Энтузиазм и другие стихотворения

Автор: Сюзанна Муди.
***
Энтузиазм 1Слава 25Потоп 37Мститель за кровь 44Свержение Зевы и Салманны 49
Пересказ (Псалом XLIV)Пересказ (Исайя XL) Видение сухих костей Разрушение Вавилона Памяти миссис Юинг Памяти Р. Р. Джуна Обращение к свободным Война
Землетрясение Строки, написанные среди руин церкви на побережье Саффолка
Старый ясень Безымянная могила Пауза Неопределённость Предупреждение 104
Линии на теле новорождённого Плач христианской матери Первое горе ребёнка 110
Плач разочарованного Гимн выздоравливающему Юность и зрелость Мэри Хьюм 123
Дух движения Строки, написанные во время бури Дух весны О, приди на луга 135
Ты будешь думать обо мне, любовь Лесной ручей Водяным лилиям Осень 149
Песня жнецов 153Зима 155Фантазия и поэт 159Ночные фантазии Песни часов 169
Светящийся лук Сахарная птичка Мечта Разрушение Зима призывает свои легионы
Радость и т. д. Любовь 205 Утренний гимн 206 Вечерний гимн 210
***
Рейдон, Саффолк, 1 января 1831 г.
***
ВОСТОРГ.


 О, дух, вдохновлявший
 пророческую песнь провидцев, — голос, говоривший
 устами израильского царя-воина. Звуки, которые вырываются
Волнующими тонами из арфы Сиона с небесными струнами,
Плывут по течению веков, проливая свет
На языческие берега и далекие народы:
Вечный, как Бог, которого они прославляют,
Их слава будет длиться, пока длится долгая гонка Времени,
И ты, сияющий глаз этого прекрасного мира, —
 его свет и центр, — погружаешься во тьму,
Навеки затмившись взглядом Того,
 чьё восхождение проливает вечный свет.
 Всемогущий, несотворённый Источник жизни!
 Тебе я посвящаю свою душу и песню;
 в смиренном поклонении склоняюсь
 перед Твоими стопами.  Только Ты можешь ступать по земле.
Непреходящая слава на творениях человека,
Настраивающая пастушью свирель или царскую арфу
На гармоничные звуки. Бессмертие
Существует только в Тебе. Величайшая сила,
Которая когда-либо воспламеняла душу поэта или извлекала
Мелодичные звуки из его одарённой лиры,
Не санкционированный твоей улыбкой, он угаснет,
Как слабый звук, который мягкий летний ветерок
Извлекает из серебряных колокольчиков величественной лилии;
Проходящий шёпот, полувздох,
Слышимый на мгновение в глубоком покое
Полуночного сна природы, а затем затихающий навсегда!
 Родитель гения, яркий энтузиазм!
Смелая наставница высоких помыслов и благородных мыслей,
Своей пробуждающей душу силой мы обязаны
Красноречию проповедника, мастерству художника,
Песне поэта, благородному рвению патриота,
Мужеству воина и мудрости мудреца.
О, пока душа не оживёт под твоим дыханием,
Остроумие, мудрость, красноречие и красота не могут
произвести должного впечатления на сердце;
поток жизни лениво течёт,
запятнанный земными пятнами, и человек, униженный,
опускается ниже уровня потока.
Увы! что твоё яркое пламя должно быть заключено
в безумном водовороте страсти, а душа
тратит все свои славные силы на земле!--
Мир позволяет своим приверженцам испытывать
Пылкий жар, неистовый восторг
По любому поводу, кроме того, что возвышает
Душу над чувственными, тщетными стремлениями
И возносит разум и мысли к Богу!
Только рвение в святом деле считается
Искажение наших умственных способностей.
Сыны удовольствий не могут вынести тот свет
Небесного рождения, который проникает в души
Людей, глубоко осознающих свою вину,
Скорбящих о своём утраченном, униженном состоянии и стремящихся
Через веру в искупление Христа вернуть
Славную свободу сынов Божьих!
Которые, будучи искуплены, считают своей главной радостью
Воспевать и прославлять удивительную любовь
Который призвал их из тьмы к свету,--
Разорвал цепь, приковывавшую их к праху,
Открыл безмолвные врата могилы,
И дал Надежде крылья, чтобы она снова воспарила к небесам!--

 О, ты, светлый дух, о силе которого я пою,
Электрическая, бессмертная энергия разума,
Арфа души, пробуждённая гением!
Вдохнови мои строки и помоги мне изобразить
Низкое и безрадостное тщеславие, которое человек
Безумно предпочитает вечному блаженству!--
Пойдём! Давайте сядем в быстрый экипаж весёлой Фантазии
И проедем через лес и горы
Лёгкая поступь юного барда,
Ещё не познавшего жизнь, не ведающего бед,
Его арфа обречена скорбеть в жалобных тонах.
Его пылкий, неискушённый разум
В восторге от всего прекрасного.
Земля для него — рай.  Ни облачка
Парит над золотым обещанием утра.
Надежда ежедневно вплетает свежие розы в его венок,
Окутывая мрачный и жуткий призрак Смерти
Своими мягкими, радужными крыльями.
Пока Забота не отравила своим ядовитым дыханием
Распускающиеся бутоны жизни, все предметы кажутся ему
Прекрасными, и он населяет пространство
Своими собственными созданиями. Великолепные формы
Которые преследуют его в одиночестве и ярко освещают
Воздушный чертог воображения, искупая
Все грехи и безумства его рода.
И не стоит удивляться, что он не может постичь
Умозрительные цели мирских людей:
Ему милее лист или распускающийся бутон,
Извлечённый из сокровищницы природы, он лучше, чем все
Золотые мечты, которые обманывают изнурённую заботами толпу.
Его мир — внутри него. Он не смешивается
С их обществом; он не может трудиться
Ради богатства, которое они стремятся обрести.
Другой дух наполняет его грудь.
Их пылкие расчёты, надежды и страхи
Всё ещё мелькают перед ним, как смутные тени, отбрасываемые
Апрельские облака плывут по реке,
На мгновение отражаясь в её лазурных глубинах,
Пока следующий солнечный луч не превратит их в свет!

 Безрассудно доверяя, всё ещё будучи обманутым,
Наш юный поэт переступает границы
Вероятности. Он ходит по этой земле
Подобно освобождённому духу, и бури,
Что омрачают и сотрясают грешный мир,
Доносятся до него, как слабые раскаты грома,
Или хриплый ропот могучих глубин,
Который слышен в тенистом мрачном лесу,
Но придаёт сцене торжественное величие.--
Благоприятный поток мыслей всё ещё стремительно течёт,
Радостно устремляясь вперёд, прежде чем ледяное дыхание
Печаль обрушивается на солнечный источник,
И сковывает музыку его танцующих волн.--
Чем закончатся все его прекрасные мечты?--
Яркое осуществление его земных надежд?
Слишком часто нужда и тяжелые болезни,
Пренебрежение, разбитое сердце, ранняя могила!--
О, если бы он настроил свою арфу на божественные истины,
Вместе со святыми и мучениками стремился к небесной короне,
Как бы его тема увековечила его песню!

