Дочь Монтесумы

   глава 25, часть 2, Часть 1, выше

   Объяснений не потребовалось; все понимающе
склонили головы. Затем ацтеки начали заваливать узкую шахту лежавшей тут же землей. Они работали без
передышки и закончили свое дело с первыми лучами
рассвета. Когда от шахты не осталось никаких следов,
один из ацтеков взял мешочек с семенами и засеял
взрыхленную землю. Кроме того, он посадил над шахтой два привезенных с собой молодых деревца, очевидно, для того, чтобы отметить это место. Наконец,
собрав веревки и лопаты, все сели в лодки и к утру
вернулись в Теночтитлан. Оставив челны у верхних
причалов, мы пробирались в город поодиночке или по
двое, надеясь, что нас никто не заметит.
Так мне довелось похоронить в тайнике сокровища
Монтесумы, из-за которых позднее меня подвергли
жестоким пыткам. Вряд ли кто-нибудь сможет их теперь отыскать! К тому времени, когда я покидал землю Анауака, никому еще не удалось проникнуть в тайник; я думаю, что из всех принимавших участие в том
деле уже тогда не оставалось в живых никого, кроме меня. Я видел то самое место, когда в последний
раз ехал в Мехико в сопровождении испанских солдат. Саженцы превратились в высокие могучие деревья. Я узнал их и поклялся в душе, что с моей помощью испанцы никогда не получат зарытых под ними
сокровищ. Я и сейчас не указываю точные места, где
они покоятся вместе с прахом изменника, опасаясь,
как бы эти строки не попались на глаза кому-нибудь
из испанцев.
А теперь, прежде чем говорить об осаде Теночтитлана, я должен рассказать о том, как мы с моей женой
Отоми отправились к народу отоми и многих из них
снова привели к верности и союзу с ацтеками.
Следует сказать, если только я не говорил этого
раньше, что держава ацтеков объединяла самые разные народы. Кругом обитало множество племен. Одни были подданными ацтеков, другие – их союзниками, а третьи – их смертельными врагами. К числу последних относились, например, тласкаланцы, с помощью которых Кортес одолел Монтесуму и Куаутемока, небольшое, но воинственное племя, жившее между Теночтитланом и морским побережьем. К западу
от тласкаланцев в горах жил, а может быть и сейчас
живет, многочисленный народ отоми, разделенный на
несколько племен. Горцы-отоми гораздо мужественнее ацтеков и отличаются от них по языку и происхождению. Временами они входили в могучую державу
ацтеков, временами были их союзниками, но иногда
вступали с ними в открытую борьбу на стороне тласкаланцев. В общем, для обитателей Анауака племена
отоми были примерно тем же, что для нас, англичан,
шотландские кланы.
Для того чтобы укрепить связи между ацтеками и
отоми, Монтесума женился на единственной законной наследнице их великих вождей. Она умерла во
время родов, а ее дочь Отоми, наследственная принцесса народа отоми, стала моей женой. Несмотря на
свое высокое положение среди соплеменников, Отоми до сих пор только два раза посещала свой народ, да и то в детстве. Однако язык отоми и их обычаи она знала превосходно – всему этому ее научили
кормилицы и наставники из племени отоми. От своих подданных, которые подчинялись ей гораздо охотнее, чем самому Монтесуме, Отоми получала огромную дань и пользовалась среди них большой властью.
Как уже было сказано, некоторые мятежные племена отоми, соединились с тласкаланцами и вместе с
ними принимали участие в войне на стороне испанцев. Поэтому большой совет решил направить Отоми
и меня, ее мужа, в Город Сосен, служивший столицей
для всего народа отоми. Нам было поручено важное
дело – вернуть горцев под знамена ацтеков.
По обычаю, первыми отправились гонцы, а затем и
мы двинулись в путь, который мог для нас окончиться чем угодно. Путешествовали мы с большой пышностью. С каждым днем наш почетный эскорт увеличивался, потому что едва племена отоми узнавали о
приближении их принцессы и ее мужа-теуля, принявшего сторону ацтеков, толпы народа спешили присоединиться к ее свите, и когда на восьмой день мы
достигли, наконец, Города Сосен, за нами двигалась,
оглушая нас дикой музыкой, целая армия – по крайней мере тысяч десять рослых свирепых горцев. Однако по дороге Отоми не вступала в разговоры ни с
воинами, ни с их вождями, ограничиваясь обычными
приветствиями, хотя горцы каждое утро, когда мы отправлялись в путь – я верхом на отбитом у испанцев
коне, а моя жена в паланкине, – встречали нас громкими криками и невероятным шумом.
По мере нашего продвижения страна, как и ее обитатели, становилась все более дикой и прекрасной.
Теперь мы двигались сквозь сосновые леса с островками дубовых рощ, зарослей красивого кустарника и
папоротника. То и дело нам приходилось пересекать
полноводные бурные реки или пробираться по ущельям и горным проходам, с каждым часом поднимаясь все выше и выше. Здесь в горах природа напоминала мне Англию, только солнца было гораздо больше.
