Голгофа echafaud

(E)
Поэт и сцена: боль души и пьедестал.
Смотрите – поэту нестерпимо больно!
Браво!
Какие хлещут чувства из разрезанной аорты...
Рукоплещите!
Он сам себя приносит в жертву – посмотрите!
Какая сочная на вкус растерзанная плоть!
(C)
Вот вырывает из груди своей ребро,
Чуть позже (знаю!) начнет зубами ногти отрывать.
Представьте эти муки!
Со свистом и шипеньем вырывается наружу
Кровь, что брызжет во все стороны из сердца,
Ведь он осколок собственной же кости
Вонзил с остервенением в себя.
(H)
Он жить не хочет, думается мне:
Казнит себя за бесполезно прожитые годы,
Так как на что же годен может быть поэт,
Как не на то, чтоб истязать себя прилюдно.
Сцена – echafaud, голгофа, Колизей!
(A)
А мы – пришли на это поглазеть,
Ведь зритель – это соучастник казни.
Красивой, да, не скрою, что уж тут.
А что? Ну в самом деле,
Кому ж себя казнить прилюдно,
Как не поэту – нам ли?
Да и за что же зрителю себя казнить,
Когда на эту роль судьбою избран был поэт.
(F)
Я вот – не поэт, я человек, полно занятий у меня,
Полно стоит задач передо мною,
А посему и отдых соразмерен
Тому, как много я тружусь,
Чтоб победить мою усталость,
Вы уж простите, хлеба мало одного –
Мне кровь нужна, разорванная плоть,
И вот для этого всего еще нужна весомая причина...
Ее я создаю своими же руками
Каждый день, из года в год.
(A)
О чем бы мучился поэт,
Коль не о том, как я живу...
Стоял бы он, собою же распятый на кресте, пред нами,
Коль не было б причины для публичной казни?
Я – причина эта!
(U)
Не будь меня, ему пришлось бы петь о райских птичках,
Но здесь не рай – другая музыка играет на Земле,
И раю здесь не быть,
Мы – плотоядные созданья,
И тот, кто создал нас, не сделал нас поэтами, признайтесь!
(D)
Ну а поэты – кто они?
Так, приправа к нашим блюдам основным.
Но без приправы можно обойтись,
А вот без плоти жизни нет.
У зрителя всегда отменный аппетит...
Голод с детства нам претит,
Мы любим сытыми за казнью наблюдать:
Как нам поэт себя приносит в жертву.