 Взгляните на человека, который к поэтическому огню
Прибавляет завораживающее искусство художника;
Его прикосновение воплощает всё, что фантазия приносит,
Чтобы очаровать мысленное зрение, и он погружается
В богатый и сумрачный мир мысли,
Возвышаясь к небесам или опускаясь в ад,
В поисках форм, неведомых смертным,
Чтобы оживить полотно. Его смелый взгляд
Противостоит королю ужасов. Через врата
Этой тёмной темницы горя и страха
Приветствует адского монарха на его троне,
Увенчанный огненной диадемой амбиций.--
Неудовлетворенный всем, что дает Природа.
Чтобы очаровать блуждающее сердце и блуждающий взгляд.,
Он изобразил бы Всемогущество.--Опрометчивый человек!
Разум содрогается от содеянного.--
Бог - это Дух без формы и частей.;
И можешь ли ты, исходя из человеческой модели, проследить
Ужасное величие Царя Творения?
Природа не дает тебе совершенного напитка
человеческой красоты в ее безгрешном состоянии.
Человек несет на своем челе проклятие вины,
Тень смертности, отмечающую,
Это было в солнечную пору его юности.,
Печальный приговор увядания.--
Неужели художник изобразил бы
видение Иеговы?--и из глаз,
Затуманенных слезами страсти, горя и боли,
попытался бы изобразить всевидящее око,
которое одним взглядом может прочесть
самые сокровенные тайны всех сердец и пронзить
темную и бездонную пропасть ночи?
О, брось карандаш! Ангелы не могут смотреть
На Того, кто восседает на яшмовом троне,
Одетый в великолепие бессмертного света;
Но они склоняют перед Ним свои венцы, закрывая
Лоб в восторженном благоговении и обожании!

 Природа предоставит сюжеты, выходящие далеко за рамки
Постижение человеческого гения. Ты когда-нибудь,
Лежа на мшистом берегу или травянистом участке,
Наблюдал за тем, как солнечный свет падает на ветви
Высокого изящного ясеня или клёна?
 Каждый лист, освещённый полуденным лучом,
Сияет прозрачно. — Вот тяжёлое облако
На мгновение проплывает над машиной дня,
И мрак нисходит на лесные чащи;
Луч пробивается наружу — и на самую верхнюю ветку
Падает, словно серебряная звезда. От листа к листу
Распространяется сияние, стекает по корявому стволу
И золотит каждую ветку, пока всё дерево не предстаёт
Одетым в свет. — Это выше твоего понимания.
Весь твой энтузиазм, всё твоё хвастливое мастерство
Но плохо имитируют лесное дерево.

 Но оставим художника. Обратимся
К тем, кто никогда не держал в руках звучную лиру
Или карандаш, — пылким умам, которые находятся
В глубоком единении с ветрами и волнами,
Юным почитателям храма природы:
Что говорит тихий голос жалобного ветерка,
Печально скользящего по лесным ветвям,
В воздушной игре, нежно колыхаемой его дыханием?
 У него есть свой язык, и он находит
Нежное отклик в юном сердце.

 С трепещущей грудью ученик природы ступает
Лесной призрак ликующе выпрыгивает вперед
Чтобы приветствовать приход добродушной весны,
Сбрасывая со своих зеленых колен бутоны,
В прочном гробу зимы, долго хранимом,
Сформировать венок младенческого года.--
Юный задумчивый моралист! - как сладко размышлять!
О красотах, которые ускользают от вульгарного взгляда.,
Беседовать с Природой на ее лесных тропинках.,
И слышишь ответный голос в каждом дуновении ветра.--
Ты ухаживаешь за её красотами с пылом влюблённого;
Ты слышишь её голос, но не понимаешь звук,
Который говорит с тобой — со всеми. Объёмная картина
Перед твоими ослеплёнными глазами, такая насыщенная жизнью,
Это закрытая книга — прекрасный иллюминированный свиток,
Написанный странными символами, незнакомыми вам.
Не раскроете ли вы тайну и не прочтёте
Запись, которую вечная рука Бога
Сама начертала на скрижалях Природы?
Вам предстоит исследовать другую удивительную книгу,
Гораздо более интересную — книгу жизни —
Великолепный том незапятнанной истины!--
Стремительное и неуклонное течение времени
Разрушает империи, стирает имена, которые когда-то
Стремились к вечной славе.
Истина вечна, как Бог,
Который на этом вечном основании воздвиг
Свой собственный неизменный и неподвижный трон.
Время ежедневно добавляет этим писаниям новую силу.,
Следы любви Иеговы углубляются.,
Его бездонная, безграничная любовь к человеку.--
Прочтите этот том, а затем прогуляйтесь по миру.
И помедитируй в тишине над сценами,
Которые недавно очаровывали твой неподконтрольный разум,,
Пока твоя душа не загорится внутри тебя и не вырвется наружу
В святых гимнах благодарности и хвалы.--

 Вера придаёт величие сотворенным вещам,
Превосходящим поэзию или искусство художника,
Или взмывающим ввысь, как орлиное крыло фантазии.
Земля — это вид, сквозь который виден рай
Тому, кто, путешествуя по узкой долине жизни,
Ищет в предметах, которые окружают его,
общения со своим Богом! чтобы постичь
мудрость, доброту, величие и любовь,
которые облачили полевые лилии и сплели
простую диадему из бутонов и листьев,
таких разнообразных по оттенкам,
вокруг лба Природы, и над скалистыми холмами
набросили лёгкую вуаль пурпурного тумана,
Что гармонирует с его собственным мягким оттенком,
Разбитым утёсом и бесплодной пустошью.
Здесь восхищению есть где разгуляться:
Дух, взмывающий вверх, пьёт свет
Из других миров и хоровую песнь
Счастливых птиц в лесных чащах.
Слышит серафические и гармоничные звуки
Которые поют ангелы вокруг вечного трона!--
Для него гимн в дуновении ветра,
Взрыв триумфа в раскатах грома,
Который, медленно плывя по неспокойному воздуху,
Повергает человека в ужас и в то же время восхваляет Бога!--

 Над зеркалом Фантазии мелькает другая тень,
Которая демонстрирует более смелый аспект, чем веселый
В одежде страстных приверженцев природы.
Обратите внимание на его величественный вид, орлиный взор,
На суровую линию его надменного лба,
Частично затененного белоснежными перьями
Эта легкая волна и распутница на ветру.--
Это пенсионерка надежды?--Это
Грезящий дикими мечтами? - Все взгляды обращены на него.
Чтобы посмотреть на него, когда размеренным шагом
Вооруженный воин медленно проходит мимо.--
О, это один из великих сынов Войны,
Бесстрашный чемпион Славы: его отважное сердце
Подпрыгивает, как боевой конь, при звуке трубы,
И издалека приветствует бурю битвы.
Он любит толпу, шум и борьбу,
Где ужас сдерживает кровавых коней смерти,
И резня прокладывает путь для храбрецов!--
Он тоже энтузиаст! Его рвение
Гонит его вперёд с непреодолимой силой,
Отрывает его сердце от родственных связей с природой,
И питает дикое честолюбие, пожирающее
Всё хорошее и прекрасное на его пути.
Он мелькает, как метеорит, в поле зрения,
Видно его среди гневных грозовых туч войны,
Ищет он своё имя в полях, где Смерть
Устраивает свой императорский пир, и кровь
Тысяч течёт, чтобы наполнить чашу.

 Было время, когда в людях жили более нежные чувства.
Их мягкое господство над этой надменной грудью;
Когда у ног своей матери, румяный мальчик,
Он плел яркие венки для своего наивного лба,
И игриво пытался задержать
Занятую руку, которая не могла остановиться, чтобы связать
Его громоздкий венок или ответ на ласку
Того, кто взобрался ей на колени, чтобы украсть поцелуй.
Но даже в те нежные годы его венок
Из апрельских цветов был его короной; ветка
Золотой ивы, перевитая белыми ромашками,
Его украшенный драгоценными камнями скипетр; а поросший мхом берег,
Где он возлежали в цветочном убранстве, был его троном;
Ягнята, резвившиеся на жёлтых лугах
Его законные подданные; в то время как его лазурный взор
устремлялся ввысь с детской радостью,
и он думал, что земля создана только для него.
Как часто он оплакивал прекрасную луну,
которая проливала дрожащее сияние на его путь;
Утомился, пытаясь добраться до места,
Где радуга раскинула свой великолепный свод,
И почувствовал, как его сердце забилось от разочарования,
Когда прекрасное зрелище скрылось из виду.

