Сталинщина - Размышления об отце

Сколько книг о нём понаписали…
А уж мнений – миллион одно…
С фотографии товарищ Сталин
Смотрит чуть насмешливо в окно,

Видя там великие пожары,
Власть безумцев, повороты рек…
Многие читал я мемуары,
Не поняв, что он за человек.

Говорят, что был он многоликий,
С лицедейством хорошо знаком.
Может, он по–своему великий,
Я же размышляю не о том.

Он служил, как говорят, Отчизне
С семинарской будто бы скамьи.
А каким же был он в личной жизни?!
Кем он представал в кругу семьи?!

Утверждал ли власть свою обманом
Или неподдельной простотой?!.
Многие считают – был тираном,
Подавлял «железною пятой».

Твёрдая решимость исполина
Проявлялась в облике его.
Как он доводил родного сына…
Сколько Яков вытерпел всего…

Кто покажет нам с телеэкрана
Жизнь его с начала до конца?!.
Мать его скончалась очень рано,
В детстве подрастал он без отца,

А когда в Москву его забрали,
Всех друзей грузинских растерял.
В разговорах с ним товарищ Сталин
Часто свой характер проявлял.

Сталин ведь в общении со всеми
Постоянно жесток был и крут.
В будущем учёные «по теме»
Сталинщиной это назовут.

С сыном старшим говорил всё резче,
В основном ругал или стыдил,
И в своём кавалерийском френче
На Наполеона походил.

Ужас шёл от этого мундира,
Будто смерть в обнимку рядом шла…
В дом вошёл – и будто вся квартира
От его прихода замерла,

Телефон как будто отключили,
Еле слышно скрипнула кровать…
Что ж ты вынес, Яков Джугашвили,
Убегавший к Троцким ночевать?!.

Ведь от слов отца – мороз по коже…
Ты же знал, что будет – наперёд.
Младшие свое получат тоже.
Их черед – попозже, но придет.

Как он в разговоре горячился…
«Я тебе свободу покажу…
Хорошо чтоб у меня учился,
А жениться – только как скажу…»

И всегда таким непримиримым
Он к ошибкам сына представал.
Был ты, Яков, очень терпеливым,
Добрых слов в свой адрес долго ждал.

Но когда окончилось терпенье –
Пистолет к груди, нажал курок…
А в ответ – холодное презренье:
«Застрелиться – и того не смог…».

Сколько лет такое отношенье
Ты терпел, молчал и не роптал.
Даже плен не стал тебе спасеньем –
И у немцев он тебя достал.

Речь его в любую непогоду
Вам передавали во все дни –
«Пленных нет, а есть враги народа,
Родины изменники они».

Этой речью, что по нервам била,
Он определил твою судьбу.
Ощущал ты, как уходят силы
И желанье продолжать борьбу,

И однажды летним утром хмурым
Положил страданиям конец…
Для меня таким вот самодуром
Много лет подряд был мой отец –

Мстительный и злобный по натуре,
В самооправдании речист,
Никогда не знавший о культуре,
По манерам – ярый сталинист.

От величия и самомненья
Так и распирало гордеца.
Всем вокруг – ни жизни, ни спасенья.
В юности он потерял отца

(Дед мой без вести пропал на фронте)
И работала всё время мать.
Он подрос. Чуть что – меня не троньте,
А на окружающих – плевать.

Воспитавшие его когда–то
Часто с ним пытались говорить,
Он в ответ на них ругался матом,
Их заслуг не думая ценить.

Сколько на него потом роптали…
Только кто бы что ни говорил –
Сами же такого воспитали,
А уж он их отблагодарил…

После школы мой отец учился
В Ленинграде, с матерью моей
Встретился, в Архангельск возвратился,
Где остался до последних дней.

Лейтенантом начинал на флоте,
Где трудился будто муравей.
Отдавал всего себя работе,
И родилось двое сыновей.

Противостоял любой угрозе,
Появилось новой жилье.
Вот тогда он стал амбициозен,
Утверждал величие своё

Глупыми нелепыми речами,
Принимал нередко грозный вид,
И считал, что за его плечами
Опыт положительный стоит.

Отрицал всё то, что не по нраву,
Признавал лишь силу кулаков.
Самому себе присвоил право
Всех других клеймить как дураков.

Сильных он боялся, зато слабых
Унижал и доводил до слез.
А потом сорвался – пьянки, бабы…
Деньги же в семью уже не нёс.

Мать моя, не выдержав, сбежала,
С ней уехал и мой младший брат –
Только лучше никому не стало,
А отец был этому и рад.

Женщину нашёл себе другую –
Разведённую, с тремя детьми,
И держал её за «дорогую»,
Нас же не считал уже людьми.

И со мной он так же не считался,
Я ему обузой даже был.
Я же с ним в контакт войти старался,
Не сумев – попытки прекратил.

После смерти бабушки–хозяйки
Мой отец в квартире главным стал,
Гнал меня оттуда без утайки,
Сыном меня больше не считал.

Я семь лет бороться с ним пытался,
Но и в этом трудные года
С совестью и честью не расстался,
Подлостей не делал никогда.

Выжил он меня – с родной квартиры
Я бежал, и с этого же дня
Не было меж нами больше мира,
Как отец он умер для меня.

Для меня настали дни свободы,
Хоть проблем мне тоже бог послал,
И в последующие же годы
Я с отцом общаться не желал.

Он же продолжал собой гордиться,
Новою женой вовсю вертел…
Думал, это вечно будет длиться,
И никак меняться не хотел.

А как понял, что теряет силы,
То решил, что лучше умереть…
Не приду я на его могилу…
Суждено в аду ему гореть…



9 января 2017 года