
 Вполне ли Смерть понимает твою ценность,
 И знает цену своему призу?
 Сомневаюсь, что он понимает это.--
 У него нет друзей.

 И в этом мире нет радости
 Товарищей и весёлого настроения?
 Может ли смерть так полностью уничтожить,
 чтобы радость не воздала за это?
 И может ли быть так, что смех заканчивается
 С уходом друзей?

 О, мудрецы, которых мы зовём,
 Кто с лёгкостью решает великие вопросы,
 Мы задаём самый простой из них,
 И всё же вы не можете на него ответить!
 И на этом твои познания заканчиваются,
 чтобы утешить друзей?

 Дорогой Омар! если тебе доведётся встретить
 нашего брата где-нибудь во мраке,
 пожалуйста, передай ему милое послание
 от братьев из таверны.
 Он не спросит, кто это посылает.,
 Ибо мы были друзьями.

 Мы снова видим прощальный парус.;
 Еще одна лодка отчалила от берега.
 Добрее души на борту она
 Чем когда осталось до земли.
 И как ее наружу, она гнется,
 Садитесь поближе, друзья!


СТАРОЕ КАФЕ
 Ты помнишь, Не так ли, Джо,
 Те весёлые вечера давным-давно?
 Ты помнишь комнату, узкую лестницу,
 Клубы дыма, которые там витали,
 Угловой столик, за которым мы сидели
 Часами, болтая после ужина,
 И увеличивали
 Наш маленький мир внутри.
 Ты помнишь, Не так ли, Джо?

 Ах, эти божественные ночи!
 Простое, скромное вино,
 Арии на грубых итальянских струнах,
 Радостные, безобидные откровения,
 Как раз подходящие для нас - или королей!
 Время от времени выпивалась причудливая плетеная фляжка
 Редкого кьянти или из более домашней бочки
 Скромного пльзеньского, кружка пива или около того,
 Среди веселых разговоров текли речи;
 Или красное бордо
 Из лоз, которые росли там, где дорогой Монтень
 Владел своими владениями.
 И ты помнишь эти темные глаза.,
 Не слишком застенчивая.;
 На самом деле, она казалась слишком свободной.
 Для нас с тобой.
 Ты знаешь,  Не так ли, Джо?

 Тогда я узнал "Пегаса",
 А потом я прочел тебе
 Мои незрелые стихи
 Так много, много раз;
 И что-то в этом месте
 Придавало им определённую прелесть,
 Пока я едва ли не поверил, что они мои,
 Под чарами вина;
 Но теперь я перечитываю их,
 И вижу серьёзные недостатки, которых раньше не замечал,
 И удивляюсь, как
 Ты мог слушать с таким невозмутимым видом,
 И каким-то образом понимать,
 Что ты заглушил критика в друге.
 Ты знаешь,Не так ли, Джо?

 И когда мы говорили о книгах,
 Какими учёными мы казались!
 И каких только бардов мы не цитировали,
 От весёлых строк Катулла до более возвышенных нот Мильтона.
 Может быть, теперь мы стали мудрее.
 Но мы знали тогда больше, чем все ученые мира;
 И наше тщеславие
 Было великим, невыразимым, совершенным!
 Мы знаем,  Не так ли, Джо?

 Прошли те золотые ночи
 невинных богемных наслаждений,
 И мы преуспеваем;
 И скоро,
 Годы печальные и трепетные
 Возможно, нас ждут впереди;
 Но должны ли мы когда-нибудь встретиться
 На какой-нибудь тихой улице,
 И ты заметишь в глазах старика
 Мимолётный блеск минувших дней,
 Тогда, возможно, ты поймёшь
 Значение этого взгляда;
 Ты поймёшь, Не так ли, Джо?




 У МАРЛИАВА

 У Марлиава, когда вечер
 Находит редких спутников рядом со мной,
 Смех каждого счастливого гостя
 В причудливых самомнение, или по-доброму шутя,
 Делает Золотые мгновения стремительно скользят.
 Ни голоса недобрые наши ошибки, чтобы пожурить,
 Наши маленькие добродетели увеличенный;
 И дружески жмется рука к руке
 У Марлиава.

 Я откладываю свои годы и заботы в сторону.
 Принимая то, что дают боги.,
 Я не прошу большего благословения.,
 И я не жажду более сладкого покоя,
 Чем тот, что приходит с закатом, в Марлиаве.




 УХОД РОЗЫ


 Белая роза сказала: «Как я прекрасна.
 Взгляните на цветок, который не может умереть!»

 Влюблённый смахнул росу,
 И нежно сорвал цветок для своей невесты.
 «Подходящий выбор!» — воскликнула Белая Роза.

 Девушка вплела цветок в волосы;
 Роза, довольная тем, что находится там,
 Всё ещё гордо хвасталась: «Нет никого прекраснее!»

 Затем она прижала цветок к губам,
 Но, устав от общения,
 Цветок выскользнул из-за пазухи.

 Приди, клянусь всей этой красотой!,
 Он прямо признался: "Дорогая дева, я клянусь!
 Это ты, и только ты, прекрасна!"

 Отвернув свою смиренную голову в сторону.,
 Завистливая Роза, оплакивая смерть.




ВАЛЕНТИНКА

[ОТ ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКОГО МАЛЬЧИКА К ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКЕ]


 Это валентинка для тебя.
 Мама сделала её. Она очень умная,
 Я сказал ей, что люблю тебя по-настоящему,
 И что ты моя возлюбленная.

 . И тогда она улыбнулась, а потом подмигнула,
 А потом сказала отцу:
 "Начинать в молодости!" и тогда он задумался,
 А потом сказал: "Ну, скорее."

 Тогда мамины глаза засияли,
 И она сделала эту валентинку:
 «Если ты любишь меня так же, как я люблю тебя,
 Ни один нож не разрубит нашу любовь пополам».
 И папа рассмеялся и сказал: «Как ново!»
 А потом он сказал: «Пора спать».

 Итак, когда я помолился,
 Мама взбежала по лестнице.
 И сказала мне, что я могу присылать рифмы,
 А потом она много раз меня поцеловала.
 Потом я отвернулся к стене
 И заплакал о тебе, и — вот и всё.

 РАЗОЧАРОВАНИЕ

 Мы с Временем поссорились;
 Мы, которые были такими верными друзьями.
 Это произошло так медленно,
 Что никто не может сказать, когда это началось;
 И всё же я уверен, что хитрый план
 Пронизывает всё это;
 И теперь, вне всяких сомнений,
 Наша дружба заканчивается,
 И в конце у меня остаётся
 Воспоминание о предательстве.

 Много лет назад Время пришло
 С великими обещаниями
 И сладкими заверениями в славе;
 И рука об руку
 По сказочной стране
 Мы с ним шли вместе
 В ясную и золотую погоду.
 Тогда, тогда я ещё не научился сомневаться,
 Потому что друзья были богами, и вера была крепкой,
 И слова были правдой, и дела были чистыми,
 Пока мы не поссорились;
 И жизнь, и надежда были прекрасны,
 Когда Время давало мне сладкие обещания.

 Когда мой неверный друг впервые стал холоден
 Я стремился сблизиться с ним,
 Но он был менее любезен,
 Печальные дни и годы навалились на меня,
 Нагрузили меня заботами,
 Зависть окрасила мальчишеские волосы,
 И вспахала нежеланную борозду там,
 Где её не было.
 Напрасно я умолял дрожащими губами
 О нашем прежнем милом общении,
 И увидел среди молитв и набожных слез,
 Предвестие нашего разрыва.

 И теперь я знаю, что у Времени нет друзей,
 И жалость не одалживает,
 Но затрагивает всех
 Тяжелым пальцем рано или поздно;
 И пока мы ждем
 Зов Жнеца,
 Роковой взмах серпа,
 Мы тщетно пытаемся сохранить
 одну истину нетронутой,
 одно заветное желание свободным от сомнений.
 Это было не так
 много лет назад,
 до того, как мы поссорились.

 Если бы Время снова пришло ко мне
 и снова взяло меня за руку
 для золотых прогулок по сказочной стране,
 Я мог бы простить предательство
 Которое украло мою молодость
 И то, что из правды
 Было моим знанием;
 И я не стал бы больше сомневаться в его любви;
 И я бы бросил
 Мои руки так крепко обнимают его,
 Что он простит нашу размолвку!

КОНСТАНЦИЯ

 Я впервые увидела Фиби, когда началось шоу
 Только что сделали ярче все выступления;
 И всё же она была прекрасна,
 Как и все там,
 И я любил её часами напролёт.

 Потом я встретил Хелен, и её манеры
 Зажгли моё неопытное сердце.
 Я влюбился с первого взгляда
 И счёл правильным
 Поклоняться ей дни и ночи напролёт.