 Ах, простой мальчик! Как хорошо было бы для тебя,
Если бы твои честолюбивые стремления ограничивались
Объектами, мудро расположенными вне твоей досягаемости.
 Но годы шли, и твой пылкий дух преодолел
Детские оковы и с жадной радостью
Изучил воинственные анналы прошлого,
И призвал духов могучих мертвецов,
Чтобы они выстроили свои враждебные армии
И сражались за тебя в кровавых битвах.
О, пока такие видения представали перед твоими глазами,
Пока крики победы и предсмертные стоны
Гремели в твоих ушах, время текло вспять,
Рим в своём древнем великолепии гордо восстал,
И убитый Цезарь снова жил в тебе!

 Молодой пылкий воин! Давай пройдём по твоим следам
По бурным дорогам опасностей, чтобы достичь цели
Всех твоих возвышенных и честолюбивых надежд.
Обручённое со славой, твоё отважное сердце рвётся вперёд,
Чтобы вырвать свою невесту из рук доблести,
И сорвать лавр с чела смерти.
 Новичок в лагере и новичок в военном деле,
Горн убаюкивает тебя, труба зовёт
Трепещет в твоих спящих ушах и велит тебе мечтать
О бессмертных полях, на которых ты сражался и побеждал в воображении.
Наконец наступает день испытаний — день,
Который ставит под сомнение твою хваленую храбрость —
Твой первый бой и, возможно, последний.
Лагерь разбит, воздух наполнен
Звуками военной музыки, громким ржанием
Гарцующих коней, жаждущих битвы.
С лязгом оружия и многократными криками
Воинов, которые нетерпеливо бросаются вперёд
С безрассудной отвагой навстречу своей судьбе.

 С бьющимся сердцем, твёрдым шагом и сверкающими глазами
Юный новобранец гордо сжимает в руках
Стандарт, который он должен уступить только ценой жизни.
Марш начинается - глубокое волнение нарастает
До пламенного ожидания - он забывает,
Среди поспешного интереса к сцене,
Корона, за которую он борется, может быть завоевана только
Через моря резни и растраты жизней.
Увы! как мало таких преданных сердец, как у него.
Переживают свое первое столкновение с врагом.
Смерть повергает героя в прах. Он падает
В мантии чести, торжествующий крик
Победы срывается с его бледных губ!
Но что значат завоевания лука и копья,
И победы Александра по сравнению
С суровой битвой, которую ведёт душа
Против коварного искусителя человечества —
низких пороков греховного мира —
злой совести и бессердечного сердца?
О, победи их! — и пройди через врата смерти
триумфатором и завоюй небесную корону!

О, если бы моя душа могла найти голос, чтобы говорить;
если бы человеческий язык мог выразить мысли,
которые наполняют тайные уголки мозга.
Тщетно губы извергают гармоничные звуки;
Тщетно устремленный взор устремлен к небесам,
Омытый слезами и сияющий экстазом,--
Чувства по-прежнему являются должниками сердца,
Который, дрожа, тщетно жаждет высказывания.
Разве спасение бессмертной души
Не пробуждает надежду в груди обладателя?
Не пробуждает ли оно желание вернуться
К тому самому чистому и совершенному состоянию блаженства,
Которое человек утратил из-за греха? Благородная мысль
О родстве с небесами не порождает
Никаких предвкушений радости —
Радости, которую разделяют ангелы и святые, живущие
В круге вокруг престола Иеговы?
Свет озаряет мой мысленный взор;
Видения славы сменяют друг друга
И наполняют воздушный дворец души.
Я вижу вдали землю обетованную. Арка
Золотого сияния венчает врата
Небесного города — Прекрасного!
Нерукотворный — Новый Иерусалим —
 и священный для Господа; счастливый дом
 для паломников, которые, чтобы достичь этой небесной обители,
 странствовали как чужеземцы по этой прекрасной земле,
считая всё, кроме потерь, — да, саму жизнь —
 залогом того, что они войдут в эти жемчужные врата
 и будут жить в храме своего Бога!
 Увы! между ними лежит мрачная тень земли
Мой пылкий дух и тот блаженный берег,
 которых не видел глаз и не слышал смертный слух,
 как же может смертное перо описать радости,
 уготованные тем, кто живёт и умирает во Христе!

 Передо мной течёт стремительный поток времени,
Тёмные, бездонные, обременённые обломками
Двух с половиной тысяч лет. Они тоже утонут
В этих мутных водах, поглощённые
В огромном океане вечности;
Оставив лишь несколько обломков на бескрайних просторах,
Чтобы грядущие годы знали, что они были.
 Как же обнажённому духу пересечь поток
И благополучно высадиться на счастливый берег?
Не земной кормчий может вести
Такую хрупкую ладью в такой бурный прилив.
Разве глаз веры не может взглянуть вверх и увидеть,
Как расступаются тучи скорби, и восходит
Над океаном жизни путеводная звезда, проливая свет
На потемневшие народы? Из её лучей
Туман заблуждений рассеялся, гневные волны
Страстей, которые так долго терзали мир,
Утихли и успокоились; ими управляет Тот, кто восстал
Из безмятежного сна и, обратившись к бушующим водам
Полуночного моря, собрав весь их гнев, сказал: «Тише, успокойтесь».
Воющие ветры повиновались,
И на бушующее море опустилась тишина!

 О, взирайте на Него! и к Его славному слову.
Его вселенская власть требует
Глубокой преданности сердца, которую люди
Ошибочно называют энтузиазмом! Только рвение заслуживает
Названия безумия в мирских делах.
Направленный не туда свет всегда сбивает с пути.
Но надежда, вдохновленная верой, приведет на небеса!
Солдат сражается за лавровый венок.;
Патриот истекает кровью, Чтобы освободить свою родину.;
И чтобы обеспечить свою корону, мученик умирает!
Ради прекрасной Рахили сын Исаака вытерпел
Семь лет горького рабства и счел
Томительные месяцы всего лишь мгновениями, чтобы получить
Из рук хитрого Лавана свою обещанную невесту.
Чтобы доказать свою дружбу с любимым человеком,
великодушный Ионафан забыл о своих притязаниях
на королевский престол, намереваясь спасти жизнь
того, кого Бог призвал занять его трон.
И не будешь ли ты менее рьяно стремиться вернуть
Любовь и благоволение твоего небесного Царя,
И сжимаешься, потому что путь к славе лежит
Вверх по крутому холму долга? Тот, кто спас,
Среди бури в Геннисарете,
Петр, когда будешь тонуть в волнах, поможет
Твоим слабым шагам и направит тебя к скале
Вечной силы!--

 Божественный Дух!
Чье имя я впервые призвал, чье влияние наполняет
Узкие рамки этой человеческой груди, —
если я осмелился воспевать возвышенные истины,
О, озари мою потрёпанную лиру, —
освяти слабые звуки, которые откроют
ослепительный свет, струящийся с твоих крыльев,
Позолота всей темной и беспокойной волны мысли.
Вознесенный тобою над бездной времени
Мой взор исследует области блаженных,
И надежды, долго прикованные к земле, возносятся к небесам.
Никогда, пока разум держит свою твердую узду,
Чтобы обуздать огненных коней воображения,
Могу ли я в безрадостной апатии отказаться от
Высоких и святых мыслей, вдохновленных тобою!




СЛАВА.


О вы! кто объединил в себе все силы жизни,
Пусть увядший лавр украсит ваши чело,
Остановитесь хоть на мгновение в своей короткой жизни,
Не ищите славы в мире смертных.
 Могут ли фигуры, начертанные на зыбком песке
Омытый могучим потоком, выдержишь ли ты его силу?
 Суровый поток времени неудержимо течёт вперёд,
Беспокойные волны над твоими трудами смыкаются,
И Тот, кто заставляет вздыматься волны,
Стирает из души слабый след.

