Забытый безконечностью

   (Питерская  рапсодия)
        с  ЭПИЛОГОМ

- «Этот фантастический город весь насыщен существующими и вымышленными историями. Он как-то неожиданно, почти мгновенно возник…»                Ф.М.Достоевский
 - бесконечность бегущих пересекающихся теней…. За  Петербургом  же – ничего нет».                А.Белый «Петербург»
               
**               
Где подо льдом замерзший Стикс
застыл на грани тьмы и света,
где наши души душит Сфинкс,
не получившая ответа,
где сумеркам грядёт на смену
пришедшая с залива мгла,
а небо нежно колет в вену
Адмиралтейская игла...
Где неприкаянные души
на карусели зимних вьюг
на призрачных лошадках кружат -
и круг, и круг,
         и круг, и круг...

О, град Петра!
О, глад и пустошь!
О, роскошь стуж,
о, снежный флёр!
Не скоро в сердце  ты потушишь
любви пылающий костёр!
К твоим расчерченным каналам,
извне  идущими  к Неве,
к твоим немыслимым фасадам
на петроградской стороне!
К вокзалам, паркам и оградам,
фонтанам,  запаху метро...
К твоим ноябрьским парадам -
уже их зреть не суждено!

О, город  жёлтых абажуров,
пустых колодцев, гулких крыш -
приют бредущих трубадуров
из Благовещенска в Париж!
В сиянье северной столицы,
в углах скрещений першпектив -
ужель сумеем  насладиться
обилием чудес и див?!

Тут  Третий Рим воскрес и умер,
тут морок в камень был одет…
(Здесь  на Сенатской  «чёрный бумер»
поставлен был на постамент.
Он простоял довольно быстро,
и только культ его угас -
его взорвали террористы
не вызвав ненависти масс.)
Здесь   Родион,  наполеоня,
дрожащей тварью восставал!
Здесь щуплый паренёк  Володя,
прозрев свой Путь, спешил в спортзал.
Сергей Мироныч  из Уржума* -
ценитель  легкокрылых  жён,
балет любил, почти безумно,
за что и был-то поражён.

Балет – искусство, не эстрада -
к нему не каждого влечёт,
он выбирает кого надо,
да и они наперечёт:
цари, банкиры, президенты,
убийцы, мастера продаж…
Мы им, mоn chеr, не конкуренты -
для нас  раёк и бельэтаж.
За мной, за мною, мой читатель -
не дай ударить в грязь лицом!
Стою, как первооткрыватель,
пред Мариининским  дворцом!
Я вижу на дверях узоры,
на стенах зеркала блестят -
и дщери юркой Терпсихоры
ногами мелко семенят.
Им балетмейстер что-то крикнул -
и вот они все пали ниц!

А мы, давай, сейчас проникнем
в густые заводи кулис:
в промежность лож,
в обзор партера,
в безмолвие тяжёлых люстр -
там, где рождается  премьера,
где прима расправляет бюст
и - пумой - прыгает на сцену,
ногою совершая взмах!
Её,  конечно  же, оценит
сидящий в ложе олигарх.
За ней он станет волочиться,
не претендуя на отказ -
ведь балерины – не волчицы,
он знает это – и не раз.

Но прима мимо упорхнула,
сказав решительное:  «нет!»
И олигарх, слегка подумав,
решал:  что это – сон иль бред?
Он ей не верит Станиславским,
он даже допустить не мог ...
Ведь и часы на башне Спасской
ЕГО отсчитывают срок!
Что мыслит балерина эта,
в своей не крупной голове?!
Ведь, может, будущность балета,
в ЕГО находится руке!
(А  если он сейчас откроет
необозримость перспектив,
в которой может быть исполнен
её любой императив?!)
Он её видит в белом платье,
в шелках,  шуршащих по земле…
Он обещает её братьям
продать пролив Па-де-Кале -
с его известным судоходством
(по незначительной цене)...
Она ему не поддаётся -
она танцует па-де-де!
Её манерные котурны
откалывают антраша;
и те, которые культурны,
сидят в партере не дыша, -
смотря на переливы тела,
заворожены и немы ...
Она же  продолжает дело -
под звуки альта и трубы!
Мелькая  тонкими ногами,
наядой дивной  из реки - 
летит над сценою  кругами,
маня изгибами руки,
и очаровывает   принца
посредством красоты своей…

И олигарх уехал в Ниццу.
И там буха;л 15 дней.