 Но когда я смотрел на щёки Клары
 И говорила на языке, на котором говорит Купидон,
 Она казалась мне лучшей,
 И я любил её недели и недели.

 Но последним из милых воспоминаний о любви
 Была Делия с её вздохами и слезами.
 Мне казалось,
 Что я всегда мечтал о ней,
 И я любил её годы и годы.

 Но теперь я снова встретил Фиби,
 Мне нравится первый из них.
 «Непостоянный», — скажете вы?
 Я отвечаю: «Нет,
моё сердце предано одному квартету».

УРОК ПОЭТА

 Поэт, мой учитель, скажи мне правду,
 Как ты сочиняешь свои стихи?
 Ах! это самое простое, что можно сделать.:--
 Вы берете облако серебристого оттенка,
 Нежную улыбку или веточку руты,
 С большим количеством света и тени,

 И сплетаете их в редкие слоги.,
 С божественным изяществом и мастерством;
 С искренними словами умоляющей молитвы,
 С интонацией, подхваченной из нежного воздуха,
 Сказка о любви и пряди волос,
 Или кусочек вьющейся лозы.

 Или, углубившись в недра нетронутой шахты,
 Вы находите в плодородной земле
 Золотую жилу благородной мысли;
 Душу государственного деятеля, ещё не проданную,
 Или крик патриота, полный боли
 Для земли, которая его породила.

 Блестящий юноша, сбившийся с пути
На извилистой дороге жизни;
 Мечта скульптора о пластичной глине;
 Душа художника в лучах заката;
 Самое нежное, что может сказать женщина,
Или борьба борющегося народа.

 Амбиции мальчика, звезда девушки,
 Не взошедшие, но которым ещё предстоит взойти;
 Мерцающий свет, что сияет вдали
 Для тонущего корабля на стонущей отмели;
 Пустой рукав; шрам ветерана;
 Или земля, где люди свободны.

 И если рука поэта сильна,
 Чтобы сплести паутину бессмертной песни,
 И если мастер направляет перо
 За слова, которые достигают сердец людей,
 И если слух и осязание верны,,
 Это самая легкая вещь в мире!

"PLACE AUX DAMES"[Обращаясь к М.]


 Меня окружают замечательные друзья.
 Мне так уютно в Клубе, где я сижу.;
 Пока ты дома, я, кажется, вижу, как,
 Внимательно следишь за своим вязанием.

 Когда у женщин будут права, моя дорогая,
Мы больше не услышим о таких возмутительных несправедливостях:
 Вы со своими друзьями соберётесь здесь;
 Я останусь дома и заштопаю чулок!

 В ЗОЛОТОЙ ЛЕТНИЙ ДЕНЬ


 В золотой летний день,
 Когда сквозь листву пробивается единственный луч
 Лучи жёлтого солнца пробиваются
 Так ярко, так ярко;
 Проснувшиеся птицы, беспечно поющие,
 Кажется, приветствуют новую весну;
 А все леса шепчутся
 Так светло, так светло.

 Всё это в золотой летний день,
 Когда в моё сердце проникает
 Лучик нежной доброты,
 Такой яркий, такой яркий;
 Тогда приходит сладкая надежда и смело заявляет о себе
 Чтобы разорвать цепь, которую носит печаль, —
 и все мои тяготы, все мои заботы
 легки, так легки!

 ПРИЗМАТИЧЕСКИЙ БОСТОН

 Прекрасный город у знаменитого Батрахианского пруда,
 Мудрый в учениях школы Конкорда;
 Родина Эвруса, рай для чудаков,
 Оплот бережливости, гордящийся своими сотнями банков;
 Земля душевного исцеления и непонятных книг,
 Лекций по понедельникам и съежившегося повара;
 Где девушки с двойными линзами, не заботясь о туфлях,
 Часто выражают свои взгляды в духе Джонсона;
 Где реалистичные перья приглашают толпу
 Упомянуть «лопаты», чтобы «лопаты» не оказались не теми;
 Там, где изумлённые незнакомцы читают захватывающую оду
 «Брюкам пилигрима» на Вест-Энд-роуд;
 Там, где странные вопросы о брюках
 Оскорбите наших «сестёр, кузин и тётушек».
 Там, где люди верят в простую веру и молятся,
 Чтобы поднять крышку и найти там доллар;
 Там, где извилистые лабиринты заставляют Тесея вздыхать, а Ариадну плакать;
 Там, где клубы, объединившись, идут на коммерческий риск
 Среди колебаний манящих дисков;
 Там, где Бикон-Хилл всегда гордится тем, что показывает
 Свои зловонные вены цвета индиго;
 Тебе, прекрасная земля, я посвящаю свою песню,
 И расскажу, как простые, бесхитростные умы сбиваются с пути.

 Один член городского совета с важным видом
 Однажды прогуливался по Копли-сквер.
 В его груди билось незапятнанное сердце.;
 Его вкус был чист, его душа была погружена в искусство.
 Ибо он часто молился в святилище Касс,
 Ежедневно преклонял колени у божественного источника Когсвелла,
 И целомудренная обстановка ратуши
 Многому научили его, и поэтому он знал все.
 Гордый, в мешковатом пальто и высокой шёлковой шляпе,
Довольный тем, что знает, «где он находится»,
 Он брёл вперёд, пока, взглянув на небо,
 Не увидел в своих скромных глазах безымянный ужас;
 Ибо там, где резцом художника была высечена
 Эмблема, которой Бостон мог бы гордиться,
 Там возвышалась, грациозно выпрямившись,
 Двое очень маленьких, не оперированных мальчиков.
 Исполненных заботы о городской молодежи,
 Чья мораль страдает, когда им говорят правду,
 Чьи этические стандарты становятся все выше и выше.,
 Когда его научили, что Бог и природа - всего лишь ложь,
 Он поспешил в зал совета.,
 Его испуганные товарищи-члены отозваны в сторону.,
 Его страшный тайный шепот раскрыт.,
 Пока все их отдельные суставы не оказались скованы анкилозом.
 Ужасающим было молчание, воцарившееся после его рассказа;
 демократы покраснели, республиканцы побледнели.
 Трудно представить, во что превратились простофили,
 но, вероятно, они пришли к компромиссу в виде розового цвета.

 Когда эти суровые моралисты восстановили дыхание,
 И рассказали, как глубоко они были потрясены и огорчены,
 Затем они решили, насколько неправы наши дети,
 Сказали: "Мальчикам следует довольствоваться шрамом".
 Упрекал Госпожу Природу в ее смертных грехах,
 И проклинал попечителей, которые воспитывают "Небесных близнецов".

 О члены Совета, если бы это было предоставлено вам
 Если бы можно было сказать, что в искусстве ложно, а что истинно,
То мир увидел бы странные аномалии!
 Куклы были бы ангелами, а мусор — золотом;
 Порок был бы добродетелью, а добродетели — пороками;
 Боги были бы дьяволами, а члены совета — святыми.
 И этот мудрый закон, созданный вашими мудрыми умами, гласит:
 «Ни один мальчик не должен жить, если он родился без килта».
 Тогда вы решили бы, чтобы унять все моральные терзания:
 «Мы всегда правы, но Бог совершал ошибки».

ОХОТНИК ЗА КНИГАМИ

 Я потратил все свои деньги на поиски
 Дорогих и редких книг;
 Я разорился, выслеживая
 каждую добычу до её логова.
 И теперь я разорившийся коллекционер,
 обедневший, оборванный и худой,
 превратившийся в исчезающий призрак
 из-за моего блудного греха.

 Как часто я обращался к Фоли,
 человеку, который дружит с чудаками;
 Знает книги, которые остроумны или священны,
 И независимо от того, являются ли они призами или пустышками.
 На тома, напечатанные на бумаге или пергаменте,
 У него самый зоркий глаз,
 И он всегда готов продать их
 Таким мечтателям, как я, которые готовы купить.

 Моему кошельку нужны заборы и изгороди,
 Увы! он никогда не закроется;
 У моих рукавов теперь есть манжеты.
 Мои волосы растрёпаны и «нестрижены».
 Моё пальто — настоящее первое издание,
 Рваное от плеча до талии;
 Мои брюки не в лучшем состоянии,
 Их «колофон» изношен и потрёпан.

 Мои туфли давно вышли из моды,
  Моя шляпа — это предмет для сострадания,
 Тот, на котором написано «н. д.».
 Мой жилет порван по шву,
 Это то, что французы называют _relique_;
 О том, что я думаю об этом, нельзя говорить,
 Его каталожный номер — «уникальный».
 Я остался один из всей компании;
 Я уверен, что меня выпустили в пятницу,
 Потому что судьба пока не благоволит ко мне.
 Мой текст был жестоко искажён
 Судьбой, более суровой, чем кремень;
 Но я жду, когда мою могилу «отделают мрамором»,
 И тогда я перестану печататься.