 Великолепные краски, заливающие вечернее небо,
Растворяются в ночи и умирают на её груди;
По бескрайним небесным просторам
Золотистые волны этого багрового моря
Вспыхивают перед ослеплённым взором поражённого наблюдателя,
Изливаясь из источника света;
Но часто, скрываясь за этой великолепной формой,
Мы приветствуем предвестника грядущей бури.
Огненный дух, охвативший половину земного шара,
Расправляет яркую ткань своего сияющего одеяния,
И прежде, чем король дня скроет свой светящийся гребень,
Окутывает тёмную бурю своим пылающим плащом;
Над землёй и небом он развевает своё великолепное знамя,
И золотит своим светом свои чёрные крылья,
И те, кто смотрит на него восторженными глазами,
Недолговечное великолепие летнего неба,
Смотри, как оно исчезает, словно страшный сон,
И смерть и запустение омрачают его сияние.
 Поэтому, когда мы стремимся возвыситься над морем слёз,
Чтобы воздвигнуть памятник грядущим годам,
Если он будет построен на земле, то разрушится.
Рука забвения сметёт эту груду;
Самые гордые трофеи величайшего разума
Исчезнут в её хватке, не оставив и следа;
Она простирает свою туманную пелену над руинами земли,
И беспощадный океан времени поглощает всё;
Надежда на мгновение золотит саван разрушителя,
Как прощальные солнечные лучи окрашивают мрачное облако.
Мимолётная слава обманывает взор наблюдателя;
Буря бушует — это всеобщая ночь!

 Скажи, не унаследовал ли человек при рождении
Более высокое обещание, чем земные блага;
Более возвышенные взгляды, чем может дать этот мир,
И надежды, которые, бессмертные, как душа, переживут
Крушение природы и всеобщая гибель,
Которая ежечасно уносит мириады людей в могилу?
Его умственные способности, не скованные оковами,
Взлетают над пропастью времени и достигают Божьего престола.
О, какая это честь — знать,
Что смерть не сковывает бессмертную душу внизу!
Пройдя через тёмные врата могилы,
Оставив изнурённых заботами сынов земли оплакивать себя,
На крыльях света новорождённый дух летит
В поисках дома и родни в небесах.

 О, что такое земные венцы и земное блаженство,
И обманчивые мечты гордыни по сравнению с этим?
 Лавры честолюбия, купленные кровью
Из человеческих слёз и обагрённая родственной кровью,
Однажды обретённая, превращённая в терновый венец,
Пронзает ноющие виски, которые она украшает.
Ни лира Сапфо, ни бессмертное искусство Рафаэля
Не могут обвиться вокруг кровоточащего сердца;
Только на небесах лежит обещанное благословение,
И те, кто ищет, должны искать его на небесах!
Ищите его через Того, кто, смиряя человеческую гордыню,
Оплакивал падение человека и умер за его искупление;
Пролил свою кровь на проклятое дерево,
Чтобы разорвать цепи и освободить пленника.
Небеса склонили свою славу на кресте, чтобы показать,
Что потерянная человеческая природа не может достичь величия.
Истинное смирение, которое склоняется, чтобы подняться,
И, покидая землю, роднится с небесами.

 Сколько страниц было залито
искренними слезами, которые теперь больше не читают;
и, как глаза, которые давно перестали плакать,
в пыли и тьме, позабытые во сне!
 Мертвые для мира, как будто они никогда не были
любимыми актерами в одной маленькой сцене.
Сцена изменилась, и, подобно их мимолетной славе,
Непостоянный мир боготворит другое имя.
Они знали цену, за которую была куплена их похвала;
Сверкающая безделушка не стоила и мысли;
И все же, подобно Исаву, они продали свое первородство.
И на поддельную монету променял золото!

 Прежде чем человек самонадеянно хвастается своим гением,
пусть он поразмыслит о бесчисленных полчищах,
о несметных мириадах каждого века и края,
что спят, забытые в могиле времени.
 Как их звали! Спроси безмолвную землю,
их деяния — их летопись живёт только с их Богом!
На каждом шагу мы ступаем на родную землю,
Не зная места, где родились наши отцы.
О, если бы мы могли призвать перед нашими изумлёнными взорами
Всё, что жило, и повелеть мёртвым восстать,
С того первого мгновения, когда Творец произнёс
Слово силы, и свет пролился сквозь тьму,
И увидеть землю, покрытую могучим потоком
Всех, кто жил и умер на её лоне,
Какая грандиозная мысль наполнила бы душу,
Если бы мы могли увидеть, как дышащий океан жизни
Несёт свои человеческие волны вперёд, и масса
Мёртвых, поглощённых могилой, начиная с Адама,
Течёт одним непрерывным потоком — разум помутился бы,
Погрузившись в безмерность, перестал бы чувствовать!
При жизни, ах, как мало людей прославились!
Один из миллиона не оставил после себя имени, —
Ни единого следа на изменчивой жизненной сцене,
Чтобы рассказать другим годам, что это было.
И всё же человек, не опираясь на возвышенную надежду,
Думает, что его слабая рука может справиться со временем;
Что его великий гений может изменить судьбу
И пролить бессмертный свет на его могилу;
Что далёкие века будут восхищаться его величием,
И молодые сердца будут разгораться у священного огня
Того, чью славу не затмили завистливые тучи,
Но кто в конце концов умер забытым и неизвестным.

О, не думай, что гений своим святым светом
Может рассеять мрак вечной ночи;
Ибо великие таланты часто сбиваются с пути
Незащищённое сердце и узкий путь,
В то время как необразованные и низшие сословия
Ясным взором веры видят живые врата,
Чьи порталы открываются в бескрайнем море
Там, где могучий океан времени встречается с вечностью,
за проливом, простирающимся далеко внизу,
лежит тёмная долина тени смерти —
земля глубокого забвения, берег,
который все должны пересечь, но больше не вернуться
на эту печальную землю, чтобы развеять наш страх
и поведать о великих тайнах мёртвых.
Для нас достаточно того, что эти мрачные царства были посещены
Небесными стопами, что Сын Божий
Прошел темный рубеж и победил Смерть, чтобы спасти
Усталых странников на бурной волне жизни.

 Почему же тогда человек так привязан к земным вещам?
Повседневный опыт доказывает их ничтожность--
Или растрачивать эти благородные качества ума,
предназначенные для мудрых и благих целей,
в погоне за пустяками, которые не приносят
никакого удовольствия своему почитателю,
или в поисках причин, которые известны
и управляются только Всемогущим?
До какой высоты может дотянуться его ограниченный разум,
и чему не может научить всё его хваленое образование?
Пока сбивающая с толку мысль переполняет его мозг,
смерть приходит, чтобы доказать тщетность его размышлений!

 Заслуживает ли он лучшей участи,
 Кто не обретёт надежды за пределами могилы?
 Кто, очарованный своим падшим положением,
Цепляется за мир, а остальное оставляет на волю судьбы;
Предпочитает разврат улыбке своего Создателя,
«И избегает света, потому что его поступки отвратительны?»
Человек, который осознаёт ценность своей души,
Неустанно стремится к высшей цели;
Покидая эту землю, он ищет более светлую награду,
И претендует на бессмертную корону на небесах.
Дитя удовольствий может презирать его цель,
И клеветать на имя христианина,
Пусть смеётся над его верой, как над глупостью, в насмешку:
Всё это человек Божий смиренно переносит.
Его славную надежду не может поколебать ни один неверующий;
Он спокойно страдает ради своего Спасителя.

