Морозный ветер

Морозный ветер вскрытой веной чах.
На блюдечке окна в кристаллах соли
Висела волоокая Луна,
И яблоко в железной кожуре -
Приобретенье раннего мороза -
Ей повторялось в глубине ветвей.

Всё - за полночь...
Часы жевали жвачку
Соломенных, обугленный минут,
А в комнате царило серебро
На всех предметах.
Словно мох на камне
Стеклянный, лунный свет произрастал
Тянулись целлофановая нити
Вдоль... поперёк...
И не было мне сна.
Казалось мне,
что будто я - рука.
Единственное понятная, живая,
Что тычется слепым ещё щенком
В поверхности,
И памяти не внемля,
Пытается понять - к чему нога,
И грудь к чему
И тусклое мерцанье
Бессонных глаз в картонной голове.
Зачем всё это не соединимо?
Как будто бы упал со стрехи лёд
И на куски сухие раскололся.
И в гранях - изможденных зеркалах
Разлома грань -
везде одно и тоже...

... Был остров пуст
А море утекло,
И обнажило шапки провалы,
и страшно была вздрогнуть,
чтобы вдруг
своим же отзвуком
не рухнуть в эту бездну...

Ударил колокол...
Не в этих временах.
Он то ли умер,
то ли не родился.
Но был так слышен
выплеснутый звон,
и запах меди чёрной и холодной
был осязаем…
а собачий вой
был мне доступен,
но не обретаем.
он для вселенной не существовал...
и был он  -  вой глухонемой собаки.

Хотел ли я чего?
Да! Я хотел!
Хотел душистой зелени вина,
мечтал любимую, ушедшую в апреле,
искал в самом себе
осенний лес,
и тосковал за плодную землёю,
за радостными смеха людей,
за их детьми, воспитанными счастьем.
Готовы были б праздновать столетья
своею намозоленной корой.
Я жаждал исцеляющего зренья,
пришествия карминовых времён,
времён, текущих в соплах раскалённых,
времён, как солнце в маковом поле,
времён как полушария дельфинов,
что нитью блика
нижут  связки волн...

Но не было дано...
И я лежал,
чудной, клубнично-гипсовой рукою
между самим, укачанным собой,
боясь, как стрелка чаш, пошевельнуться
чтоб равенства навек не потерять.

Дымился где-то ниже вой собак.
Вверху - луна с железной плоской грудью
напевом электрическим плыла.

Гармонией земле - непостижимой
Был колокол во мне...