Очарование розой ветров

«Очарование розой ветров» — творческий отчёт автора перед читателем, не чуждым таёжной романтики — ночёвки у костра, тропы и бездорожье, охота и рыбалка. Автор находит свои образы среди голубых гор, кедровых пагод, у малахитовой воды, под плач кукушки или перезвон дождевых капель. И органично вписывает в природный колорит своего героя — человека, блуждающего, одолевающего путь земной или водный, очарованного «розой ветров». Читается легко и захватывающе.

https://ridero.ru/books/ocharovanie_rozoj_vetrov/ Купить в РИДЕРО.

Поэтическая складчатость


Париж

Ну, что, друг мой, свистишь,

Мешает жить Париж?
Из песни Ю. Кукина


Париж мешает миражом в пути,

А наяву увидеть не могу.

И мне в Париж визит не нанести,

Да и ему не вырваться в тайгу.



Мешают жить мне не огни реклам,

Не тёмные громады Нотр-Дам,

Не каблучки французских милых дам,

Спешащих вечно по своим делам… —



Порывы ветра, барабан дождя,

Хандра и анекдоты про вождя,

И перспектива не успеть в любви, —

Как говорят французы, се ля ви.



Мешает Дик, в углу своём зевнув,

Блеск молний, блики-отблики ножа.

И даже ты, палатку запахнув,

Мешаешь мне смотреть на парижан.



Ночёвка

Голубые горы улюлюкают: ау!

Пересмешник эха гомонится в вышине.

Ночь, как будто нюхая, склоняется в траву.

Слушает ауканье и ложе стелет мне.



Ночь, как падь таёжная, отчаянно темна.

Утонула в саване туманная луна.

Как всегда во фляге не осталось ни хрена:

Ни вина на донышке, ни Алладина…



Ельники махровые и оленьи мхи…

Кто-то очарованный в сплетении ветвей

Дышит суеверием учёной чепухи,

Да косится чучелом — медведя чучелей!



Ох-хо-хо, таёжное житье-бытье мое!

Доживем ли до утра, друг мой костерок?

Повалюсь и я в траву слушать потаённое:

То ли гулкий говор гор, то ли звездный хор.


На озере

На Иткуле, на озере,

По утренней по рани

Свершают птицы огари

Обряды обтираний.

Отыгрывают влажные

Марьяжные балеты.

Кричат особы важные

Речёвки к перелету.

А сосны клонят головы

С укорами, с досадами,

Скрипят над полуголыми

Птицами-наядами.

Им, соснам, тоже хочется

Плескаться и жеманиться.

И не легко — час от часа —

Терпеть судьбу-избранницу,

Избравшую их соснами

Скрипучими, степенными,

Не знающими космоса,

Не знавшимися с пеною,

С водою малахитовой

И с гордой птицей огарем…


Нет ничего здесь хитрого

По утру, по отрогам ли…



Пейзаж

На Тибеке, в акустике

Кузнецкого Алтая,

Кукушки, вскинув клювики,

Качаются, болтая.


Являются кукушками,

Года и дни считая.

Предгорьями, опушками

Живут, тайгой летая.


А там… косуля дикая

Косится из кустарника.

Пойдёт с горы, козликуя

Хвостом, словно фонариком.


Течёт водичка, булькая,

По Бейке и по Тибеку.

Стоит Алтая гулкая

Тайга. Шумит. Аукает.

* * *

Сибирский рай —

Таёжные хребты.

Бреду, слабея,

Утомлен тайгою.

Ау, тайга!..

Не понимаешь ты:

Я сбит с пути,

Плутаю я тобою.



Слово о золоте

Анатолию Емельянову


Я не друг поискового золота.

И не враг я его… Молотком

Это золото в крошку измолото

Желтой пшёнкой с парным молоком.


Нашим братом — алхимиком — аурум

Заколдован от сглаза. С тех пор

И несём мы, геологи, ауру

Бородатых романтиков гор.


Достается же нам это золото…

Жарким потом залито лицо.

Терпким солодом, будто бы молотом,

Убивает мужчин и юнцов.


Это золото, золото, золото…

Мне в раю ни к чему. А в аду

Никаким сокрушительным молохом

Не изгладишь улыбку мою!


Песня

Во Стране Дураков коронации,

Поиск ведьм и народных вражин:

Не последние лиха для нации,

Но не это печалит нам жизнь.


Ходят слухи, легенды и говоры,

Что в стране каждый — жулик и вор.

Ранят души пиастры и доллары,

Но у нас не о том разговор.


Нам надежность бы слева, а справа бы

Избавленье от шельм и дельцов.

Было б братство порукой, да дева бы

Обращала, смущаясь, лицо.


Нам бы искренность солнышка божьего,

Нам бы ветреность — не за шкалой…

И да будет, как прежде, положено

Чай от друга принять пиалой.


К палатке

…Он стал генеральным конструктором

и — появилась палатка.

