Дядя Гера...

Дядя Гера, иссохший и нервный
(имя вряд ли от слова «герой»),
рассказал свою жизнь: его первой
стала рыжая лгунья, второй –
конькобежица (первое место
на районных любительских), но
убежала, а третью в кино
он увидел и понял – невеста.

Вся страна её знала, и Гера
ревновал её к этой стране,
и, микроб перед эсэсэсэром,
он топил свою ревность в вине
под названьем портвейн (три семёрки,
тридцать три или семьдесят два).
Дядю Геру, живого едва,
брали, клали на койку в каморке.

Встав с похмелья, шепча её имя,
на открытки с любимым лицом
(вся каморка обклеена ими)
он смотрел и, себя подлецом
называя, сползал еле-еле
вниз к вдове-самогонщице он – 
похмелиться и вставить пистон,
чтобы снова запить на неделю.

От любви этой неразделённой
загрустив у хромого стола,
дядя Гера, нетрезвый влюблённый,
знать не знал, что любовь умерла
от лейкоза (он слышал, конечно,
и не раз, но тотчас забывал).
Раз любима, выходит – жива,
и герой с ней повенчан навечно.


Впервые опубликовано в журнале «Зинзивер» № 12 (104), 2017 г.