Бедный приверженец мира тщетно ищет покоя:
Он не может заставить голос совести замолчать,
Его ужасные укоры; на своём бессердечном пути
Он на каждом шагу встречает злого духа Угрызения,
Который смотрит на него своими без слёзными глазами,
Что терзает его сердце, но насмехается над его агонией.
Он слышит этот голос среди праздничной толпы,
Он говорит в танце и шепчет в песне,
Колокольный звон смерти в полуночном звоне,
Чьи грозные звуки возвещают о течении времени,
И даже крылатые мгновения, пролетая мимо,
Кажется, возвещают: «Дерзкий смертный, ты должен умереть!
Скоро ты пойдёшь по пути, по которому шли твои отцы,
И предстанешь перед Божьим престолом!» —
Он слышит, но ищет в чаше наслаждений
Утопить страх, что гнетёт его пылкий дух;
Насмехается над предостерегающим голосом, посланным из милосердия;
Отвергает мысль о грядущем наказании;
В водовороте безумия растрачивает весну юности,
И до тех пор, пока смерть не призовёт его, не осознаёт ужасную правду;
Чувствует, что уже слишком поздно успокаивать муки,
Которые пробудило раскаяние, — и в отчаянии умирает!

 Но в груди, где царит истинная религия,
Есть бальзам для всех этих душевных мук;
Сладкое довольство, ощущаемое, но неопределимое,
Полное и свободное подчинение разума
Его божественному первоисточнику; доверие,
Которое возносит на небеса обитателя праха.
Паломник, сияющий божественной надеждой,
Не считает расстояние до небесной обители;
Он встречает на пути духов-хранителей,
Которые подбадривают его и облегчают его тяжкий груз.
Безмятежно направляясь в лучший мир,
Он не содрогается от течения времени;
Но спокойно пьёт чашу смертных страданий,
И обретает тот покой, который мир не может дать;
Ту обещанную радость, которая озаряет всё вокруг,
И разглаживает его подушку на смертном одре;
Та совершенная любовь, что изгоняет всякий страх,
И возносит его дух в более счастливую сферу!--

 Слава — это мечта, похвала человека так же коротка
Как утренняя роса на сломленном листе;
Летнее солнце выдыхает жемчужную слезу,
И не оставляет никаких следов своего существования.
Не ищи бессмертия внизу,
Но возлагай надежды за пределами этой долины скорби,
Чтобы, когда забвение окутает твой прах,
У Бога можно было найти вечную память!--




ПОТОП.


Видения минувших лет
Вспышка в моём мысленном взоре;
Века, которые больше не исчисляются,
Формы, погружённые в сон забвения,
Существа того древнего мира,
Ныне брошенные в пыль и тьму,
Смятые под тяжёлым жезлом
Давно покинутого Бога!

 Слушайте! Какой дух движет толпой?
Подобно громкому шуму вод,
Через открытые городские ворота,
Подгоняемый удивлением, страхом или ненавистью,
Вперед катится могучий прилив--
Разносит смятение повсюду.
Не обращая внимания на сияние полудня,
Здесь младенчество и старость,--
Веселая юность и степенная матрона,
Цветущая невеста и краснеющая дева,--
Мужчина с пламенным взором,
Военачальник с поднятым копьём, —
Красавица с украшенным драгоценностями челом,
Седой старец с белоснежными локонами,
Принц, и пэр, и государственный муж,
Священник в белом одеянии и смуглый раб, —
Шлем с плюмажем и увенчанная голова,
Объединённые одним могучим порывом,
Смешались в живой массе,
Что за пустыня впереди!

 С песнями, криками и нечестивым ликованием
Что за мириады мчатся, чтобы увидеть?
 Слушайте! знойный воздух разрывается
От их шумного веселья!
 Они спешат к виноградникам,
Где течёт богатая виноградная кровь?
 Или торопятся на брачный обряд
О храбром воине и прекрасной деве?
О нет! те головы, увенчанные насмешкой,
Те знамёна, украшенные розами,
не спешат на радостную сцену —
их веселье заканчивается безумием!
Все безрассудно спешат услышать
мрачные слова того одарённого пророка,
который среди грешного народа
обрел милость и спасение.
Спасённый от гибели, которая низвергла
Грешный мир обратно в хаос.--
Осквернённый, потерянный, униженный,
Лишённый всех благородных черт,
Отдавшийся грабежу, похоти и убийству,
Отвергающий Бога, бросающий вызов небесам,
Оскверняющий святыни и домашний очаг,
Взгляни на нечестивых сынов земли!
Увы! всё фатально предопределено,
Сердце заблудшего человека закрыто
В ответ на это предупреждение он считает
Советы пророка пустыми мечтами
И смеётся, слушая, как проповедник бредёт
О разрывающейся туче и сокрушительной волне!

 Трепещи, Земля! Ужасная судьба,
Что уносит миллионы в могилу,
Мрачно нависает над тобой, и поезд
Что весело толпятся на открытой равнине,
Никогда не поднимут эти смеющиеся глаза,
Чтобы приветствовать безоблачное летнее небо;
Никогда не увидят, как золотой луч
Дня освещает лес и ручей,
Или богатую созревшую пшеницу,
Колышущуюся на утреннем ветру,
Или как их румяные дети плетут
Венки из цветущей лозы:
Лук натянут! Стрела пущена!
Кто будет оплакивать мёртвых?

 Что остановит их неистовый бег?
 Испуганная лошадь отпрянула назад,
И сдавленный крик страха
Напоминает похоронный звон!
 Губы дрожат, щёки бледны,
 Парализованные конечности не слушаются,
Глаза, полные ужаса, смотрят
В зловещем сиянии солнца,
Пронизывающем широкий горизонт,
Словно кроваво-красное знамя, развевающееся на ветру,
Словно колесницы издалека,
Вооружённые для стихийной войны,
Облака быстро сменяют друг друга,
Тьма распространяется по всему небу,
И мрачные сумерки сгущаются
Над живой могилой земли!

 Пульс природы перестал биться, —
Ночь узурпирует корону дня, —
Каждое трепещущее сердце по-прежнему
Осознаёт грядущую беду.
Вот, страшная пауза миновала,
Ужасная буря наконец-то разразилась!
Потоки несутся вниз,
Потопом заливая равнину;
Скалы трескаются, горы колеблются,
Зияющие пещеры Земли раскрывают свои глубины;
Леса стонут, — тяжёлый шторм
Издаёт похоронный вопль Творения.
Слушайте! Этот громкий, ужасающий рёв!
Океан перепрыгивает через берег,
Разливая все свои гигантские волны
Над обречённой землёй могил;
Там, где скользит его дух в белом одеянии,
Смерть надвигается на нас, как волна,
И могучий победитель улыбается
Торжествуя над тонущими островами.

 Воздух наполняется глухим ропотом,
Гремит гром и сверкают молнии;
Крики отчаяния и ужаса,
Смешанные звуки ужаса нарастают;
Ужасное смятение, неистовое горе,
Агония, которая кажется облегчением,
Словно буря, вздымает толпу,
В то время как яростными и громкими голосами,
с бледными губами и свернувшейся кровью,
каждый дрожащий кричит: «Потоп! Потоп!»




Мститель за кровь.


Два сына Ашура работали в поле,
и один из них открыл другому свою страсть.
Когда белый ячмень склонился под ударом его косы,
он разразился ликующими возгласами.

 «Я ухаживал за юной девой! — Я ухаживал и победил,
 На более прекрасное лицо никогда не светило это яркое солнце;
 Я сравню свою любовь с высоким величественным кедром,
 С её сияющими глазами, длинными чёрными волосами,
 И её грудью, белой, как снег, когда он сверкает
На высотах Ливана, прежде чем омыться потоками.
Она покорила и наполнила восторгом мою восторженную душу.;
Она дороже моему сердцу, чем те небеса для моего взора".--

 "И кто же избранный?" ответил его товарищ,
В то время как его смуглые щеки окрасились в самый глубокий багрянец,
Его рассеченные губы задрожали, орлиный взгляд опустился
Бросив взгляд на своего родственника, который побуждал его рассказать.--
"Это умная дочь Иддо!" - Слова были едва произнесены.--
У ног своего брата юный Симеон лежал мертвый.--
Это был всего лишь один удар по этим таким прекрасным вискам,
Один яростный крик гнева и ревнивого отчаяния;
И, содрогаясь от ужаса, его суровый соперник стоял
И смотрел на эти черты, обезображенные кровью.

