Стихи на брудершафт

 «Стихи читать — как будто пить вино…» — считает автор и убедительно подтверждает каждой строчкой. Читаются легко, наполняют ваше сердце удовольствием и радостью, словно пригубленное шампанское… Здесь посвящения, спичи и песни: читайте вашим друзьям!

https://ridero.ru/books/stikhi_na_brudershaft/ Можно купить в РИДЕРО и др.

Книга посвящений

Поэзия — однокрылая птица, если нет у нее аудитории. Я говорю это со смирением, но утверждаю также убежденно и с вызовом, что без поэзии не достичь человеку того идеального будущего, о котором мечтают не только поэты. Без поэзии человечество, увы, оказалось бы однокрылым. Ласло Надь



АЗИАТские мотивы



***

Поэт на площадь выходить обязан,

Как президент с торжественным указом,

Скупым и чрезвычайным, как молва.

А площадь… площадь — это ухо с глазом! —

Обязана запоминать слова.

Поэт обязан в общества являться

В мирском, иль камер-юнкерском мундире…

Каких бы чувств поэты не будили,

А общества… обязаны считаться!..

С поэтом — да! Признав его поэтом

И возлюбив. И расстреляв при этом.

И выслав вон, как образа Казанской…



Поэт обязан… быть. А не казаться.


Азиат

Я родился в России, в деревне, в избе побеленной.

Есть садился за стол, добела оскобленный ножом.

И по белому свету частицею стомиллионной,

Словно пепел седой, волочусь, донага обнажен.

Прослыву азиатом, певцом азиатской сторонки.

Перекати-полем простор ее перекачу…

В окоеме ее — синий купол небесной воронки

да ковыль горизонта, подобный кривому мечу.

Меня манит на Запад, на запах среды европейской.

Ее дух, аромат я вдыхаю, как стреляный зверь.

Любопытный язычник, стою пред иконой библейской:

Как же мучает мука ломиться в открытую дверь!

…Я уеду на север, на юг… Обживая экватор,

Я на Дальний восток поскачу, загоняя коня.

Отовсюду вернусь! Побывав всюду другом и братом.

И свой путь осознав, и опору найдя в стременах…


Спич о минусинской земле


Кворум есть? Ну а если и нет —

Меньше криков и критики с мест.

Для начала наш местный поэт

Огласит свой — земле! — манифест.

«Здравствуй, земля минусинская, красная!

Здравствуйте, поле и степь с перелесками!

Здравствуйте, реки с песчаными плесами,

Омуты, отмели с чайками местными!

Здравствуй и ты, человек минусинский,

Всяческих званий и всех поколений,

Близко знакомый, родной, деревенский;

Соль ли земли, или тайна явлений!..

Знаменский, тигрицкий, или тесинский,

шошинский, койский, николо-петровский,

и городокский, и большеинский,

Здравствуй, народ мой сибирский и русский!

Здравствуй, земляк, кажется, новотроицкий!

Точно, кавказский! Да знаю я, кто ты!

То загулявший от Пасхи до Троицы,

То затонувший в безбрежность работы.

Пахарь земли моей пряной и жаркой,

В помыслах вольный, в суждениях скромный,

Сын хлебороба и сельской доярки,

Век не знакомый с ярмом и короной…

То загрустивший по сельской красавице,

То от души «Выйду ль я…» заблаживший,

Разве ты можешь кому-то не нравиться?

В джинсах, футболке, а то в сапожищах…

Здравствуйте, женщины! Милые, ясные…

Верные в долге, святые в любви!..

Воспеты вы русским поэтом Некрасовым!

Дома поют вас поэты свои!

Здравствуйте, шествуйте в звании чинном

Русской, сибирской, красивой мадонны!

Мы любим вас так: без ума, беспричинно,

Как любят березки у отчего дома.

Здравствуйте, дети! Плоды вашей матушки,

Рожденные в оранжереях любви.

Крупицами счастья — пчелиными взятками! —

Цените нектар минусинской земли.

Бог всемогущий! Руки мановением

Вращая земли азиатскую ось,

Храни нас всегда — до последних мгновений!

Чтоб нам безмятежно и вольно жилось».