Он пропил все свои отличья,
он лёг под стол, как в поле снег,
и стал довольно безразличен,
что о нём думают в ОПЕК.
К нему с надеждой эскулапы
визитки слали на e-mail…
но олигарх потел и плакал
и кулаком подпёршись пел.
Он перестал ходить вприпрыжку,
а словно змий  на сук вползал,
и за столом  свою отрыжку
уже рукою не скрывал.
Ему красоток разномастных
с утра вводили на обзор:
но их движения напрасны,
не просветлили мутный взор.
Его пленила балерина
своею грацией души,
своею глупостью наивной...
Он тупо, ложкой, ел суши,               
и пил стаканами, как Мерлин,**
ниццешеанское бухло...***
Он сам себе уже не верил,
чтобы оно помочь могло -
в его тоске неразрешимой,
от невозможности иметь...
…………………………………………..
Тоска была, как бормашина!
Тоска - зелёная, как медь -
на крышах антикварных зданий
и памятнике Фальконе -
на том, который был ужален,
на том, который на коне.
                *
О ты, коррозия металла,
ответь, зачем  и почему,
ты так цинично разъедала,
суда, зашедшие в Неву?!
Почто,  в друзья позвавши воду,
незримой  коррозийной тлёй -
“Авроры”- матери утробу
скребла когтистою клешнёй?!

Да ладно, хватит о металле;
при чём металл,  об чём базар?
Однажды, поезд ожидая,
я на вокзале Сен-Лазар,
у металлической решётки,
сидел, как на холсте Мане…
И счас  воспоминанья  чётки
о феерической стране!
О, Франция, тебя  нет краше,
всегда я это утверждал!
Опять же,   Эйфелева башня…
Опять - металл! Металл - достал!

Металл забудем непременно:
наш олигарх качает нефть!
Я отступления от темы,
клянусь, не буду делать впредь!
                *
Пора нам к нашему герою,
вернуться, стыд преодолев.
Его жильё сейчас  - не скрою,
похоже на какой-то хлев.
Везде бутылки и коробки 
нераспечатанные пицц ...
А олигарх,  с  стаканом водки,
напротив зеркала завис.
Он хочет пить с ним брудершафта,
презрев корявые понты:
“Ведь этот парень с “Укрнафта” -
и мы должны быть с ним на «ты!»”
Но, вспомнив балерины ножку,
он бросил в зеркало бокал,
в ту отвратительную рожу,
которой сразу не узнал.
И оглядев свиные рыла,
качнувшись, встал из-за стола:
его, как будто, озарило,
как будто, искра мозг прожгла.
Со всех углов сгребя деньжищи,
как проигравшийся крупье -
раздал ментам: пускай не ищут!
И прочей разной шушуре.
И в Пулково, в момент возврата,
прикрыв свой  faсе  от липких глаз -
как микросхему  Терминатор -
мобилу бросил в унитаз!

Друзья его ругали… Матом
шифровки слали из Кремля,
но он - яснополянским графом,
ушёл в свекольные поля!
Он брёл  нетрезвою походкой,
всё ещё думая про ту ...
Его ботинок, кожей тонкой,
топтал свекольную ботву.
Он начал таять в горизонте…
(но перед тем, как кончить бал,
некстати вспомнил К. дель Понте ...
...сдержался. Оскорблять не стал.)
Он шёл, глядя и озираясь,
на Родины родную весь ...
Он шёл, всё дальше удаляясь.
Ну вот и всё... и вышел весь.

Ему ещё понять придётся,
идя по утренней росе:
не всё на свете продаётся
и продаются, тож не все ...

Его видали в Подмосковье,
он в храм просился на постой.
Одет, как есть: во всё простое,
с соломой в бороде, босой.
Он грыз зелёные травинки
и нервно сглатывал слюну.

...А балерина с Мариинки
манила принца в темноту
 
        * * *
Слова закручивая в  узел,
событья ставя невесть как,
фрагменты  загоняя в лузы
времён ..., по сути, наугад -
я тщётно размышлял о смысле,
вышеизложенного сна -
когда «полёт свободной мысли»
несёт неведомо куда,
когда уж объяснять не надо,
чего ты это пишешь, для ...
Повествованье кончить надо.
Сейчас и здесь... Finit a la ...
Зачем я записал всё это -
пустой набор нелепых фраз?
Писанье – добрая примета,
успокояющая нас!
К чему далась мне эта сцена
и эти маски все – к чему?
Быть может сказка Андерсе;на,
была причиною тому?
Она ль дала мне эту тему,
иль сам невольно согрешил?
Иль просто мысли взбили пену
в мусоропроводе души?
(Быть может,  память захотела
задать себе перепросмотр?)
Летучей мышью   мысль летела
из лабиринта на простор...
Она зигзагами чертила
свой путь вдоль невских берегов.
И вновь воспоминанье всплыло,
как донный ил  из-под винтов.
         * * *
Давно ль,  молочной белой ночью,
себя спасая от тоски,
сидел я с девой непорочной
на берегу Невы–реки?
С той девой было всё непросто,
всё как-то шло у нас не так.
(Мы были одного с ней роста  -
такой вот любопытный факт.)
Мы с нею разошлись в прогнозах
судьбы России и путей ...
Вообще – она любила  прозу -
мне прозаично стало с ней.
В проходе липовой аллеи
её истаял дивный стан...
А я пошёл  в прибрежном сквере
на веточке  искать стакан.
Тебе, младое поколенье,
не знать тех сумрачных забот,
когда портвейн в  употребленьи
ещё превосходил  пейот.
Напиток счастья  «Три семёрки»****
и 200 граммов колбасы
легко сдвигали «точку сборки
вдоль человечьей полосы».