 ТРИ ГОЛОСА

 Жил-был человек, который попросил пирог,
 Писклявым голосом, очень высоким, очень высоким;
 А когда он попросил икру лосося,
 Он заговорил низким, очень низким голосом;
 Но когда он говорил, что у него нет выбора,
 Он всегда говорил низким голосом.

 Я не могу сказать причину, по которой
 Иногда он говорил громко, очень высоко;
 И почему иногда он говорил тихо,
 Я не знаю, я ничего не знаю;
 И почему он говорил таким образом,
 Не спрашивайте меня, я не могу сказать.

 ПРОСТОЕ ЗНАНИЕ

 Как было бы хорошо, если бы знания росли
 На кустах, как ягоды!
 Тогда мы могли бы посадить семена орфографии,
 И соберем все слова, которые нам нужны.
 Суммы с наших грифельных досок мы бы стерли,
 И подождали, пока созреют цифры,
 И пошли в поля, и собрали
 Целые бушели арифметики;
 Или, если бы мы захотели выучить китайский язык,
 Мы бы просто вышли и потрясли деревья;
 И тогда грамматика во всех городах
 Пополнилась бы правильными глаголами и существительными;
 А в садах были бы
 Большие гроздья географии;
 И все прохожие останавливались бы,
 И дивились урожаю знаний;
 И я бы перестал писать,
 И срывал бы свои стихи с куста!

Сьюзан Скаппернонг

 Глупая Сьюзан Скаппернонг
 Она так сильно и долго плакала,
Что люди спрашивали её, что случилось.

 Она отвечала: «Я не знаю,
 В чём причина моего горя —
 мне просто так хочется».

ПОЯС ШЛЯПЫ


 Мой пояс шляпы обвивает мою шляпу,
 И хотя в этом нет ничего странного,
 Это похоже на ленивого человека,
 Который бросает дело на полпути.

 Но этот факт всегда остаётся фактом:
 оркестр делает то, что должен делать,
 и он полезнее, чем человек,
 потому что делает всё, что может.

 УСТРИЦА

 Две половинки устричной раковины, каждая в виде неглубокой чаши;
 здесь когда-то жил устрица, пока его не съели.
 Внутри устричные раковины гладкие, а снаружи очень шершавые;
 Места совсем немного, но ему хватало.
 Спальни, гостиной, кухни или подвала не было;
 Всего одна комната во всём доме — устрицам нужна только одна.
 И его никогда не беспокоили ни ветер, ни дождь, ни снег,
 Потому что у него была крыша над головой, а ещё одна — под ногами.
 Интересно, жарили ли его или тушили?
 И продал его на ярмарке, выдав за двух.
 Интересно, есть ли у устриц имена, как у нас,
 И было ли у него имя вроде «Джон» или «Ромул»?
 Интересно, плакали ли его родители, провожая его в последний путь.
 Интересно, кто бы мог сказать; может быть, русалки знают.
 Интересно, боялись бы мы своего сна,
 если бы спали, как устрицы, по миллиону в постели!

 ВЕТЕР И ДОЖДЬ

 Дождь обрушился на Бостон,
 И люди сказали: «О боже!
 Ещё рано для нашего ежегодного ливня,
 В прошлом году в это время было сухо».

 В тяжёлых костюмах и резиновых сапогах
 Они пришли к человеку, управляющему погодой,
 И сказали: «Дорогой друг, ты собираешься
 Изменить свой нынешний план?»

 С презрением в голосе он ответил: «Убирайтесь!
 Я приказал, чтобы неделю шёл дождь.
 Прочь! разойдитесь! или я сделаю ещё хуже».
 И прикажи вызвать ураган!

 Они насмехались: "О, о!" и смеялись: "Хо-хо!"
 И они сказали: "Ты, конечно, шутишь.
 Твои угрозы напрасны для урагана
 Это то, что нам нравится больше всего.

 "У нас луженые глотки и резкий восточный ветер"
 Мы действительно не могли обойтись без;
 Но мы жалуемся на слишком много дождя,
 И мы думаем, что хотели бы засуху.

 Тогда предсказатель погоды взял веер из пальмовых листьев
 И взмахнул им высоко в небе,
 И разогнал серые тучи,
 И солнце засияло в небе.

 И солнце освещает Бостон.
 И погода по-прежнему ясная;
 И они сверяют свои часы по равноденствию,
 И никогда не боятся восточного ветра.

 ФЛАГ

 Вот он, Флаг!
 Приветствуйте его!
 Кто осмелится тащить
 Или волочить его?
 Кричите «ура»
 Трижды за звёзды,
 Трижды за полосы.
 Склоните перед ним голову!
 Солдаты, идущие к нему,
 Кричат при виде него,
 Справедливого и правильного,
 Незапятнанно-белого,
 Синего и красного,
 И тирания боится его!

 Вот он, Флаг!
 Приветствуйте его!
 Долины и скалы
 Услышат его.
 Отцы благословят его,
 Дети будут ласкать его.
 Все должны поддерживать его.
 Никто не должен пятнать его,
 Ура морякам, которые сражались за него на волнах,
 Ура солдатам, которые всегда были храбры ради него,
 Слёзы по тем, кто ушёл в могилу ради него!
 Вот он, Флаг!

 МОЁ ШЕДЕВРАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ

 Я написал самую правдивую, нежную песню,
 Которую когда-либо слышал мир;
 Ясную, мелодичную и сильную,
 И каждое слово было сладким.
 Плавные числа приходили ко мне
Непрошено из сердца;
 Настолько чистым было звучание, что поэзия
 казалась чем-то большим, чем просто искусство.

 Несомненно, ритм портил строку,
 Так мелодично лился он,
 И в меру весь божественный
 Горел огонь гения.
 Так искусно были написаны стихи,
 Так прекрасна легенда, рассказанная в ней,
 Что каждое слово раскрывало мысль,
 И каждая мысль была золотом.

 У меня было обаяние, сила, мастерство.,
 Мудрость лет.;
 Мне принадлежало двигать мир по своему желанию.
 Вызывать смех или слезы.
 Ибо там были тонкие шутки,
 И блистательные остроты;
 То умоляющие глаза поднимались в молитве,
 То озарялись улыбками.

 Я пел о тех часах, когда молодость была королевой,
 И об одном счастливом месте,
 Где жизнь и любовь были всем,
 А время было наполовину забыто.
 О чудесных днях в лесной глуши,
 Когда каждый цветок и дерево
 Казалось, вторили самым нежным словам,
 Слетавшим с губ в Аркадии.

 О старых сагах и норвежских дружинах,
 Что плавали по северным морям;
 Очаровательных сказках о волшебных землях
 И странных философиях.
 Я пел о прекраснейшей царице Египта,
О роковом проклятии страсти;
 О том бледном флорентийце с печальным лицом,
 Бессмертном, как его стихи.

 О временах аркадского Пана,
Когда дриады толпились на деревьях...
 Когда Аталанта стремительно бежала
 С флотом Гиппомена.
 Я рассказывал и отважные истории.
 О развернутых боевых знаменах.;
 О славных днях, когда Греция была великой.--
 Когда Рим был всем миром!

 О благородных поступках во имя благородных вероучений,
 О жертвенности женщины--
 О раненом сердце матери, которое истекает кровью
 За души в Раю.
 Однажды я рассказал историю о позоре,
 И пока я спал в слезах,
 Взгляни! пришёл ангел в белом,
 Прочитал слова и заплакал!

 И тогда я написал свою прекрасную песню,
 В такой чудесной тональности,
 Я услышал аплодисменты толпы,
 И слава ждала меня.
 Увы! наступило хмурое утро.,
 И донесся рев бури.:
 Посреди диссонанса, дрожа, я проснулся.,
 И вот! мой сон был окончен!

 И все же часто тихой ночью
 Моя песня возвращается ко мне.;
 Я беру ручку, и фейн хотел написать.
 Моя давно потерянная мелодия.
 Но, погрузившись в мечты, я вскоре
 Вспоминаю смутно,
 И исчезает самая прекрасная песня,
 Которую когда-либо пел человек!

 БАЛЛАДА О МОНТАЙНЕ

 Я сижу у камина,
 И весь мир в зените,
 И с добрым мастером Флорио
 Я курю трубку; и вижу,
 Сама королева Бесс с книгой на коленях,
 Читая её снова и снова,
 Здесь, под моей уютной каминной полкой,
 Я курю трубку и читаю Монтеня.