***

Ты — Азия.

Не перекати-поле,

Не трын-трава,

А золотой ковыль!

Скажи, скажи,

Какое душит горе?

Какая мука доставляет боль?

Ты — Азия,

И горы, и межгорье,

Степная, дорогая

Наша мать —

Окаменело в молчаливом споре

Глядишь на краснокаменную рать.

Ты, Азия,

Кричишь нам непогодой,

Веселым ветром хочешь нас обнять…

Скажи, скажи,

Какую твою гордость

Должны мы сердцем и умом понять?

***

Гой ты, Русь! Сибирская сторонушка —

Тын, плетень, заборы из жердей… —

Пялишься прообразом подсолнуха,

Обликом веснушчатых людей.

Девки, грудью подперев поленницу,

Семечки грызут и пироги…

Двор минуем конный. Кузню. Мельницу.

Всё — музей. Всё не уберегли.

Девки, парни, люди синеокие,

Жители моей цивилизации!

Вам достались времена жестокие:

Жёсткие, как жёлтые акации.

Что же песней русскою, по-девичьи

Скромною, вольготною по-бабьи,

В залихватском удалом величии

Не турнугь транзисторной ламбады?

Что же пляской с матерной частушкой

Не разрушить храм угрюмых мыслей?

Свадьбой звонкой, шумной, за опушкой

Не кутнуть, да с дымом! с коромыслом?!.

Гой ты, Русь, сибирская сторонка —

Тын, плетень, заборы из жердей… —

Черный ворон гонит пацаненка,

Воду пьёт с колодезных бадей.

***

Приветствую тебя, моё село!

Твой герб теперь — соха и одуванчик.

Мне комом в горле речь мою свело…

Я не могильщик твой и не обманщик.



Я тот же пахарь, тот же земледел,

Каким мой дед в деревне поселился.

Я б твою землю, как и дед мой, ел,

Когда б на урожайный год молился…



Но нет во мне ни веры, ни молитв,

Не верую я в промысел господен.

Одна лишь страсть мозги мои сверлит:

Когда, когда же буду я свободен?!



От промыслов политиков, воров,

От всех твоих, село, неуправленцев?

Когда они, заглядывая в рот,

Пред хлебным злаком подогнут коленце?



В какие веки ценности земли

Оценятся здесь мерой земледельца?

Покров плодоносящий — из золы

Да глины… И куда тут деться?



Приветствую тебя, моё село,

Люблю тебя и заклинаю: здравствуй!

К ночи бы дождь…

А утром б рассвело…

А мне на пашню нужно подсобраться…

***

День первый ноября явился бледнолицым

И нежностью колючей растёкся по крови.

И веет от него Отечества величьем

И распирает грудь предчувствием любви!

Отечество мое! Сибирское селенье,

Крестьянский утлый двор, сермяжная изба…

Не знаю в жизни я заманчивее плена!

Пленила ты меня, крестьянская судьба!

                01.11.2005

***

Десятый день зимой знаменовался.

Мороз и солнце изумили свет.

Когда б мог, я б Декабрем назвался!

Декабрь Константинович… Но нет

В душе моей дешевого апломба —

Дразнить людей и забавлять богов! —

Морозный день зимы — не место лобно,

Но площадь для отчаянных голов!

Горланят песни головы хмельные,

Мороза просят: «…не морозь меня!»

А за душою есть у них иные

Стенанья: про буланого коня,

Про Стеньку, да про крепкую дубину!..

Когда уже ни петь, ни жить невмочь,

Они, трезвея, прибегают к гимну!

И — наступает… солнечная ночь!

                10.12.2005


Дружба не ржавеет…



***

Буряту Баяру Жыгмытову, поэту


Лунноликий!

Улыбкой подобный луне, улыбаешься

И безмолвно взгляд опускаешь

В беспредельной любви к аргамаку.

Милый друг мой!

Тоскует седло по тебе,

Убивается птица-синица в окне,

Наклоняется мама головою к полыни и маку.

Рыжий конь по Боргою летит, как стрела,

Сквозь отар вечеряющих шепоты….