По скверу ветер дул норд-остом,
в кусты закатывая голь ... 
Во мне, нетрезвым Алконостом,
пророчествовал алкоголь.
Он мне вещал, что всё проходит,
что счастья нет, а есть покой,
что Солнце всходит и заходит,
и всё не вечно под Луной.
Всех этих вечных бредней бремя
мне было сладостно тогда.
В залив   из русла в это время
входили ранние суда.
Мосты мне предлагали в небо
уйти, в межоблачный проём.
Нева звала меня, как Ева,
к грехопадению в неё…
Река в ночи текла чуть слышно,
шурша о низкий парапет.
Я ждал, когда же Сфинкс услышит
мой риторический ответ.
Когда в ложбинку на ланитах
слеза прольётся  из-под век.
…………………………………………………..
Я на ступеньке из гранита,
сижу  уже  который век.
Меня забыла бесконечность
в ночи июльской навсегда ...

Река Невы течёт сквозь вечность -
«из ниоткуда в никуда».
               
               Февраль 2007г.                Комментарии:

*- С.М. Киров (1886-1934)– с 1926 г. и по гроб жизни -  Ленинградский Смотритель.               
** - Мерлин – поэт, бард, учредитель Круглого Стола Короля Артура, или Мерлин   
                Монро… кто-то из них…
*** - раз в Ницце – следовательно, бухло – ниццешеанское. Определение, не имеющее  отношение к бедному Фридриху. Хотя, коньяк "Заратустра", портвейн "Сумерки   богов" и  водка "По ту  сторону добра и зла", с чёрно-белой этикеткой, имели бы  успех  у многочисленных любителей …философии.
**** - портвейн "777" – кр. 17,5, ём. 0,7, сах. 7%. Вместе с сигаретами "555" образует некий числовой ряд, где между никотином и алкоголем, скрывается Зверь – 555..... 777 - " ... и – « в том строю есть промежуток малый ...».
            
      
                ЭПИЛОГ

Но, благ Господь!
И всё ко благу
Он  устрояет в жизни сей!
И   празднословный и лукавый,
и лицемер, и лицедей,
недолго, в воду ножки свесив,
безумный автор этих строк,
сидел.
И поэтично грезил,
мечтая перейти порог
миров:
пройти Рубеж незримый,
и обрести покой в душе…
Но ничего не выходило,
да и не грезилось уже…

А лишь вселенское унынье
и неизбывная тоска,
звала в погибели глубины,
и болью левого виска,
напоминала о кончине
времён.
На кончике иглы,
все следствия и все  причины
во мглу уйти  обречены.
Игла  колола до забвенья,
как  оказался  автор здесь…
(Вот  до  чего -  в  стихосложеньи -
доводит  нас лукавый бесъ)

И вдруг,
напротив парапета,
войдя под  разведённый мост,
в сиянье неземного света,
всплыл челн…
А на корме -  Христос.
И Он сказал:
 – Ступай на  воду!
Лукавый  раб, гряди по Мне!
Ту, что ты так хотел, свободу,
себе найти –  Я дам тебе.
Не тяжко будет  Мое иго.
И бремя легче   твоих  грёз…
Верь, злая участь не постигла -
тех, кто взял Крест свой…и понёс.

И я пошёл к Нему  по водам,
но сделав несколько шагов 
остановился,  страхом скован,
между гранитных берегов.
Да,
веры с пол-зерна горчицы
не хватит,  по воде идти…
(Сфинкс,  предложил  мне  возвратиться,
и больше не искать пути
с тепла насиженного  места.
К чему искать других путей?
И что там будет, неизвестно -
а  здесь покой и хлад камней…)

Но, нет: о,  Сфинкс!
Сидеть  с  тобою
теперь нет никаких причин!
Тебя  забуду  над Невою
в июльской питерской ночи!
С тобой мы разойдемся миром.
Ответ был  дан на твой вопрос.
Господь ответил.
Челн плыл мимо,
а на корме стоял Христос.

Рассвет над морем разгорался,
челн шёл по морю на рассвет –
и этот мир преображался…
Переплавлялась тьма  на  нет,
Огонь взметался на просторе,
и сна чудовищ,  в прах – сжигал!
И Солнца диск  вставал над морем,
и светом мир весь заливал!

И этот Свет был эпилогом,
и мрак сгорал в  лучах Огня.
А я всё плыл на Свет за Богом…
Так и плыву, до сего дня.               
               

                Декабрь  2017 г.