 Теперь воет ветер и кружит снег;
 Путешественник дрожит на ветру;
 А я со своим драгоценным фолиантом
 Смотрю на счастливого приверженца
 Книги, тепла и мечтаний!
 Стук в оконное стекло
 Не беспокоит меня, я спокоен,
 Я курю трубку и читаю Монтеня.

 Я доволен и потому знаю,
 Что мой разум спокоен, как летнее море,--
 Что моё сердце чуждо печали.
 Ключ от счастья у меня в руках
 В этой редкой, сладостной философии;
 И пока судьба так милостива ко мне,
 Я доволен решением Судьбы,
 Я курю трубку и читаю Монтеня.


 ПОСЛАННИК

 Дорогой принц! да, более чем принц для меня,
 Ты — монарх бессмертного царства!
 Я всегда буду твоим подданным,
 И буду курить трубку и читать Монтеня!

 ПРЕСТУПНИК

 Преступление процветает по всей стране,
 И бросает вызов закону,
 И злодеяния на каждом шагу
 Наводят ужас на наши души!

 Я знаю одного закоренелого преступника,
 Чья юность началась с преступления;
 Кто, находясь в безопасности за тюремной стеной,
 Должна искупить свои грехи.

 Она воровка, когда улыбается.,
 Потому что тогда она крадет у меня мое сердце.
 И хранит его с помощью девичьих уловок.,
 И никогда не выпускает его на свободу.

 Она лишает человечество вздохов,
 Она крадет слезы, которые я бы не стал лить,
 Она лишает меня душевного покоя,
 И она лишает меня сна.

 В беззакониях она признается во всем,
 И становится смелым грабителем, когда это происходит
 Она находит слабость в моей груди,
 И хитро проникает туда.

 Она игрок, чье искусство входит,
 Чьи жертвы уступают без возражений;
 Довольствуясь азартной игрой Любви
 И теряют из-за неё свои сердца.

 Она виновна в более тяжком преступлении, ибо, когда
 Я восхищаюсь её несравненной красотой,
 Она виновна в поджоге,
 И моё сердце пылает.

 Бандитка, охотящаяся на людей,
 Её пленники множатся;
 Ни одна рука не сможет разорвать их цепи,
 Ни один выкуп не принесёт освобождения.

 Она жестокая убийца
 Когда бы ни метнула она взгляд,
 И когда бы ни взяла меня в плен,
 Он пронзает меня до глубины души.

 Преступление процветает по всей стране,
 И бросает вызов закону,
 И злодеяния на каждом шагу
 Наполняют наши души трепетом!

НЕМНОГО ЦВЕТА[ПАРИЖ, 1896]

 О, прекрасная девушка в Порт-Майо,
 С мягкими голубыми глазами, которые так преследуют меня,
 Скажи на милость, что мне делать
 Когда такая девушка, как ты
 Одаривает ее улыбкой, ее взгляд, и ее вздох
 На первый фонд дурак, что проходит мимо,
 Кто слушает и жаждет как сладких слов поток
 Из ее очень красных губ на порт-Майо?

 До твоего рождения были такие же красные губы,
 то улыбающиеся, то кривящиеся в презрительной усмешке,
 и другие ясные глаза,
 с их правдой и ложью,
 которые разбивали сердца и кружили головы
 многим нежным, влюблённым юношам.
 Но я никогда не испытывал и половины того горя,
 Что исходит из уст у ворот Майо.

 Очаровательная картина, вот ты стоишь,
 Совершенная работа, созданная рукой мастера!
 С твоим прекрасным лицом
 И твоими чудесными волосами,
 Твоим великолепным цветом, светом и тенью,
 И твоей классической головой, созданной богами,
 Твои щёки, пылающие алым,
 Пока ты ждёшь возлюбленного у ворот Майо.

 В украшенной драгоценными камнями короне
Есть великолепные оттенки, когда солнце садится;
 Но твои губы соперничают
 С западным небом,
 И придай миру столь редкий оттенок,
 Что художник должен заново учиться своему ремеслу,
 А закат позаимствует более яркое сияние
 У губ девушки у ворот Майо.

 Ну же, скажи мне правду, светловолосый юноша,
 Горят ли её глаза любовью, говорят ли её губы правду?
 Или она очаровывает
 Своим взглядом и улыбкой,
 И сжигает тебя, отвергает весь день напролёт
 С искусством Цирцеи и песней Сирены?
 Ах! если бы твоё глупое сердце знало,
 что таится в сердце у Porte Maillot!


 ПРИЯТНОГО АППЕТИТА
 С.

 Я наполняю свой бокал до краёв
 и чокаюсь с тобой.
 Через всю доску я посылаю тебе поцелуй
 С благодарностью за такой час, как этот,
 И, обнимая радость, прогоняю печаль,
 И приветствую тебя, мой визави.

 А. Р. К.

 Из всех радостей на земле
 Для меня нет ничего слаще,
 Чем сидеть с весёлой девушкой
 От консоме до деми-тассе.

 И всё же я украду золотой час,
 Переставлю блюда в обратном порядке,
 И, возвращаясь, отклонюсь назад
 От деми-тассе к консоме.

 С. Б. Ф.

 Дай мне немного поесть,
 И час или два,
 Просто салат и сладкое,
 И поболтать с тобой.
 Дай мне полный или пустой стол,
 Корочка или наваристое рагу;
 Но каким бы ни было блюдо,
 Всегда угощай меня сам.

 ХОЗЯИН

 Между двумя озадаченными я иду,
 Волан, подбрасываемый туда-сюда.
 Я смотрю на одну и знаю, что она
 Это все, чем может быть женщина.;
 Я ищу другую, и она кажется мне
 Идеальным идолом моей мечты.;
 И так между очаровательной парой
 Моё сердце всегда в подвешенном состоянии.
 И всё же, хотя это и моя судьба
 Парить в неопределённости,
 Я доволен и не прошу большего,
 Чем эта милая игра в битву.

 МОПЁР

 Мопер скучает весь день;
 Он скучает и ночью;
 И никогда не бывает Мопер весёлым,
Но всегда угрюм и серьёзен,
 Он печальное зрелище.

 Ему не нравится весёлая шутка;
 Он ненавидит других людей;
 Он избегает общения,
 И никогда не пытается подшутить
 Над лёгкими фантазиями десяти.

 Он не ищет, где журчат ручьи
 С журчащей музыкой.
 Он ничего не видит в женских глазах,
 И никогда не читает книг,
 Кроме тех, что повествуют о горе.

 Он даже забывает, что солнце,
 Как и благоухающий воздух,
 Были созданы, чтобы радовать каждого;
 Но он предпочитает избегать и того, и другого,
 И не берёт свою долю.

  Ему наплевать на веселых человечков
 Которые пьют Шато Икем,
 Но он бы навел порядок в мире
 Населив его отшельниками--
 И их очень мало.

 Когда дети весело резвятся,
 Он считает их дикими,
 И так не согласен с ними.
 Поистине, кажется, что он
 Никогда не был ребенком.

 Он думает, что это неправильно —
 Обсуждать редкие блюда,
 И не знает, какое это удовольствие —
 Для того, у кого есть аппетит,
 Названный ненасытным.

 У него нет красивой одежды,
 Он называет это «показом».
 Поэтому мальчишка насмехается,
 Потому что он похож на того,
 Кого нечестивые люди называют «сойкой».

 И вот мы видим, что этот глупый человек
 Презирает всё приятное.
 Добрые люди, молите Бога изменить его планы,
 И подбодрите унылого, если сможете,
 Или пусть он не родится вовсе!


 РАЗЛИЧНЫЕ ВАЛЕНТИНЫ


 1
 ОТ БИБЛИОФИЛА

 Как и та книга, что ты мне даришь,
 Переплетённая так изящно;
 И под прекрасными обложками
 Содержится что-то ценное и редкое.
 Я бы не стал смотреть
 И читать какую-либо другую книгу,
 Если бы не мог найти в ней карту
 И указатель к твоему сердцу.
 Великий мудрый автор создал только одну
 Из этого издания, которое было издано;
 И если бы это была моя единственная копия,
 Я бы написал на ней: «Моя Валентина».


 2
 ОТ НЕПОСТОЯННОЙ-ПОСТОЯННОЙ

 (_После Анри Мюрже_)

 Хотя я люблю многих прекрасных девушек
 Так сильно, как только может любить сердце,
 Но ты всё равно единственная
 Истинная богиня моего пантеона.

 И хотя моя жизнь подобна песне,
 Каждая девушка — строфа, ясная и сильная,
 Но я всегда возвращаюсь
 К тебе, кто — сладкий припев.


 3
 ОТ КОМЕРЧЕСКОГО ВЛЮБЛЕННОГО

 Если бы я был синдикатом,
 А любовь — товаром,
 Я бы купил её по рыночной цене,
 И подожди, пока цена на всё это поднимется.