 Плачь, братоубийца, плачь! Напрасно ты обнимаешь
Это бледное тело, борьба окончена;
Напрасно ты прижимаешь к груди это остывшее сердце,
Его неподвижность усиливает твое неистовое горе.
 Ты рассыпал драгоценные камни в прекрасной короне юности,
И его солнце в полдень погрузилось во тьму;
Он никогда не свяжет венок для твоей ложной любви,
Рука жениха застыла в смерти.
Тогда вытри эти безумные глаза, полные слёз,
И лети! - ибо Город Убежища близок.--
Слышен гул голосов, крик на ветру:
Лети! лети! Мститель за Кровь позади!--

 Он бежал, как стрела, только что выпущенная из лука,
Охваченный раскаянием и обезумевший от горя;
Жертва страсти - он с радостью отдал бы все
В тот час он вспоминал о самых дорогих удовольствиях в своей жизни.
 Пятно на его руках придавало ему сил,
Когда он мчался сквозь ночные тени,
И его встревоженное ухо улавливало прерывистый стон ветра,
Проносившегося по лесу, слабый предсмертный стон;
Шуршание листьев рядом заставляло его сердце холодеть.
И часто он оглядывался назад с мучительным содроганием,
И чувствовал на своём горле, пересохшем и опухшем от страха,
Трепетную хватку призрачных мертвецов.
Эта боль была слишком велика для грешника,
И его страхи находили выход в диких криках отчаяния!

Но ночь и её долгий полдень ужасов миновали,
На голубые холмы легла широкая полоса света,
И город-убежище предстает перед ним,
Как маяк надежды, дающий покой его страхам--
"Но послушайте! - Мститель за кровь уже близко;
Слышишь ли ты громкие крики его группы, обрекающей на смерть?
Конский топот отчетливо слышен на ветру,
И доспехи временами проглядывают сквозь деревья;
Вперед! вперед! ради твоей жизни! - если они обойдут равнину,
Твой приговор окончен, и все спасение тщетно?--

 Он напрягает каждый нерв - он удваивает свою скорость.,
И сила приходит в момент нужды.,
Гонка ведется на всю жизнь - и город выигран,
Прежде чем его широкие башни отразят первые лучи солнца.--

 Беглец бросил один гордый взгляд, полный триумфа,
 На группу преследователей, появившихся в поле его зрения,
 Он потряс сжатой в кулак рукой и издал дрожащий крик
Восстал и умер на его бледных губах их гнев, которому они бросили вызов;
Но усилие, слишком сильное, разорвало надвое
Струны его сердца - он шатается и опускается на равнину,
И холодная роса, которая увлажняет это багровое от тяжелого труда лицо
Говорит о том, что смерть забирает свою жертву, приз гонки,
Что город не может позволить себе убежища от вины.--
Он нашел Мстителя за Кровь в Господе!




РАЗГРОМ
ЗЕБАХА И ЗАЛМУННЫ.

СУДЬЯ VIII.


Кто вы, что в ночи
Стремительно бежите прочь?
Повсюду холмы повторяют
Топот бегущих ног,
Звон шлемов и предсмертные стоны,
Грохот опрокинутых колесниц,
И бормотание проклятий и страшных угроз,
Когда воины в ярости испускают дух.
От мести Господа,
От ужасов меча,
С поля Каркора, залитого кровью,
Бежали Зеба и Залмунна.

Тот, кто обуздал их надменное хвастовство,
Настигает это бегущее войско
С карающим копьём
Сверкая на их разрозненных спинах,
 холмы, усеянные трупами, не могут утомить
 пылающий гнев преследователей;
 по-прежнему с холмов доносятся
 крики «Гедеон и Господь».

 Утро расправило свои светлые крылья
 над тёмным ложем ночи;
 тени тьмы отступили.
Багряный восток засиял золотом,
И розовый отблеск молодого дня
Засверкал на сломанном шлеме и копье,
Прежде чем была выиграна страшная битва,
Прежде чем жестокая погоня закончилась,
Или убийца опустил руку,
Или воин вложил меч в ножны,
Или отдохнул от кровавой работы,
Или остановился, чтобы разделить добычу с принцем.
И пронёсся по войску клич:
«Господь одержал победу!»

 Вот! Зевах и Салман идут,
 Без труб и барабановум;
Арфа и тимпан теперь безмолвны,
Громкая цимбала и тихая флейта.
И где же они, те, что сотрясали
Поутру криками небосвод?
Как комья, разбросанные по равнине и холмам,
Их члены окоченели, их губы неподвижны!
Сломана рука войны;
Погасла в ночи звезда Мадиама!

 Разгорячённые от трудов и обагрённые кровью,
Но всё же непокорные духом,
Князья Мадиама
Отдают меч вождю Господню.
Пышность и власть, корона и жизнь —
Всё было поставлено на кон в той ужасной битве:
Всё потеряно! — Но они всё ещё
Горды, как монархи, в своём отчаянии.
Гордость воина, которая не уступит,
Даже если он будет побеждён на поле боя.

 «Пленники моего лука и копья!
 Зева и Залмунна, слушайте:
 Бог поразил гордыню
Мадианитян на склоне горы;
Вы отданы, беспомощная добыча,
В руки Израиля сегодня:
Рука Гедеона сильна, чтобы пощадить
Принцы, смело заявляйте сейчас
Облик и осанка храбрецов
Кто на Фаворе нашел могилу?

 Высоко подняв голову, Залмунна,
Мгновение победитель пристально смотрел на них,
И помолчал, пока поток мыслей
Образ, вернувшийся в память, не вернул:
Его ответ был суровым и кратким--
"Таким, каким ты есть - были они, о вождь!
Каждый мог бы носить королевскую корону.,
Каждый мог бы быть наследником монарха ".--

 Внезапно вздрогнув и вскрикнув,
Дрожа губами и сверкая глазами,
Гидеон ударил себя по сжатой руке.
Яростно на своем боевом клейме--
"Сражен копьем и луком",
Весь дом моего отца залег на дно,
Братья, рожденные от одной матери--
Когда их солнце взошло на рассвете,
Ни корона, ни королевский титул
Не избавят вас от их участи!--
Клянусь Господом Саваофом,
Если бы ваши души были способны пощадить
Тех, кого вы убили в Таборе,
Я бы проявил к вам такую милость!
Вставай, Иезер! Ради своего рода
Возьми меч и дух своего отца;
Пусть Зеба и Залмунна почувствуют
Месть брата в стали!"

Юный Джефер с жаром схватил
Окровавленное клеймо в свою руку,
И дух его народа
Озарил его пылающее лицо,
И душа его пробудилась для мести,
Когда он собрался с духом для удара!
"Теперь за Гидеона и Господа!"
Он сказал — и вдруг выронил меч,
как будто рука его онемела, и прижал
ладонь к вздымающейся груди,
и пылающая алая полоса
исчезла с его изменившихся щёк,
когда он медленно отступил назад,
отвернулся и заплакал.

 Перед его глазами
невольно возникли образы его дома:
Товарищи по играм его ранних лет;
Место, которое роднит их любовь;
Солнечные поля; суровые скалы;
Долина, где они пасли свои стада;
Тихий, глубокий ручей; поникшая гордость
Ив, плачущих над волнами.
И ушли ли они — молодые и смелые,
Которые часто в шутку сдерживали эту волну?
Когда, обессилев от полуденной жары,
В полдень они искали прохлады в тени.
И один из юных певцов
Излил свою пылкую душу в песне,
И заставил свою арфу рассказать
О том, как Израиль бежал, а Египет пал!