Ты уехал, Баяр, поклониться спеша,

Прислониться щекой дорогому улусу…

Ты умчался. Твой скорый, спешащий в Пекин.

Перекинулся за горизонт.

Ты ушел. Но осталось вино на столе.

Мы остались при нем околачивать груши

Самых спелых времен.


А. Маминову

Андрюша, ведун, друг мой медленный, —

И быль, и  эпос красноярский…

Своей па-литрою емелиной

Пьянил меня, — хмельной и яркой!

Я слушал веды твои бражные,

Под их э-пический бокал

Я мои рты малолитражные

То открывал, то разевал…

Вот Ювка, Жу… как бишь его…?

С чувихой эпизод… зачал…

Вот Санька Мухин… с Кехой? Гришкою?

Прикантовались на причал.

А вот и ты, сам-брат, с брательником

Привет, как анекдот, крича,

Гитарку в массы втюрив битникам,

Былинным вторите речам!

…Я с матушкой твоей и тетушкой

Ходил в натуре на базар…

А с прадедом, дедком из Ярцево

Ходил, мне кажется, в Норлаг…



…Но пали идолы столбистские…

И канул в лету Красный Яр…

А те истории неистовые,

Как рукописи, — не горят.

***

Здравствуй, однокашник!

Здравствуй, однокашница!

Здравствуйте, любимые мои учителя!

Жизнь почти что канула.

Ну, а мне все кажется,

Только начинается история моя…


Я сижу за партой

С Шуркой Пустоваловым

(а до слез хочу сидеть с Валей Машниной).

Мы рисуем нолики… Шурке я пожаловал

Половину калача. Вале — остальной.

Мы считаем палочки… мы жуем калачики

И скрипим-корпим пером над чистописанием…

Донимают сопли нас и устали пальчики!

А в окно валит весна — не по расписанию.

«Ши-ро-ка стра-на мо-я…»

Я воюю с кляксами.

Шурка наискось плетет изгородь крестов.

Только Валя Машнина тоненькими пальцами

Заплетает кружева аккуратных слов.

Поправляет локоть мне строгая учительница,

Гладит волосы мои, вставшие в дыбы.

«Широка стра-на…» моя

Вредная чернильница

Налетела на рожон — на рукав судьбы…

Рухнул с неба колокол. Шурка заливается.

А у Вали Машниной — слезки на колесиках.

А «непроливайка»-то и не проливается!

И звонок… ура!.. звенит, друг звонкоголосенький!

***

Отпускаем в небо голубей…

Старшеклассник! Моя птица милая,

Пробуй крылья высью, не робей,

Осмотрись, над родиной планируя.



Там, за горизонтом, корифей

Знания шлифует вдохновенные.

Мастер там — куда мастеровей! —

Мастерит дворцы обыкновенные.



А философ хвалит бочкарей.

А садовник сад реанимирует…

Старшеклассник, посмотри скорей,

Кто с тобою рядом — там — планирует?



Там поэт, политик, хлебороб…

Звездочет… Звездой своей счастливые,

Осчастливливают свой народ

Дерзновенностью, чуть-чуть стыдливою.



Там мечтатель сказки говорит,

Веруя, что сказки станут былями.

И когда в кострах своих горит,

Небо рдеет пламенными пылами.


Отпускаем в небо голубей!

Старшеклассник! Моя птица милая,

Пробуй крылья высью, не робей,

Осмотрись, над родиной планируя.



Любаше Г.

Я вам желаю… не услады,

Не денег, Боже упаси!

Ни прочих благ, которым рады

Вы были б в прочие часы.

Я пожелаю вам любви!

Такого позыва хмельного,

Каким безумство босановы

Дурманит музыку крови…

И — не иного!



К юбилею Любаши Шульенко


На оды нет моды.

Есть мода на спичи.

Шипит уж мой спич юбилейный.

Слова, как весною наряды девичьи,

Нарядны и ветрены… Но сокровенны.


Мы на земле лишь гости дорогие,

А ты — звезда, возможно, не земная.

Мы здесь живем, а у тебя другие

Предназначенья и стезя иная.



Мы люди хижин. Потому грубы мы.

А у тебя дворцовая галантность.