 И если цена всей этой любви
 Поднимется, как шар,
 И достигнет 1000 или выше,
 Ты всё равно получишь это.


 4 ОТ НЕИЗВЕСТНОГО ОХОТНИКА

 Я посылаю тебе два поцелуя,
 Завёрнутые в рифму;
 Из тёплых глубин любви
 Я посылаю тебе два поцелуя;
 Если кто-то из них промахнётся,
 Пожалуйста, подожди до следующего раза,
 И я пошлю тебе _три_ поцелуя,
 Зарифмованных в стихах.


 5 ОТ МОРСКОГО МОЛЛЮСКА

 Если бы я был морской ракушкой,
 Прижавшейся к твоему уху,
 Мой постоянный шёпот рассказывал бы
 историю, которую приятно слушать.
 Я бы передал послание с моря,
 Весть о любви на берегу,
 И я бы ухаживал за тобой так искренне,
 Что ты не смогла бы просить о большем.

 Так что если бы серебристый наутилус
 Прижался к твоей щеке,
 И ты услышала бы язык, дорогой
 Моему сердцу,
 Ты бы поняла, что внутри простой раковины
 Что шепчет снова и снова:
 Я посылаю тебе любовь более искреннюю,
 Чем когда-либо дышала прежде.


 6 ОТ ГИПЕРБОЛИСТА

 Возьми всю любовь, о которой когда-либо говорили,
 С начала времён,
 Увеличь её в двадцать тысяч раз
 (Если это возможно с помощью математики),
 Добавь всю любовь, которую мир увидит,
 До последнего зова Гавриила,
 И по сравнению с моей она будет
 Бесконечно малой.


 ЕСЛИ БЫ ВСЕ В МИРЕ БЫЛИ ТАКИМИ, КАК ТЫ


 Если бы все в мире были такими, как ты, моя дорогая,
 Если бы все в мире были такими, как ты,
 О, во всех наших сердцах были бы стрелы
 От заката до росы.
 Ибо жизнь была бы юбилеем любви,
 Где все были бы двое и двое,
 И рифма влюблённых была бы единственным преступлением,
 Если бы весь мир был таким, как ты, моя дорогая,
 Если бы весь мир был таким, как ты.

 Если бы весь мир был таким, как ты, моя дорогая,
 Если бы весь мир был таким, как ты,
 Не было бы ни боли, ни облаков, ни дождя,
 Не было бы запоздалых поцелуев;
 Но сладчайшие вздохи и умоляющие взгляды,
 Куда полетела стрела Купидона,
 И стишок влюбленных - единственное преступление.,
 Был бы весь мир таким, как ты, моя дорогая,
 Был бы весь мир таким, как ты.

ТО ТУТ, ТО ТАМ

 Милая Филлис бродила туда-сюда,
 То здесь, то там.
 У неё были голубые глаза и золотистые волосы.
 Она сказала: «О, жизнь так странна;
 Я уверена, что мне нужно что-то изменить;
 Грустно бродить туда-сюда,
 Туда-сюда».

 Юный Стрефон бродил туда-сюда,
 Здесь и там.
 Он вздохнул: «Чтобы составить пару, нужны двое.
 Если бы я встретил девушку,
 Ничуть не боящуюся,
 Как бы мы счастливо бродили здесь и там,
 Здесь и там».

 Юноша и девушка бродили здесь и там,
 Здесь и там,
 Они встретились и полюбили друг друга с первого взгляда, потому что оба были прекрасны;
 И ни юноша, ни девушка
 Ничуть не испугался,
 И они бродят рука об руку туда-сюда,
 Туда-сюда.

 Дядюшка Джогалонг

 Мой дорогой старый дядюшка Джогалонг
 Был очень медлительным, очень медлительным,
 И сказал, что, по его мнению, люди ошибаются,
 когда так спешат, так спешат.

 Когда он вышел на улицу,
 чтобы подышать воздухом, подышать воздухом,
 ему показалось, что его ноги
 приросли к земле, приросли к земле.

 Он думал, что путешествие по железной дороге
 — это спешка и суета,
 но сказал, что медлительная улитка
 — это как раз то, что нужно, как раз то, что нужно.

 Он считал, что поспешный аппетит —
 Ужасное преступление, ужасное преступление,
 Поэтому никогда не заканчивал завтрак,
 До самого обеда, до самого обеда.

 Он говорил, что мир вращается так быстро
 Он не мог остаться, он не мог остаться,
 И потому он наконец сказал: «Прощай»,
 И ушёл, и ушёл.

 Равнодушный моряк


 Я старый морской волк, и мне всё равно,
 Куда дует ветер,
 Увижу ли я мыс Финистерре,
 Или зайду в порт в Индии.

 Кто-то плывёт в порт, чтобы торговать,
 А кто-то плывёт на север, чтобы охотиться на китов;
 Но мне плевать, куда я плыву,
 Пока я плыву.

 Ты не можешь остановить ветер, когда он дует,
 И ты не можешь остановить дождь, когда он идёт;
 Так зачем же, о, зачем же, плакать?
 Какой смысл жаловаться?

 У меня загорелое лицо и здоровые лёгкие,
 А руки большие и мозолистые.
 У меня есть маленький коричневый кувшин, который я иногда обнимаю,
 И немного хлеба и мяса для балласта.

 Но я не веду дневник о своём ежедневном пьянстве,
 Потому что какой смысл беспокоиться?
 Я пью немного больше, когда ветер с моря,
 И больше всего, когда ветер с севера.

 Конечно, если я простужен и мне совсем плохо,
 И мои ноги слабеют и подкашиваются,
 Я тянусь к кувшину, выпиваю до дна
 И сплю сном праведника.

 Но независимо от того, делаю я это или нет,
 или от того, что кувшин — моя ошибка,
 мне всегда было плевать, куда
 я плыву, пока я плыву.

 НА СТЕНЕ БИБЛИОТЕКИ

 Когда дрожащие пальцы велят мне перестать писать,
И, отложив перо, я обращаюсь к ночи,
Пусть те, кому ещё мил дневной свет,
С любовью часто повторяют моё имя.
И если дух Валтасара забредёт сюда,
 И задержится над строками, что я пишу сегодня,
 Пусть тот, кто оплакивал падение Вавилона,
 Взгляните-ка на это «написанное на стене»!

 МИССИС МАЛЛАГАТАУНИ


 Миссис Маллигатауни сказала: «Я уверена, что пойдёт дождь».
 Мистер Маллигатауни сказал: «Мне это и так ясно».
 Уильям Маллигатауни сказал: «В любом случае, дождь должен пойти».
 Мэри Маллигатауни сказала: «Я уже чувствую, как идёт дождь».
 И всё же в небе не было ни облачка, и день был приятным,
 Но миссис Маллигатауни всегда поступала по-своему.
 Все члены семьи соглашались с миссис Маллигатауни,
 Потому что все Маллигатауни очень её боялись,
 И делали всё, что им велели,
 Как и миссис Маллигатауни,
 И старались думать так, как их учили.
 Как подумала миссис Маллигатауни.

 Миссис Маллигатауни сказала: «Теперь два и два — это три».
 Мистер Маллигатауни сказал: «Я уверен, что так и должно быть».
 Уильям Маллигатауни сказал: «Арифметика неверна».
 Мэри Маллигатауни сказала: «Так было всегда».
 Теперь два и два не дают трёх, и никогда не давали;
 Но миссис Маллигатауни сказала, что для неё это достаточно близко.
 С миссис Маллигатауни согласилась вся семья,
 Потому что все Маллигатауни очень её боялись,
 И делали всё, что она им говорила,
 Как и миссис Маллигатауни.
 И они пытались думать, как их учили,
 как думала миссис Маллигатауни.

 Однажды миссис Маллигатауни покинула этот мир.
 Мистер Маллигатауни сказал: «Я не знаю, что сказать».
 Уильям Маллигатауни сказал: «Я не знаю, что делать».
 Мэри Маллигатони сказала: «Я чувствую то же, что и ты».
 Миссис Маллигатони оставила семью сидеть там, где они были.
 Они не могли думать, они не могли двигаться, потому что не осмеливались;
 Ведь миссис Маллигатони всегда думала за них,
 И все Маллигатони думали так же, как миссис М.,
 И делали то, что им велели.
 Как миссис Маллигатауни,
 И пыталась думать, как их учили,
 Как думала миссис Маллигатауни.

 ЭВТАНАЗИЯ


 О, опустите свои веки, миледи;
 О, опустите свои веки.
 Было бы хорошо, если бы ваши ясные глаза были прикрыты
 Из жалости к городу!
 Но если будут какие-то взгляды,
 Я молю тебя, отдай их все мне;
 Ибо, даже если я потеряю из-за этого жизнь,
 Это будет самая сладкая смерть!