Наконец, на восьмой день пути, мы углубились в
ущелье среди красных скал. Оно тянулось на протяжении почти мили и было местами таким узким, что
по нему не смогли бы проехать рядом три всадника.
Отвесные утесы вздымались по обеим его сторонам
на высоту до двух тысяч футов. Это была единственная дорога, ведущая к Городу Сосен, если не считать
нескольких тайных горных троп.
– Смотри, – сказал я Отоми, – здесь одна сотня воинов сможет задержать целую армию!
Тогда я не думал, что в будущем мне придется это
сделать самому.
Но вот ущелье повернуло, и я от удивления остановил коня: передо мной во всей своей красе раскинулся Город Сосен. Он лежал в круглой долине диаметром миль в двенадцать, окруженной кольцом гор,
склоны которых были сплошь покрыты дубовыми и
кедровыми лесами. Только одна вершина позади города в самом центре этого горного кольца была не
зеленой, а черной от лавы. Над ее снежной шапкой
днем вздымался столб дыма, озаряемый ночью бушующим пламенем. Это был вулкан Хака, или «Королева». Он не так высок, как его собратья, вулканы Орисаба, Попокатепетль и Истаксиуатль, но мне кажется,
Хака превосходит их всех совершенством формы и
красотой то синего, то пурпурного огня, который вздымается над ним по ночам или когда его недра потревожены. Племена отоми поклоняются вулкану, как богу, принося ему человеческие жертвы, и в этом нет ничего удивительного, ибо однажды потоки лавы вырва-
лись из кратера и проложили себе дорогу через весь
Город Сосен. Они считают, что на священной вершине живут духи, а потому никто не осмеливается переступить границу снегов. И тем не менее мне суждено
было это сделать – мне и еще одному человеку.
В самом центре горного кольца, у подножия могучего вулкана Хака с его снежной вершиной, увенчанной дымным султаном, лежит Город Сосен. Вернее –
не лежит, а лежал, потому что, когда я его покинул,
там остались одни развалины. Но в те времена это
был настоящий город, хотя и не столь обширный, как
другие города Анауака, которые мне довелось повидать. В нем жило всего тысяч тридцать пять человек,
ибо горцы-отоми не любят селиться в городах. Но хотя Город Сосен и невелик, зато он был красивее всех
других индейских городов. Прямые улицы сходились к
центральной площади. Вдоль них стояли утопающие
в зелени садов дома из лавы с кровлями, выбеленными известкой. Посреди площади возвышался текапли, священная пирамида, с храмами, украшенными рядами черепов, а напротив стоял дворец предков Отоми – длинное, низкое и очень старое здание
со множеством дворов и бесчисленными изваяниями
змей и ухмыляющихся богов. Дворец и теокалли были облицованы великолепным белым камнем, сверкавшим при солнечном свете, как серебро, благодаря
чему оба здания резко выделялись на фоне темных
домов, выстроенных из лавы.
Таким я увидал Город Сосен впервые. Когда я его
видел в последний раз, он представлял собой груду
дымящихся развалин, а сегодня его руины, наверное,
служат убежищем лишь для летучих мышей да шакалов, сегодня там «царство сов», сегодня «хаос простерся над городом сим и камни пустоты заполнили
его улицы».
Выбравшись из ущелья, мы ехали еще около мили
по долине, где каждый клочок был возделан и засажен маисом, агавой и другими растениями, пока не
очутились перед одними из четырех ворот города. На
улице я увидел, что все кровли домов по обеим сторонам заполнены сотнями детей и женщин. Они осыпали нас цветами и кричали:
– Привет тебе, Отоми, принцесса отоми!
Наконец, мы достигли центральной площади. Казалось, здесь собралось все мужское население гор.
Воины встретили Отоми такими оглушительными криками, что, казалось, от них обрушатся скалы. Меня тоже приветствовали, прикасаясь правой рукой к земле,
а затем поднимая ее ко лбу, но я полагаю, что эти почести относились не столько ко мне, сколько к моему
коню. Почти никто из отоми никогда не видал лошадей, которых они принимали за каких-то чудовищ или
дьяволов.
Так мы продвигались сквозь кричащую толпу, окруженные сотнями воинов. Многие из них были разодеты в сверкающие наряды из перьев и несли расшитые
боевые значки. Воины расчищали нам путь и следовали за нами, пока мы не пересекли всю площадь и,
пройдя перед теокалли, где жрецы совершали свое
кровавое дело, не очутились во дворце. Только здесь,
в странной комнате с высеченными на стенах изображениями смеющихся демонов, мы смогли, наконец,
отдохнуть.
На следующий день в большой зал дворца на совет
вождей и старейшин племен отоми сошлось человек
сто с лишним. Когда все были в сборе, я появился перед ними в одеянии знатного ацтека из само высокого рода. Вместе со мной вошла Отоми. В своем царственном платье она была в тот день особенно хороша.
