танкосон

прочерк –
он о жизни, зажатый датами
почерк
нервный
наверно правильно написать "дотами"
ночка
а-капелла о расщеплении атомов
точка
первая
прервана связь между россыпью ротами
только
это не управляемый симулякр океана Солярис
толика
некой
ковариации чакр на уровне муладхара
как алкоголик
пью время клепсидры и ожидаемо старюсь
менее или более
этого века
ощущение Ноя (без-бря) над бывшей пустыней Сахара

Брянск
там да, Ноябрь, с большой буквы и в полный рост.
Гданьск
тамада объявил очепины
слово пчелиное
на самом деле невесте меняют фату на чепец
Брань
это грань
это случайному пьянице хмель под хвост

- Панство пшепрешем, ведро воды в радиатор - это уже не видение, это чёткое воспоминание о том, как мы сбились с пути, я слышал этот разговор сквозь сон, потому что на вторые сутки уже не мог стоять в смотровом гнезде, надо было восстановиться, но за час, пока я спал, новобранец потерял частоту координатора и батарея прошла мимо контрольной точки.

Ополоснул лицо, определил отклонение. Пришлось возвращаться через танковый полигон. Это были рвы в песке глубиной до двух метров, наверно, по крайней мере никто не видел ничего по сторонам, только песчаные откосы в клубах сухой пыли.

И мы шли наощупь почти полчаса и я остановил колонну в десяти метрах от перекрёстка танковых путей. Комбат выскочил из командирской машины и побежал к нашему вездеходу разведки: "Ты... ч..ч..что?" и много нелитературного. "Надо переждать" - деревянным голосом ответил я и наконец-то раскурил подмокшую сигарету. У комбата задёргались руки, он начал расстёгивать кобуру, не знаю, что бы он стал делать, если бы на перекрёсток наперерез нам не вышла с волной накатившимся рокотом танковая колонна в облаке пылищи, несравнимом с нашим, от колёсной техники и пушек С-60.

Комбат застегнул кобуру и объявил мне наградной отпуск. Он не курил, но попробовал пососать сигарету, плюнул, спросил: "Почему не сказал нормально?" "Они ниже нас посадкой, я их не видел". "Понятно", сказал он, как будто в этом можно было что-то понять.

Наконец-то мне удалось поймать кого-то из штабных на запасной частоте и мы рванули на точку стрельб, это было именно там, куда прошли танки. То есть я вёл правильно, но не в том времени, и это опоздание могло стать... Но ведь не стало. Этот момент как бы предвидения я попытался, но так и не смог вспомнить потом на службе, а на гражданке армию я вообще отчеркнул, как бы заблокировал.

Вообще-то об этом и 49 лет спустя трудно вспоминать и ещё труднее в это поверить. Это тот самый пробел, или прочерк, да - с него и потянулась нить Ариадны, да:

прочерк –
он о жизни, зажатый датами
почерк
нервный
наверно правильно написать "дотами"