 ИЗЫСКАННАЯ МАЛЕНЬКАЯ ЛЮБОВЬ


 Изысканная маленькая Любовь спускалась
 По склону холма,
 Улыбаясь при мысли о том, что может
 Пить сладкое по желанию.
 ОНА сказала: "Нет,
 Любовь должна уйти".
 Изящный малыш Лав, спотыкаясь, спускался
 С холма.

 Изящный малыш Лав, вздыхая, поднимался
 Вверх по холму,
 Все его маленькие надежды умирали--
 Любовь была больна.
 Напрасно он пытался
 Скрыть слезы.
 Изящная маленькая Любовь, вздыхая, пошла
 Вверх по холму.


К М.

 Во сне ко мне приходили сладостные видения,
 Ах! Как чудесно было их видеть;
 И я старался сохранить в памяти
 Сон, чтобы рассказать его тебе.

 Но утро озарилось золотым светом,
 И озарило твоё лицо,
 И жизнь оказалась прекраснее сна,
 И мечты утратили свою прелесть.


ПЕСНЯ


 Я услышал старую знакомую мелодию,
 Наигрываемую небрежной рукой,
 Но в этой мелодии были редкие,
 Сладкие отголоски из страны детства.

 Хорошо запомнившееся прикосновение матери,
 Мудрые отказы и согласия,
 Тривиальные печали, которые были чем-то большим,
 Маленькие радости, которые были значительными событиями;

 Фантазии, мечты, странные размышления,
 Ежедневные проблемы, необъяснимые,
 Важные, как заботы королей,
 Что правили на несчастных тронах,

 Возвращались с каждым необдуманным словом;
 И возвращалась та песня, которую я помнил лучше всего,
 Что с присущей ему сладостью
 Когда-то убаюкивало уставшего от игр ребёнка.

 И там, в безопасности, на высоте Тарика,
 Он спал, защищённый от тревог,
 В безопасности от таинственной ночи,
 Крепко прижавшись к матери.

 Тогда могучие песни Израиля,
 И искусство всех современных мастеров,
 Были не более чем простыми балладами, которые рассказывали
 Тайна материнского сердца.

 Самая нежная мелодия, которая льётся
 Из уст, срывающих аплодисменты всего мира.
 Обаяние, не похожее на то, что знает детство,
 Не скованное рамками законов.

 Ибо, хотя мы поднимаемся к более возвышенным темам,
 Достигаем более величественных гармоний,
 Их жизнь не в академиях,
 А в волшебстве более простых мелодий.

 И мы можем отвергать грубую песню,
 Или называть её как угодно,
 Осуждать искусственность как нечто неправильное,
 Но для ребёнка это всё равно музыка.

 Так, слушая праздную мелодию,
 Легко ударив по струнам,
 Я услышал среди аккордов
 Самую нежную песню детства.

 В СУМЕРКАХ


 В сумерках, когда звенит колокол,
 И падают самые печальные ноты,
 Одинокая птица с жалобной песней
 Сквозь сумерки доносится зов.
 Тщетно он ждёт свою милую подругу,
 Которая никогда не узнает завтрашнего дня;
 Затем он погружается в сон с поникшей головой
 В одном долгом сне о печали.

 Дорогая, когда наступит ночь,
 Я буду звать тебя,
 Печально, как слеза за слезой
 Медленно падают,
 О, прижми меня к себе, ещё ближе...
 В любви чарующей!
 Здесь, на твоей груди,
 Пока длится жизнь,
 С тобой я останусь.
 Здесь я буду отдыхать,
 Пока не минует ночь,
 И не наступит день!


 C;LESTE


 У меня было множество возлюбленных,
 И время может принести ещё столько же;
 Хотя я помню всё остальное,
Сейчас я поклоняюсь дорогой Селесте;
 Может, это и не самая большая любовь,
 Но, ах! это самая последняя любовь.

 Потому что маленький Купидон никогда не бывает глуп,
 Как я выяснил;
 И любовь самая настоящая, когда она самая новая,
 Без сомнения, без сомнения.

 У меня было множество возлюбленных,
 Селеста говорит, что я больше ничего не заслуживаю;
 Я мщу дорогой Селесте,
 Говоря ей, что люблю её больше всех;
 Возможно, это не самая большая любовь,
 Но ах! это самая последняя любовь.

 Потому что маленький Купидон никогда не бывает глуп,
 Как я выяснил.
 И любовь всего правдивее, когда она самая новая,
 Без сомнения, без сомнения.


 Пух чертополоха

 Пух чертополоха парит в воздухе, в воздухе,
 Когда дует лёгкий ветерок,
 И ветер может сказать, куда, куда
 Уносится пушок чертополоха.
 И он говорит птице одним словом,
 А та шепчет его пчёлке;
 И они стараются сохранить эту тайну в глубине души,
 И никто из них не рассказывает мне об этом.
 Но я хорошо знаю, хотя они никогда не скажут,
Куда улетает чертополох, когда говорит «Прощай».
 Он парит и парит в воздухе,
 И идёт туда, куда дует ветер — повсюду!


 СОННАЯ ПЕСНЯ

 Мягко опускаются серые тени,
 Свет мягко окутывает;
 Теперь мы отправимся в Страну грёз,
 Плывя, плывя, плывя.

 Маленькие глазки созданы для сна,
 Маленькие головки созданы для отдыха,
 Золотые локоны созданы для того, чтобы их
 Прижимали к материнской груди;
 Маленькие ручки созданы для того, чтобы их
 Маленькие губки никогда не должны вздыхать;
 То, что держат в своих объятиях дорогие мамины руки,
 может купить только любовь.

 Мягко опускаются серые тени,
 мягко скрывая дневной свет;
 теперь мы отправимся в Страну грёз,
 плывя, плывя, плывя.

ТЫ ДЛЯ МЕНЯ

 Ты для меня,
 Как лёгкий ветерок для летнего моря;
 Как звёзды для ночи;
 Или, когда рождается день,
 Как восход для утра;
 Как покой для угасающего света.

 Ты для меня,
 Как один прекрасный цветок на бесплодной земле;
 Как отдых для усталых рук;
 Как одна чистая родниковая вода среди песков пустыни;
 Как улыбки на девичьих устах;
 Как надежда для друзей, ожидающих отплытия кораблей;
 Как счастье для юности;
 Как чистота для правды;
 Как самые сладкие сны для сна;
 Как бальзам для израненных сердец, что плачут.
 Всё, всё, чем я хотел бы тебя видеть
 Ты для меня —

ЛЮБОВЬ.[Трио]


 О, любовь поражает всё человечество, человечество, моя дорогая;
 Но в конце концов это тщеславие, тщеславие, я боюсь;
 А иногда это безумие, безумие, такое странное;
 Человечество, да, тщеславие, да, безумие, такое странное.
 И любовь часто любопытна, так любопытна, чтобы увидеть,
 И часто это бывает напускным, таким напускным, ах, я!
 И, конечно, это вредно, вредно, когда свободно,
 Так любопытно, да, и напускно, да, вредно, когда свободно.

 О, любовь приносит много беспокойства, беспокойства и горя,
 Но приправлена уместностью, уместностью, облегчением,
 Это смешанное чувство радости и благочестия, но благочестие недолговечно;
 Тревога — да, приличие — да, но благочестие недолговечно.
 О, юная любовь — это робость, робость, как мне говорят,
 Быстро набирается смелости, смелости, такой дерзкой,
 С нотками язвительности, язвительности, когда стареет;
 Робость — да, быстрота — да, язвительность, когда стареет.

НЕЗНАКОМЕЦ

 «Что это, моя дорогая дочь, на твоей прекрасной щеке?»
 «Это всего лишь поцелуй, моя дорогая матушка, — его послала мне судьба.
 Его подарил мне учтивый незнакомец,
 И он краснеет, потому что был последним из трёх».

 «В самом деле, поцелуй! Доченька моя дорогая, я в изумлении!
 Боюсь, что такое поведение с незнакомцем было неразумным».
 «Я подумала о том же, матушка моя дорогая, и поэтому воздержалась,
 Хотя учтивый незнакомец поклялся, что у него их много».

 «А теперь, прошу тебя, дочка, иди скорее и приведи сюда незнакомца».
 И вели ему поспешить и прилететь ко мне, моя дорогая дочь;
 Ибо времена очень, очень трудные, а благословения так редки,
 Что я бы с радостью встретила незнакомца, у которого есть лишний поцелуй.