КреслА, ковры, обои голубые

И аура в сиреневом тумане.



Тебя не зря Любовью окрестили.

Скажу тебе чуть-чуть в гусарском стиле:

«Пью за любовь!.. Возможно, неземную».

В тебе есть то, за что тебя ревную…



К некруглому юбилею


Ну, наконец-то этот юбилей!

Веселые, заснеженные гости

Преподнесут, должно быть, соболей

Под шумные запальчивые тосты.

На процветанье — поднесут ключи.

Устелют путь дорожкою ковровой,

Принудят дуть на сорок две свечи

И, наконец, поднимут «за здоровье!».



Эпиграмма о «Зеленой лампе»


«Зеленая лампа» — суть опус зеленый.

Выходит на свет чередой неуклонной.

Свет вооружается опусом оным

И млеет при сумраке желто-зеленом.

О, зелень заблудших в туман графоманов,

О, гении хамелеонских замашек,

О, борзописучие, страстно жеманные,

Окраской густющей — зеленой! — замажьтесь!

Пишите! Дерзайте в стихах самобытных

Писать о природе, народе и быте…

И в строчках своих, кирпичах глинобитных,

Мечтайте о лампе, о славе, о сбыте…


                Меркуцио
Впечатление от фильма « Ромео и Джульетта»

Твой голос низкий и притворный,
Срываясь на тончайший альт,
Летит по каменной Вероне,
Тревожит каменную даль.

С презреньем к страху и опеке,
Ты там, где драка и кутеж.
Ты – шут, Меркуцио Монтекки!
Ты славно, видимо, живешь…

Злословишь яростно, Меркуцио,
Смакуешь слог свой, словно мед,
А замолчишь – вдруг станет скучно.
И кто молчание поймет?

Но вдруг – случиться – на минуту
Твой крик отчаянный замрет,
А человек  услышит муку
И в то отчаянье войдет,

И станет близок человеку
Твой образ мысли. И -  лица…

…А в мире том от века к веку
Живет предчувствие конца.

От века к веку мир прекрасен,
А ты извечно смертен в нем.
А звук молчания напрасен.
А человек и глух, и нем.

В.Г.

Ах, Валечка! Колечко с бирюзой…
Образ торжествующего взора,
Образ стана, перевитого лозой…
Приходи на Теплые озера!

Ах, Валечка, немножко постоим.
Приоткрой мне тайну Пифагора.
Назову я именем твоим
Теорему ленточного бора.

В дальний свет, небесно-голубой,
Нас уносят сонные качели…
Целовались чё ли мы с тобой?
Ах, Валечка, почудилось ли чё ли?


Любимой

По Теси – в доасфальтовый период,
По селу – в раннепаводковый март
Ты ходила, моя девочка, парила,
Проживала под созвездием  Стожар.

Валя-Валечка, стремительная фуга,
Ты звучала, как влюбленный альт.
За тобой врывался  ветер юга,
Оживлялся ранний птичий гвалт.

Ты, ромашка зацветающего луга,
Каждой бабочке – почтенье и поклон,
Каждой сельской девушке – подруга…
Ну а мальчикам?.. А мальчикам – полон!

С юной непосредственностью девы
Покоряла робкие сердца…
И влюбляла нас…
                Ах,  годы,  где вы?
Где вы, первые свиданья у крыльца?

Ах, супруг! Ах, основы домоводства…
А кино… кино… кино еще манит.
Нет минуты - посудачить у колодца.
Ни секунды - поболтать и позвонить.

Нет нужды - растрезвонить белу свету,
Что купила сыну самокат,
Что издревле к каждому рассвету
Снится муж –поэт и музыкант…


Золотой моей женушке.

Проталинки в душе… Ты их творила,
Успешно соревнуясь со светилом.
Ты свет мой – ввечеру и поутру! –
Любил тебя. Люблю! И с тем умру.

Любил тебя, люблю и с тем умру,
Что есть в тебе космическая сила,
Которая нас в небо уносила,
и парусила нами на ветру…

И парус наш вертело и кружило
Бросало в набежавшую волну...
И я молю, чтобы меня хватило
Любить тебя, пока я жить могу.