 Тогда Залмунна гордо сказал:
"Ты думаешь, мы боимся удара?
Обречены ли мы лежать на равнине
С храбрыми, павшими в бою?
Оставь этого нежного мальчика лить
Слёзы над безвестными мертвецами:
Как и могучие вожди древности,
Ты создан из более твёрдого материала.
Восстань же, защитник Господа,
Восстань! и убей нас мечом:
Жизни от тебя мы презираем жаждать,
Мадианитянин не стал бы жить рабом!
Но когда зазвучит арфа Иудина
Песни в честь твоей хвалы,
Пусть барды Израиля расскажут
Как пали Зеба и Салманна!"




ПЕРЕФРАЗИРУЙ.

ПСАЛОМ XLIV.


О могущественный Бог! наши отцы говорили
 Чудесные дела, которые Ты творил в древности;
Твоё величие в былые времена,
 Свершилось на враждебном берегу гордого Египта.
Твой гнев пронёсся по этой грешной земле;
Перед твоим лицом язычники бежали;
Его народ с протянутой рукой
Господь Саваоф вёл с триумфом!

Это был не совет, не копьё и не меч,
Наследие, завоёванное для Израиля;
Это было грозное слово Иеговы,
Которое вело наши победоносные армии.
Языческое воинство - их храбрые воины--
 Были рассеяны, когда Господь воскрес;
Под его грозным взглядом надменные враги Иакова нашли могилу
 !

Боже нашей силы! Всемогущая Сила!
 Наша надежная защита, наш меч и щит,
По-прежнему направляют наших воинов в час опасности,
 Всё ещё веди наши войска на поле боя.
Мы верим в тебя — какой враг устоит
 перед ужасным блеском твоих глаз?
И жизнь, и смерть в твоей власти,
 и в твоей улыбке — победа!




ПЕРЕВОД.

ИСАИЯ XL.


Радуйся, народ мой! Иегова говорит!
Тёмная цепь греха и угнетения разорвана;
Твоя война окончена, твоё рабство прошло,
Господь наконец-то взглянул на Своих избранных.
Голос из пустыни достигает моих ушей:
О, Израиль, радуйся!  Твое искупление близко:
Дикая пустыня уступит путь нашему Богу;
Он идёт в свете явленного спасения.
Его слово провозгласило, что Он говорит не напрасно;
Он склоняет высокую гору, возвышает низкую равнину;
Вся плоть увидит Его, далёкие народы принесут
Свои радостные песни о триумфе, чтобы приветствовать своего Царя!

 Как трава на поле утром зелена,
Так и человек в своей красоте и силе предстаёт
Увядающей славой, лучом дня,
Цветком, который увянет с наступлением вечера:
Дыхание Господа над его зеленью пройдёт;
Свежесть увянет и исчезнет, как трава;
Грубый вихрь может сорвать цветок с его стебля,
Но слово нашего Бога утверждено навеки!

 О Сион, несущий благую весть о мире,
Подними свой голос в песне, и твои страдания прекратятся;
Восстань во всей своей силе, отбрось всякий низменный страх,
Скажи городам Иудеи, что искупление близко:
Он идёт! и его дела раскроют его славу;
Он идёт! чтобы спасти и исцелить своих заблудших детей;
В милосердии и истине утвердить свой престол,
Чтобы его имя стало известно во всех концах земли!




ВИДЕНИЕ
СУХИХ КОСТЕЙ.

Иезекииль XXXVII.


Дух Божий, не встречая сопротивления,
Словно солнечный луч, озарил глубины моей души,
И пророческие видения предстали моему взору.
Когда он нёс меня в своей могучей силе,
вокруг меня я увидел в груде обломков
останки тех, кто спал вечным сном,
посреди долины, беззащитные и голые,
как надежда моей страны, увядающие там, —

"Сын человеческий! могут ли эти сухие кости, давно побелевшие от тления,
когда-нибудь почувствовать на своей плоти тёплые лучи дня?
Может дух жизни войти
Погибающих кучи, что теперь отбелить равнине?"
"Господи, ты знаешь один, кто их дал:
Силою Твоею могут ощущаться в глубине могилы;
Рука , сотворившая заново , может передать
Богатый поток чувств и жизни в сердце.

"Вот эти сухие кости иссохли и сморщились на ветру,
Над их прахом пронеслись бури веков;
И плоть, которая когда-то покрывала каждый тлеющий труп,
Снова смешалась с прахом земли:
По голосу их Бога, сына человека, они восстанут;
Свет вернётся в их померкшие смертью глаза;
Их жилы и плоть снова восстановятся,
Они будут жить и признают силу Господа!

И вот, когда я пророчествовал над ними, вокруг раздался шум,
Подобный шуму воды:
Земля дрожала и тряслась, как лист на ветру,
Когда эти давно отрубленные конечности соединились друг с другом,
И на них появилась плоть, а красота и изящество
Вернулись, как при жизни, к лицу каждого воина.
Бесчисленное войско лежало распростёртым на земле,
Всё сияющее и свежее, созданное рукой их Бога.

Но глубокий сон смерти всё ещё окутывал их веки;
Каждая фигура была неподвижна, каждый язык безмолвен:
В этих спящих толпах не было слышно ни звука,
И вокруг царила пугающая тишина:
«Возвысь свой голос, сын человеческий! Позови ветры с небес,
Как безмолвно они проносятся над небесами;
И жизнь вернётся на крыльях бури,
И сон смерти наконец-то будет нарушен.

Я воззвал к ветру, и в порыве бури, в вспышках пламени
Я услышал глубокий ответ;
И дух жизни, дышавший на мёртвых,
Вернул каждому телу сбежавшую душу.
Радуясь пробуждению от этого безмятежного сна,
подобно войску в тёмный день битвы, они восстали;
только тот, кто создал их, мог снова сосчитать
мириады, заполнившие всю долину и равнину.

"Сын человеческий! в этом многочисленном войске
Мой избранный Израиль, возлюбленный издревле.
Говорят, что надежда на существование потеряна,
Что никакая сила не может вырвать дух из хватки смерти:
Тот, кто назвал вас моим народом, могущественен, чтобы спасти,
Ваш Бог может вновь открыть врата могилы;
Он может освободить душу от оков забвения
И вернуть вас в вашу страну с миром!




В
РАЗРУШЕНИЕ ВАВИЛОНА.


Ужасное видение проплывает перед моим взором,
Черное, как буря, и страшное, как ночь:
Твое падение, о Вавилон! - ужасный рок
Произнесено Небесами, чтобы низвергнуть тебя в могилу,
Раскаты пророческого грома в моем ухе--
Глас Божий, предвещающий близкую гибель!

 Прислушайтесь! какой странный ропот доносится с холмов!,
Словно стремительные потоки с раскаленных небес!
Громкий, как волны беспокойного прилива.,
В странном смятении, распространяющемся повсюду,
Звучат глубокие тона ужаса и растерянности,
Вопль-клич - суровый боевой настрой--
Издалека доносится собирающийся крик народов--
Топот коней — шум войны —
доносится до моих ушей, и над твоими обречёнными башнями
нависает отчаяние, и надвигается жестокое разрушение;
в огне — без мстительного меча;
кто ведёт эти войска против тебя, как не Господь?

 Гордая царица народов! Где теперь твоя вера?--
 Твоя корона — пепел, а трон — прах.
 Толпы, что заполняют твои врата, уйдут,
 Как тусклые тени ночи бегут от дневного света.
 Ни один голос патриота не вспомнит о твоей славе,
 Ни один глаз не заплачет, ни один язык не оплачет твоё падение.