ЖИМОЛОСТЬ

 Это была нежная маленькая жимолость.
 Которая улыбалась и танцевала в лучах теплого солнца,
 И увидела служанку, такую же красивую, как все служанки,
 Которая сказала: "Маленькая жимолость, подойди ко мне".
 И она все взбиралась и взбиралась на солнце и в тени,
 И все лето оставалась у ее окна.;
 Потому что так растет жимолость.,
 И так растет настоящая любовь.

 Затем любящая маленькая лоза жимолости
 Поцеловал маленькую служанку при тёплом солнечном свете;
 Но пришла зима с сердитым хмурым лицом,
 И лживая маленькая служанка закрыла окно;
 И печальная виноградная лоза на зимней стороне
 Оплакивала и оплакивала умершую любовь,
 И растворился в ветре и сне, —
 Вот так уходят некоторые любви.

Святой Ботольф

 Святой Ботольф процветал в былые времена,
 В те дни, когда святые были в расцвете сил.
 О, его ноги были босыми, избитыми и холодными,
 Но его сердце было тёплым и чистым, как золото.
 И добрый старый святой в своём одеянии и капюшоне
 Его любили грешники и любили праведники,
 Ибо он сделал грешников чистыми, как снег,
 А праведникам он был нужен, чтобы сохранить их такими.

 ПРИПЕВ

 Так выпьем же, храбрые джентльмены, выпьем со мной
 За святого Линкольншира у старого Северного моря.
 Бокал, тост, песня и стишок
 Босоногому святому былых времён.

 Он любил друга и кувшин вина,
 Когда друг был верен, а бутылка хороша.
 Он поднимал свой бокал, многозначительно подмигивая,
 И всегда произносил этот тост:

 «О, за хороших и плохих людей тоже,
 Ведь без них святым нечего было бы делать.
 О, я люблю их обоих и люблю их крепко,
 Но кого из них я люблю больше, я никогда не смогу сказать.

 ПРИПЕВ

 Тогда пейте, храбрые джентльмены, пейте со мной
 За святого Линкольншира у старого Северного моря.
 Бокал, тост, песня и стишок
 Босоногому святому былых времён.


 Когда он шёл по королевскому тракту,
 Он желал всем мальчикам и девочкам «Доброго дня».
 И ни один ребёнок не видел его капюшон и мантию,
 Но бежал к отцу из города Ботольф.
 У него было слово для нечестивых, и он называл их роднёй,
И он сказал: «Я уверен, что должен быть грех,
 В то время как одни получают хлеб, а другие — крошки,
 И одни рождаются с пальцами, а другие — с большими пальцами».

 ПРИПЕВ

 Тогда пейте, храбрые джентльмены, пейте со мной
 За святого из Линкольншира у старого Северного моря.
 Бокал, тост, песня и стих
 Босоногому святому былых времён.

 Но святой состарился, и печален тот день,
 Когда его жизнь ушла с отливом в бухте;
 Но он оставил имя и оставил веру
 В весёлую жизнь и добрые дела.
 Тогда вспомните человека былых времён,
Чьё сердце было тёплым и чистым, как золото,
 И вспомните слёзы и молитвы, которые он возносил
 За любого бедного дьявола, чью душу можно спасти.

 ПРИПЕВ

 Тогда выпейте, храбрые джентльмены, выпейте со мной
 За святого из Линкольншира у старого Северного моря.
 Бокал, тост, песня и стишок
 За босоногого святого древности.

БУЛЬКАЮЩИЕ БЕСЫ

 Булькающие бесы Ряженой Мамы
 Жили в Стране Алой сливы,
 И язык у них был очень странный,
 Это был всего лишь стрекочущий рикошет.

 Булькающие бесы из Mummery Mum
 Пойманные колибри ради гула,
 Их щёки раскраснелись,
 Их веки повисли на серебряных петлях.

 Журчащие бесенята из Маммери-Мум
 Называли друг друга «мой очаровательный приятель»
 И плакали от радости, видя,
 Как их родственники висят на клюквенном дереве.

 Журчащие бесенята из «Мамы-шутихи»
 Украли целую половинку крошки,
 И поднялся ветер и унёс бесеняток
 Далеко-далеко в Страну Ленивых Хромых.


ЧЕРВЯК ПОВЕРНЁТСЯ

 Я — мягкий, кроткий и терпеливый человеческий червь;
 Непривлекательный,
 Довольно активный,
 С чувством справедливости, самобытный, но твёрдый.
 Меня учили прощать,
 Молиться за своих врагов;
 Но какой смысл жить,
 Если ты никогда не сможешь отплатить
 За всю ту маленькую вражду, что горит в твоей груди--
 О, как приятно вспоминать, что «червь обратится».

 Я такой нежный, такой терпеливый и такой кроткий,
 Непритязательный,
 Необидчивый.
 Но если ты вдруг ударишь меня по щеке,
 Я никогда не подставлю другую,
 Как меня научила моя мать-пуританка,
 Чья теология была голубой.
 Ваш опыт расширится, когда вы наглядно узнаете
 Каким станет скромный, мягкий, покорный маленький червячок.

 Я такой утонченный, такой коварный и хитрый.
 Я скромный.,
 Но я "падаю".
 До мельчайших колебаний в глазах.
 Когда другие думают, что выигрывают
 Огромную сумму,
 Тогда я немного грешу
 Ради собственного удовольствия,
 И своим тихим, простым способом зарабатываю скромное жалованье,
 Пока они медленно осознают горькую правду о том, что черви перевалятся.

 О, человеческие черви — любопытные создания;
 Неприметные,
 Довольно задумчивые,
 Пока не приходит время использовать маленькие человеческие жала.
 О, тогда избегайте вторжений,
 если вы будете сдержанны,
 и культивируйте уединённость
 В подземном убежище.
 И всякий раз, когда у вас возникнет искушение отвергнуть скромного червяка,
 Просто помните эту маленькую фразу: "Червяк обернется".

БОСТОНСКИЕ КОШКИ


 Маленькая Кошка играла на серебряной флейте,
 А Большая Кошка сидела и слушала;
 Звуки Маленькой Кошки причиняли боль Большому Коту,
 И на его веке заблестела слеза.

 Тогда Большая Кошка сказала: «О, отдохни немного».
 Но Маленькая Кошка сказала: «Нет-нет.
 Потому что мне платят за мелодии, которые я играю».
 И Большая Кошка ответила: «О!

 Если тебе платят за мелодии, которые ты играешь,
 боюсь, ты будешь играть до упаду».
 Ты испортишь себе здоровье в погоне за богатством,
 Так что я дам тебе больше, чтобы ты остановился.

 Сказал Маленький Кот: «Тише! Ты заставляешь меня краснеть;
 Твоё предложение необычайно любезно;
 Хотя очень, очень трудно покинуть задний двор,
 Я соглашусь, если ты не против».

 И Большой Кот дал ему тысячу фунтов
 И серебряная щётка, и гребень,
 И загородная усадьба на Бикон-стрит,
 Прямо под куполом Дома правительства.

 И маленький котёнок сидит с другими котятами
 И смотрит, как восходит яркое солнце;
 И голос флейты давно затих,
 И большой кот вытирает глаза.

ДЕВУШКА НА ДЕРЕВЕ ЖОНКИЛЬ


 Маленькая девушка сидела на дереве жонкиль,
 Поющая в одиночестве,
 Нежным любовным голосом,
 А ветер проносился мимо с тоскливым стоном;
 Он хотел бы остаться
 С девушкой на весь день;
 Но он знал,
 Когда дул,
 Что это правда,
 Что роса
 Никогда, никогда не высохнет,
 Если ветер умрёт.
 И он поспешил туда, где росли бутоны роз.
 И пока он шёл в Страну Роз,
Поёт в одиночестве,
 Тихим любовным голосом,
 Маленькая служанка сидела на ивовом дереве.

 Глаза маленькой служанки отливали радугой,
 А её волосы цвета заката
 Были тщательно заплетены
 В узел, достойный Психеи;
 И она поджала губы
 Кончиками пальцев,
 Послала лукавый
 Поцелуй, чтобы проверить,
 Вздохнёт ли он
 В ответ,
 И со смехом сказала:
"О, это ещё не всё"
 Так же сладко, как я пою, когда рядом кто-то есть.
 И пока он шёл в страну Розовых Бутонов,
 Поёт в одиночестве,
 Нежным любовным голосом,
 Маленькая служанка сидела на ивовом дереве.

 Ветер вернулся к Жонкилевому дереву
 На закате дня,
 В серых сумерках;
 Но милая Маленькая Служанка ускользнула прочь;
 И куда она улетела
 Никогда не будет известно
 Пока не взойдет Роза
 Пока он дует,
 Раскроет
 Все, что знает
 О прекрасной девушке
 С волосами цвета заката.
 И печальный ветер приходит, вздыхает и уходит.,
 И мечтает о том дне, когда он будет свободен,
 Когда он будет петь в одиночестве,
 Тихо, нежно,
 Маленькая служанка сидела на ивовом дереве.