Любить тебя, пока я жить могу,
Меня Господь назначил – не иначе!
И с этим чувством я к тебе бегу:
Любить до смерти. Умирать – тем паче.

 
Вале

Захвачу в охапку небо!
Захвачу в охапку небо,
Как корзину звезд, или планет…
В пору утреннего бреда,
Заклинанья, иль молебна
Поднесу охапкой мой букет.
Я влюблен! И я замечен
Из созвездья звездных  женщин,
Самой замечательной из жен…
Положу к её подножью
Млечный Путь и звездный дождик
И зарю, умытую дождем…

Валечке

Влюбленные часов не наблюдают,
А мы с тобой не наблюдаем дней.
Господен дар… Лишь одного не знаю:
За что господь так благосклонен мне?

Любить тебя с девичества, родная,
Быть рядом каждый день наедине –
Господен дар. И все же ты земная.
И тем дороже, тем милее мне.

Спич о Валечке

Друзья! Свидетелями будьте:
Я эту женщину люблю.
Она степною незабудкой
Переселилась в жизнь мою.
За ней явилось изумленье
Покоем вытканных лугов,
Зарей закатной, озареньем,
И вдохновением богов!
На весь доставшийся мне век
Она порывистость явила.
Меня, возможно, оживила.
Я стал, возможно, человек.
О, да! Душа моя на взлете!
И спич, как исповедь мою,
Друзья, произнести позвольте:
Я эту женщину люблю!
26.03.2005

Вале Г.

Проталинки весны – как почтальоны
С писульками, написанными вкривь.
«Вам вербы от Болотникова Лени»…-
Весны воскресной – нежность и порыв.

Дочери

А хочешь «в города» сыграем, дочь?
Я понимаю: некогда тебе…
«Францёзишь»!.. – вот беда. Я «шпрехал дейч».
Он словно шелуха прилип к губе.

Не хочешь – «в города»? Сыграем в мяч?
На барабанах, может, в две руки?...
Тогда, дружок, ужо… смотри, не плачь,
Когда уж нас низложат в старики.

Я – папа! Нет, не римский… Лишь тебе.
Я выстрадал свой образ и свой вес…
Чтоб  ближе, доча, сердцем быть тебе,
Я  «папству» поддан навсегда и весь.

Я первый среди пап скажу тебе:
«Лети, мое крыло! Опробуй крылья…».
Я напрягусь в земной своей узде,
Чтоб только безмятежно ты парила.

Оле

Ты ушла из дома. Возвратишься поздно.
Остывает в чайнике травяной настой.
Юная, колючая, розовая роза,
Сбрось с ресниц печалинки. И садись, не стой.

Доча моя, доченька, гордое создание,
Безрассудной гордости и мне не занимать.
Я, наверно, рядовой родительского звания,
И, наверно, генерал в нашем войске – мать…

Нам бы «утро доброе», нам бы «добрый вечер»,
Как антибиотики, принимать весь день.
Было б очень мудро и разумно  очень
На сердитый ротик взять бы бюллетень.

Ты идешь из дома – возвращайся рано.
Чтобы не горчил потом травяной настой.
Глупый Буратино, я твой папа Карло…
Хорошо, я – Буратино! Ты – мой золотой!


Спич к друзьям на торжестве.

Итак, друзья, мой годопад
Идет под знаком 50.
И это – осень.
А я, как сумасшедший,  рад
Колючий иней целовать
На кронах сосен…
Над этой улицей Штабной,
Над  домом
Нежною зимой
Засветить веси,
И лицезреть на  шар земной,
Как снеговик, творимый мной,
Лишенный спеси…
Итак, друзья, я нынче рад
Начать тесинский маскарад
и куролесить…
и выпить чарочку – обряд!..-
и завопить «я рад, рад, рад…»
И нос повесить…


Песня сына

Мы дети кулуаров и толпы.
Наши нравы – Цой и мотоциклы….
А еще немножко любим девушек и дым…
Дым коромыслом…

Мы сегодня – в завтра не глядим,
Бизнеса не знавшие Иваны,
Знавшие немножечко, что бизнес – это дым…
Дым марихуаны.