Члены совета поднялись, приветствуя нас. Отоми
попросила всех сесть я заговорила:
– Слушайте меня, вожди и военачальники народа
моей матери? С вами говорю я, ваша принцесса по
праву рождения, последняя из рода ваших великих
правителей, дочь Монтесумы, императора Анауака,
ныне мертвого, но вечно живого в Обиталище Солнца.
Вот мой муж, теуль! Я была дана ему в жены, когда
в нем обитал дух бога Тескатлипоки, и снова вышла
за него замуж по нашим земным обычаям, когда он
невредимым сошел с алтаря и присоединился к нашему народу, чтобы помогать нам в битвах с врагом.
Такова была воля небес и моих царственных братьев.
Знайте, вожди и военачальники, – муж мой не из наших людей и не совсем из племени теулей, с которыми мы воюем. Он из рода настоящих детей Кецалькоатля, обитающих на берегах северных морей. Дети Кецалькоатля – враги теулей, а потому и мой повелитель враждует с ними. Вы уже, конечно, слышали,
что он первый узнал о бегстве незваных пришельцев
и был первым воином в ночь отмщения.
Вождя и военачальники великого и древнего народа отоми! Я, ваша принцесса, прибыла к вам вместе
с моим супругом по воле Куитлауака, моего и вашего императора. Он поручил мне говорить с вами о деле. Наш император слышал, и я тоже со стыдом узнала, что многие воины нашего племени примкнули к
тласкаланцам, связанным подлым сговором с теулями, врагами ацтеков. Сейчас белые люди разбиты и
изгнаны, но они уже почувствовали вкус золота, они
снова вернутся, как возвращаются пчелы к недопитому цветку. Одним теулям никогда не одолеть могущественный Теночтитлан. Но что будет, если вместе с
ними пойдут тысячи и десятки тысяч воинов нашей
земли? Я знаю, в это смутное время, когда государства колеблются, когда небо полно знамениями и сами боги кажутся бессильными, многие хотят воспользоваться смутой для своей выгоды. Многие люди и
целые племена вспоминают старые войны и обиды
и начинают кричать: «Пришел час отмщения! Теперь
мы припомним ацтекам все – слезы вдов, пленников,
принесенных в жертву, дань, собранную с бедняков!»
Разве это не так? Это так, я знаю и не удивляюсь.
Но прошу вас подумать о другом. Если вы поможете теулям надеть ярмо на шею Теночтитлана, владыки всех городов, это же ярмо ляжет и на вашу шею.
Безумцы! Неужели вы думаете, что если теули разрушат Теночтитлан и уничтожат ацтеков, то вас они пощадят? Нет, не пощадят! Это говорю вам я. Они сломают по одной те самые стрелы, которые направляли в грудь Теночтитлана, и обломки сожгут на своих
кострах. Если падут ацтеки, все племена на нашей
земле рано или поздно падут одно за другим. Жители
Анауака будут перебиты, города сравнены с землей,
богатства разграблены, а дети их будут есть хлеб рабства и пить воду унижения. Выбирай же, народ отоми!
За кого ты будешь стоять: за своих бывших врагов,
но людей близких тебе по крови и по обычаям, или за
проклятых чужеземцев? Выбирайте, люди отоми, но
помните: от вашего выбора и от выбора других пле-
мен Анауака зависит судьба всей нашей земли. Я ваша принцесса, и вы должны мне повиноваться, однако сегодня я не хочу приказывать. Я даю вам право
выбрать между союзом с ацтеками и рабством у теулей. Выбирайте сами, говорю вам, и пусть бог богов,
всемогущий незримый владыка, поможет вам решить
правильно!
Отоми умолкла. Одобрительный шепот пробежал
по залу. Увы, я бессилен передать весь пыл ее речи
и тем более не могу описать ее благородство и красоту. Скажу только, что слова Отоми проникли в суровые души вождей. Многие из них презирали ацтеков,
считая их торгашами и бабами, способными лишь копаться в тине своих озер; многие в течение поколений
сводили с ними счеты кровной мести, но все они понимали, что их принцесса была права. Победа теулей
над Теночтитланом означала бы победу над всеми городами Анауака. И, зная это, они не стали колебаться
в выборе, хотя потом многие и отступились от своего
слова в дни поражения, как это свойственно делать
людям.
– Отоми! – воскликнул глашатай совета, когда все
высказали свое решение. – Отоми, мы выбрали! Твои
слова убедили нас, принцесса! Мы пойдем против теулей вместе с ацтеками и будем сражаться до последнего за нашу свободу!
– Теперь я вижу, что вы воистину мой народ и я
воистину ваша правительница, – ответила Отоми. –
Так сказали бы вам великие вожди былых времен,
мои предки, ваши правители. Так говорю вам я! Надеюсь, вы никогда не раскаетесь в своем выборе, братья мои, люди отоми!
Таким образом, мы увезли из Города Сосен обещание выставить по первому слову Куитлауака армию в
двадцать тысяч воинов, готовых в борьбе с испанцми стоять за него насмероь
Хагард