КАТАЮЩИЙСЯ МАСТОДОН


 Катающийся Мастодон жил в Испании,
 В стволе Спокойного Дерева.
 У него было простое лицо, но его весёлость
 Была взрывом дичайшего ликования.
 Его голос был сильным, а смех таким долгим,
 Что люди проходили много миль,
 И предлагали платить гинею в день
 За малую часть улыбки.
 Смех Перекатывающегося Мастодонта был громким —
 действительно, это было предметом семейной гордости;
 и о! он так гордился своей шутливостью,
 что Перекатывающийся Мастодонт в Испании

 однажды сказал:
 «Я чувствую, что мне нужно немного воздуха,
 Немного озона — это тоник для костей,
 А также блеск для волос».
 Так он вприпрыжку бежал и напевал песенку
 В своей торжествующей манере.
 Его улыбка была яркой, а бег — лёгким,
 Когда он чирикал свою песенку.
 Мастодонт-прыгун бежал,
 И спел то, что мастодонты называют песней;
 Но каждая нота, казалось, причиняла боль
 Катящемуся мастодонту в Испании.

 Маленький Питукл спустился с холма,
 Одетый в блестящую шубу;
 И он сказал: «Вам нужно немного семян чертополоха,
 И небольшой совет для твоего горла.
 Мастодонт улыбнулся и сказал: «Дитя моё,
 у тебя есть шанс развить свой вкус.
 Если ты отточишь свой разум, то непременно поймёшь,
 как мало, как мало ты знаешь».
 Маленький Питукл скрипнул зубами
 от необычного слуха Мастодонта;
 он чувствовал, что это своего рода музыкальное пятно
 На катающемся мастодонте в Испании.

 «Увы! и увы! неужели дошло до этого?»
 Сказал Маленький Питукл: «Боже мой!
 Похоже, ваши ужасные крики
 предназначены для музыки».
 Мастодонт остановился, оборвав свою песенку,
 И пробормотал: «Доброе утро, моя дорогая!
 Я никогда не буду петь для чувствительной особы,
 Которая с усмешкой прерывает песню!»
 Мастодонт-прыгун попрощался с ним.
 Конечно, это было разумно с его стороны,
 Ведь Крошка Питукл избавлен от напряжения
 О скачущем мастодонте в Испании.

 ПЯТЬ ЧУВСТВ


 О, почему мужчины чокаются бокалами,
 Когда пьют старое доброе честное вино?

 Вино — такая прекрасная вещь,
 Что и для простого подданного, и для короля,
 Оно одинаково приятно всем чувствам.
 Удовольствие, которое может развеять заботы.
 Так пусть каждый весёлый глаз _увидит_
 Блеск красного или золотого.
 Наши губы могут _ощутить_ край бокала
 И _попробовать_ чашу любви, которую мы предлагаем.
 Из каждого пенящегося бокала
 Выходят драгоценные _ароматы_ винограда.
 Но, увы, мы этого не _слышим_ и потому
 Даём _ощущение_ того, что знают все мужчины.
 И таким образом все чувства разделяют
 Удовольствие, которое может развеять заботы.

 И вот почему бокалы звенят,
 Когда мы пьём старое доброе вино.

 ЭКОНОМИЯ [ВАЛЕНТИНА]


 Я посылаю,
 О, мой милый друг,
 Поцелуй;
 Такие, какие дарили прекрасные дамы
 В былые времена, когда рыцари были храбры,
 И улыбки побеждали

 Врагов, поверженных в бою. И это будет
 Для того, чтобы ты снова отдал его мне;
 А затем, выполнив его нынешнее поручение,
 Я снова отдам его тебе,
 Прежде чем пройдёт совсем немного времени,

 Возможно, с процентами. Выполнив своё предназначение,

 Оно может быть снова одолжено мне. И так, день за днем,
 Поскольку мы подчиняемся простому закону,
 Вечно, туда и обратно,
 Тот же поцелуй будет ходить;
 Оживленный челнок, который соткет
 Паутину любви, чтобы смягчить и облегчить
 Наш ежедневный уход.
 Итак,
 Вот так мы делимся,
 Из уст в уста,
 Нашим бережливым партнерством,
 Одного поцелуя всегда будет достаточно
 Для двоих.
 И, о, как же легко будет
 Практиковать эту экономию!

 Идиллия королевы


 1. — ОНА

 Я бы с радостью писал на приятные темы;
 Так что позвольте мне немного поболтать
 О Кейт;
 И если мои рифмы покажутся
 Неприличными или грубыми,
 В любом случае,
 Она Кейт,
 И этого достаточно.


 2.- ЕЕ ГЛАЗА

 У нее яркие глаза--
 Я не могу сказать "как звезды ночью",
 И я не могу сказать
 "Как светило дня",
 Потому что такие фразы архаичны.
 И если я поклянусь,
 Что они сравнимы
 С редкими бриллиантами,
 Это слишком прозаично.

 Я перерыл весь свой тезаурус,
«Век» и «Вебстера» тоже,
 Но всё напрасно;
 Поэтому очевидно,
 Что те, кто сделал эти книги такими мудрыми,
 Никогда не видели её глаз!


 3. ЕЁ ПЛАТЬЕ

 Когда Кейт надевает своё воскресное платье
 И идёт в церковь во всём своём великолепии,
 Настороженные горгульи смотрят вниз
 Расслабьтесь, нахмурившись,
 И улыбнитесь с добрым интересом.

 Проницательные горгульи! Если бы я был
 Одной из вас, смотрящих вниз,
 Я бы, конечно, согласился
 И разделил бы вашу любезность
 При виде Кейт в воскресном платье.


 4. — ЕЁ ЗНАНИЯ

 Никто не знает, как много она умеет.
 Но она умеет читать, писать и произносить слова по буквам,
 Делить, умножать и складывать,
 И называть яблоки, которые были у Томаса,
 Когда Джон уговорил его продать пять яблок.

 Вместо «желе» она говорит «жель»,
 И не пугает нас словом «зонтик»,
 За что мы ей очень благодарны.
 Как много она умеет!

 Она узнает устрицу по раковине,
 Распознает разносчика газет по его крику,
 Перечисляет косточки в шейде,
 И думает, что мои стихи плохие.
 Так! так! так! так! так! так! так! так!
 Как много она знает!


 5. - Её ВЗДОХ

 Когда она вздыхает
 Это дыхание роз,
 И они парят рядом,
 Когда она вздыхает,
 Пчелы удивляются, почему
 Сад не раскрывается.
 Когда она вздыхает
 Это дыхание роз.


 6. - Её кольцо

 Её кольцо надето у неё на пальце.
 О, глупость!
 Если бы я был кольцом,
 Я бы не «кружил вокруг» — я бы задержался!


 7. Её НЕДОСТАТКИ

 Из недостатков у неё только один,
 А именно: у неё их нет.


 8. Её ГОЛОС

 Сладкий и успокаивающий, ритмичный, мелодичный,
 Нежный, мягкий, не похожий на фагот,
 Цитрусовый, виолончельный, лютневый, гитарный,
 И вот он перед вами!


 9.-Её ЛЮБОВЬ

 Ты любишь меня?
 
 Мы идём в ногу с годами;
 Ты идешь позади, а я впереди:--
 Путь для тебя новый; но я
 Прошёл землю, по которой ты идёшь.
 И все же я иду вперед размеренной поступью,
 И, оглядываясь назад, я улыбаюсь и приветствую тебя:--
 Я боюсь приказа «Стой!» Вместо этого
Я бы мог пойти наперерез и встретить тебя.
***
10. Счастливого пути [О. Р.]

 Из Страны Будущего в Страну Прошлого
 Товарищ плывёт на Восток, играя с волнами и ветром.
 О, волны и ветер, будьте добры и сдерживайте свою силу ради гостя,
 Будь добр ради друга — ради рук, которые он пожимал.

 О, нежнейший прибой и ветерок, встретьте его так же, как мы
 Встретили бы, если бы вы были другом, а мы — ветром и морем!
 Встретьте, защитите его и унесите на запад, домой,
 В страну будущего, прочь из страны прошлого!
*********
 КНИГА ЖИЗНИ
 Тот, кого его книга жизни обманывает
 От титульного листа до колофона
 Может прочитать, если он только неправильно посмотрит,
 Некоторые печальные страницы в его книге.

 Но если он правильно прочитал каждую строку,
 Интерпретируя божественную схему,
 Будет наиболее справедливо смотреть на
 От титульного листа до колофона.
**************
 
 _Кембридж, Массачусетс, США.