Ныне - присно горе от ума.
Божий мир не без родимых пятен.
Но, по-прежнему… по-прежнему! –
Отечества нам дым
Горек и приятен!

К «Енесеюшко»

Хор вытекал из драмтеатра.
По индевеющей аллее
Хористы хора шли из парка
И пели.

На окнах Спасского собора
Дрожали стекла и звенели.
Хористы степью шли и бором
И – пели,
 
Взрывая сонные глубины
Литою медью а капелла,
Взметались стаей голубиной
И пели.

И голубой небесный купол,
Дремоту сонную нарушив,
И ухо складывая в рупор, -
Хор слушал.

Он слушал, слушал, слушал, слушал
Их песни, реквиемы, гимны…
И доставал святую душу
Из глины.

Из праха извлекал он  силы
Вокалом праведным и чистым
И  выходил с восставшим миром
В солисты.

Под синим куполом поющим,
Под свист поземки и метели
Шли толпы зрителей на площадь
И пели.

Хор вытекал из поднебесья,
Круша земные параллели.
И разухабистые песни
Летели…


Визитная песня  хора  «Енисеюшко»

Тари-тари-тари-тари,
Судари, сударыни!
Сени-сени-сени-сени,
«Енисеюшко» на сцене!

Ду-да, ду-да, ду-да-ри,
Сударыни, судари!
Ай-дари–дари–дари
Тароватые дары!

Вам от крепкого мороза –
Пунцовеющая Роза!
Вам от пагубных снегов –
Шуба беличьих мехов!
От Саяна-яна-яна –
Запах пряного бурьяна!    
От Сибири-бири-бири
Низко кланяться просили!

И наш хор – тебе, Расея,
От красавца Енисея!


Солисту  хора «Енисеюшко» В.Титову

Ты много пел. Ты и теперь поешь.
Другие, знаешь, много только пили.
Все могут пить! Но петь, едрена вошь,
Господь лишь назначает с колыбели.

Тебя Господь назначил выходить
На публику. И трогать за живое.
Как говорил ещё старик Эдип:
«Один наш цезарь, с голосом же – двое».


В. Титову на 50

Держись, мой друг, Титов!
Под градом пышных слов
Держи в карманах брюк от сглаза фигу.
Две четверти годов закупорить готов,
Готов ли перейти в другую лигу?
Здесь, в лиге мужиков,
Живущих до звонков,
Есть тоже песни, танцы и любовь.
Однако, черт возьми, - звонки, звонки, звонки…
И угли догорающих костров.
Держись, мой друг Титов!
Под скрежет позвонков
Скрепи зубовный скрип радикулита…
Не пей болиголов.
Не ешь на ужин плов.
Все будет хорошо!
Ну, у тебя налито?!
27.06.2001

Светлане Прохоровой

Идут снега, в себя вбирая ёмко
Небесный свет и кружевную суть.
И Млечный путь – извечная поземка!-
Сквозит, переметая звездный путь.

Люблю декабрь!
       Вьюги и метели
Шприцуют в кровь таинственную взвесь.
Кровь закипает! Но…
                На самом деле
Я декабрю принадлежу не весь.

Принадлежу преодоленью лени
И переосмыслению Корана.
Весь – без остатка, и без сожалений -
Сегодня вам принадлежу, Светлана.
23.12.

Прохорова Света – женщина особая.
Женщина загадочная, словно амулет.
В ней – порыв и сдержанность, цепи и свобода.
И в глазах есенинский  несказанный свет.
Что-то от Аленушки, что-то в ней от Стеньки.
Что-то древлерусское в облике её…
Вот стоит и светится, прислонившись к стенке,
Словно дева русская сини очи льет.

Але Паришкуровой

Ты веку XXI-му гламурная модель,
Изящная, как платина в короне,
И жемчуг, и сапфир… И твоя цель –
Блистать у бриллиантового трона.
А, впрочем, Аля,  в августовский день
Мила ты не харизмой августейшей,
А женщиной, цветущей, как сирень,
И свежей, и… ммм… аромат… нейшей!

По вопросу приобретения, предложений и др. писать на почту alkobo950_v@mail.ru  Или по тел. 8-950-989-69-69