Ты погиб в самом первом бою

Ты погиб в самом первом бою,
И убить никого не успел,
А ведь знал, враг подобен зверью,
Просто выстрелить первым не смел.

Набежали на выстрел враги,
Как на падаль бежит шакалье,
И вбивали свои свои сапоги,
В бездыханное тело твоё.

Затрындена хохляцкая речь,
И отборнейший русский мат,
Когда сдёрнул у мертвого с плеч,
И трофейный забрал автомат.

И предикое ржанье неслось,
Как табун лошадей к водопою,
И поганое мясо тряслось,
Будто туша свиньи на забое.

И к судьбе повернувшись всем задом
Издевался над русским, как мог,
И в лицо приложился прикладом,
И на горло поставил сапог.

Сколько зверства-то в нём, сколько яда!
Наслаждался всей властью, при нём,
А судьба, столь не гордая, сзаду, Наблюдала за нелюдью в нём.

А парнишке уж не было дела,
И не страшно, не больно ничуть,
И душа на все сверху глядела,
Отправляясь в последний свой путь.

Насладился враг смертью парнишки,
Насмеялся, и дальше, вперёд,
Вытворяя такие делишки,
На какие способен лишь чёрт.

И злодей оторвался на воле,
И громил со всей дури, что мог,
Даже дети кричали от боли,
Как далёк был от нечисти Бог.

А судьбе не хватало аж зла,
Так хотелось глаза отвернуть,
Но она всё терпела и шла,
Кол осиновой вбить прямо в грудь.

И когда смерть хотела призвать,
Вдруг подумала - Всё ты смеёшься, Надо, как-то тебя наказать,
Лёгкой смерти? Увы! Не дождёшься!

И сразила, но не наповал,
И пришлось тому скину сыну,
Не тому, кому смерть он ковал,
Самому испытать свою мину.

Смерти сказано - не убивать,
До последнего не подходить,
Чтоб хоть малость успел испытать,
Смог подобную чашу испить.

И он пил эту чашу до дна,
До последней желаемой влаги,
И в бреду накрывала волна,
И он полз, полон сил и отваги.

А в действительности он лежал,
Не лежал, даже, просто валялся,
Куском мяса, что бредил, визжал,
Или громко и страшно ругался.

Поначалу кружился волчком,
С боку на бок мог перевернуться,
Полу-ноги торчали торчком,
И не мог он уже обернуться,

Обернуться, увидеть судьбу,
Над которой так долго смеялся,
А она ему - Глянь, что на лбу? Дерьмом был ты, дерьмом и остался.

Ну, а смерть не спешила сама,
Но зато была слева и справа,
И сводила, сводила с ума,
Выпивая в бреду с ним за "здраво".

Изгалялась - Ну, как ты, мой друг,
Я ни с кем, как с тобой не дружила,
И бросала спасательный круг,
И душила, душила, душила.

А язык так от жажды распух,
Что чуть-чуть и дыханье прервется,
Всеже, он произнёс, как-то вслух:-Когда ж смерть до меня доберётся.

Смерть едва прикоснулась к нему,
Даже ей было мерзко вот, это,
Он ушёл в непроглядную тьму, Непокаянный и неотпетый.

А погода не спит и не дремлет,
Начал дождик с небес воду лить,
Чтоб святую, безгрешную землю,
От порочащей скверны отмыть.

28.10. 2024.