Владимир Ковалев


Палаточка моя, двуместная облатка,

Облапила меня и моего собрата,

Приземиста, стоишь и ведь дрожишь немного,

А мы внутри, то бишь за пазухой у бога.


Ведём по пустякам с собратом спор научный.

Прости нас за стакан, не стилевой — насущный.

Да и в статьях иных мы так здесь органичны,

Будто наши дни тобою ограничены.


Прости нас, извини, палаточка-двуместка.

Нет нашей в том вины, что не дошли до места.

Уместны мы в ночи, и ты здесь так уместна,

Как сигаретный дым, связующий нас с лесом.



* * *

Меню традиционное:

Галеты и тушенка…

Куренье рационное.

И путь — незавершёнка.


Экспромт


Чай с сюитой пополам

И — по-флотски — рис…

— Ванька, ты не мсье Иван,

А Авантюрист.

Что ты варишь по утрам?

Это можно есть?

…Верю-верю, но харчо

Не-воз-мож-ное!


Ода

Ю. Михалёву


Ну что, Михалыч, посидим?

Ты главный кормчий наш…

Потом канаву зададим,

Соорудим шалаш.

Построим баню, стадион.

И выпишем балет.

Ну а потом… Потом о том

Взгрустнём на склоне лет.


На склоне горного хребта

Горит рябины куст.

Скажи, а правда, красота

Тоску наводит, грусть?

…Грустит сохатый, уперев

В зенит свои рога.

И старой грустью старых дев

Грустит трава в лугах.


Ах, эта девственная грусть

Нетронутой тайги!..

Она томительна, как груз

От радуги-дуги.

А помнишь древний внешний вид

За городом Миасс?

Нелепой формы батолит.

Гранит, иль диабаз?..


Урал, могутным пояском

Перехвативший ширь,

А за Уралом — на восток —

Сибирь, Сибирь, Сибирь…

В Сибири тоже хорошо.

И рыба есть, и зверь.

Ты сколько пехом-то прошел

Тайги, лесостепей?


А сколько тонн ты перенёс

В потёртом рюкзаке?..

Сибирь чудесна! А мороз…

Мороз и в Африке…

А ты, Михалыч, поседел,

Как мраморный утёс.

Среди твоих насущных дел

Был мрамор. Был всерьёз.


Ещё был рыхлый фосфорит

И жёлтый тот металл…

Но что об этом говорить,

Ты ведь дела не сдал.

Ещё по хребтику идём,

Чепыжники кляня.

Внизу нас кухня ждёт. И дом.

А главное — родня.


Ещё нам — поле перейти

И город заложить.

Дай Бог не сбиться нам с пути

И жить, и жить, и жить…

* * *

Затянуло горизонт

Мраком Питера.

Фейерверки и озон —

От Юпитера.

Протекает по углам

Антитеррикон.

Дождь. Брезентовый вигвам.

Клонит в сон.


В Солонечной

А. Крестовникову



Осточертело от накала

Пустопорожней болтовни.

О, Саня Крестик, чёрт лукавый,

Возьми гитару и — шумни.


Открой же шлюзы от вокала

Иерихонския трубы!

Дрожи, сибирская Ла Скала, —

Театр сугробов и пурги!


Пурга… Как зверь она завоет…

Приятен рокот хрипотцы.

Пуржит мелодия гобоя.

По декам взвизгивают псы.


Ах, тайга

Песня

В. Адышеву


А тайга побуждает жить,

Если жить перестал,

Если в сердце тоской лежит

Впечатлений кристалл.



Погляди на себя в снегу:

Как гравюра груба…

Просуши над костром судьбу.

И судьба — как судьба.


Перехватит в пути тоска,

Опечалят дожди.

Воспарённый до кипятка

Чай в себе остуди.


Среди прочих таёжных нег

Не последнее средство — чай.

Если завтра пробросит снег —

Это не невзначай…


Это твой, это мой сюжет,

Это наша жизнь!

Впечатляйся же и уже

На вершине держись.


Дифирамб


Работяги мои дорогие,

Под летучим прозваньем «бичи»,

Вы не чтёте морали благие

И чефирные пьёте чаи.

Мастера БСЛ и другие

Проходимцы, пропойцы, рвачи,

Разделили мои ностальгии —

Разделите мои калачи.


Вы на Запад идете, на запах

Потогонных и грубых работ.

В куражах, при ножах и при шляпах,

На условиях римских рабов.


Вы на Север идёте и с теми,

Кто своей не сносил головы,

Своих ног не сносил по колени,

А напитан уж ядом молвы.




Ветерки, горизонты земные,

Древний опыт сожженья мостов…

Бесконечно-беспечно-хмельные,

Вы идёте на Дальний Восток.


Кто вы? Что вы? Куда и откуда?

Презирая покой и уют,

Вожделеете разве что чудо:

«Закатиться б на призрачный Юг!»…


Работяги мои дорогие,

Неприкаянный, тёртый народ,

Робы рваные, души нагие…

Покурили? Ну что же, вперёд!..