 Настал день возмездия — ужасный час—
Преисполненный ужаса перед всемогущей силой;
Рука Бога поднята против твоих стен;
Разрушение нависает над твоими княжескими палатами,
Поднимая своё красное знамя навстречу ветру,
В то время как суровый боевой клич смерти эхом отдаётся вдалеке.
Когда все ужасы этого часа станут явью,
Сердце воина растает, как сердце младенца;
Мудрые и старые будут бежать,
А страх, которого раньше не было, укротит смельчаков.

 Горе тебе, Вавилон! Твои могучие воины
Падут бесславно в кровавой битве;
Как загнанная лань, твои войска в беспорядке убегут,
А те, кто повернёт назад, чтобы сражаться, повернут назад, чтобы умереть.
Твои юноши трепещут, а твои служанки бледнеют,
И наполняются безумной скорбью, твоим погребальным воплем.;
Они преклоняют колени, моля о пощаде, но тщетно.;
Их красота увядает на окровавленной равнине.;
С отцами, возлюбленными, братьями встречай свою судьбу,
И среди твоих почерневших руин найди могилу.
Не ведая страха, в блаженном сне,
Младенец умирает на груди своей матери,
Не удостоившись даже её жалости — рука, что нанесла
Удар, отправила родителя в могилу.

 Царица Востока! одинокая и покинутая,
Больше народы не будут склоняться перед твоим троном.
 Твоя хваленая красота лежит в пыли.
Громко в твоих княжеских чертогах кричит выпь,
И ночной ветер вздыхает в скорбной мелодии.
 Шаги человека и радостный голос детства
Больше не слышны, и никогда не будут радовать
Твои одинокие эха; дикие звери придут
И найдут в твоих дворцах свой дом.
Там дракон взрастит свой чешуйчатый выводок,
И сатиры будут плясать там, где когда-то стояли твои храмы;
Лев, бродящий по своему злому пути,
Будет рвать свою добычу на твоих священных алтарях;
Далёкие _острова_ в полуночной мгле услышат
Их устрашающие крики и втайне будут бояться.

 Больше не будут пастухи водить свои белоснежные стада
По серебряному ручью Вавилона и плодородным лугам;
Или крестьянки в летний вечер придут,
Чтобы вплести полевые цветы в свои распущенные волосы,
Или будут петь свои печальные песни волне,
Что с угрюмым ропотом катится над твоей могилой.
Бродячий араб не найдёт там покоя,
Но, вздрогнув, прислушайся к пустому ветру,
Что пророчески воет в твоих разрушенных залах,
И поспешно беги от своих проклятых стен.
О, Вавилон, охваченный гневом,
Для тебя не будет ни надежды, ни пощады:
Твой рок предрешён — даже к твоим руинам
Приговорён Царь царей!




В память о
миссис Юинг.

ПОСЛЕ НАПИСАННОГО ПРОСМАТРИВАЯ ИНТЕРЕСНЫЕ МЕМУАРЫ СОСТОЯТ
ЕЕ МУЖ, ПРЕПОДОБНЫЙ. ГРЕВИЛЛ ЮИНГ.


Дочь Шотландии! возможно, незнакомец сетей
 Один кипарисового венок вокруг заслуженный урна твоего?--
И все же, когда я размышляю о вере, подобной твоей,
 Я чувствую, как моя грудь пылает священным огнём;
 Глубокое восхищение сдерживает первые слёзы, —
 Такие капли могли бы осквернить священные останки Юинга!

 Смерть была для тебя посланницей любви;
 Она встретила тебя на пути, по которому шёл твой Спаситель,
Неся это благословенное послание свыше:
«Приди, счастливый дух, — приди к Богу!
 Твои благочестивые деяния на земле окончены, —
Расправь свои светлые крылья, чтобы достичь небесного берега!

Спокойно ты покинул эту тревожную сцену;
Боль не заставила тебя торопливо бормотать;
С невозмутимым лицом и ясным умом
Ты восхвалял своего Спасителя:
И хотя твой полёт не был отмечен ни одним порывом страсти,
 твоя непоколебимая вера _показывала, что всё было правильно_!

 Те, кто видел тебя в этот жаркий час,
 когда лихорадка бушевала в каждой пульсирующей вене,
Часто будут вспоминать о твоей последней борьбе,
 и сцена эта надолго сохранится в их памяти.
 Каждое доброе слово, каждый ласковый взгляд, которые говорили
Любовь христианина, прежде чем это тёплое сердце остыло!

 Твоя память — чистая и святая вещь,
 Забальзамированная и хранящаяся в сердцах тех,
 Кто видел тебя, как ангела, дарующего
 Драгоценный бальзам, смягчающий человеческие страдания.
 Ты не спрятал свой талант в пыли;
Стремясь к тому, чтобы все обладали одним и тем же высоким доверием.

Глубоко обеспокоенный тем, что другие миры должны разделять
 те благословенные обещания, которые так дороги тебе,
что посланники милосердия должны возвещать
 благую весть далеко за пределами твоего родного моря;
твой щедрый дух охватил сушу и море,
 чтобы послать искупление рабу, привязанному к земле!

Но не только в чужие миры и страны
 Ограничивал ли ты священное рвение христианина;
Со всей материнской нежностью к своему собственному,
 Глубокая преданность, которую могла чувствовать только вера,
Это было твое, поникшего кающегося ободрять,
И вытри с глаз скорби льющуюся слезу!

И, подобно верным святым и древним священникам,
 Ты со своим почтенным спутником отправился в путь,
Исследуя бесплодные пустоши и горные хребты,
 Далеко по островам и высокогорным районам севера,
Чтобы проповедовать Евангелие в каждой скалистой долине
И благословлять истинами Писания необразованных людей!

 Твоё рвение ощущалось в суровых диких местах,
 Слышалось у очага, где собирались благочестивые девы;
И матроны часто будут рассказывать розовощёкому ребёнку,
 плетящему гирлянды у их ног,
 чтобы благословить его имя, — о том, кто, победив эгоистичную гордыню,
 пришёл к ним пешком, чтобы рассказать, как умер Иисус!

Дочь Шотландии! Когда её барды воспоют
 Славные деяния твоего прославленного рода,
 Твоё святое имя украсит более прекрасную страницу,
 И менестрели сплетут для тебя более яркий венок,
 Чем когда-либо венчали твоих воинственных предков,
 Чем когда-либо дарила история или носил гений!




 ПАМЯТИ
Р. Р. ДЖУНА.

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ИПСВИЧА И ОДИН ИЗ ОБЩЕСТВА ДРУЗЕЙ.


 От твоего печального отца и плачущих родственников оторван,
 Твоею стала венец вечной жизни;
 На твоих закрытых глазах взошло более ясное утро,
 В мирах, где царят лишь радость и покой;
 Твоя душа во Христе просветилась и родилась заново,
 Смиренно восторжествовал над борьбой природы,
И миновал унылые врата могилы,
Сильный верой в Того, Кто умер, чтобы спасти!

Солдат Христа! Твоя война окончена,
 Твои труды завершены, испытания пройдены,
И ты больше не будешь плакать и вздыхать, юный святой;
 С тобой сцена опустела, бегство завершено.
Смерть подняла засов этой вечной двери;
 Пальма первенства завоевана, победа одержана,
И земные печали больше не будут мешать
Чистые восторги Твоей души в этих царствах радости!

Ах! кто бы оплакивал тебя?--ранний благословенный--
 Кто это оплакивал тиранию греха,
Сильные искушения, терзающие душу,
 Пылкие страсти, всё ещё бушующие внутри,
Но не завидуют ли они твоему небесному покою,
 И, вздыхая, не желают ли они, чтобы они наконец-то смогли пройти
 Узкий путь, по которому ты шёл с верой и терпением,
И встретить тебя в присутствии твоего Бога?

 Хотя друзья, любившие тебя, плачут над твоим гробом,
 И родственная боль находит отклик в горе,
 Мы не будем оплакивать твой уход из этого мира,
 Когда ангелы на небесах небесных ликуют,
Когда рука самого Бога смахнула каждую слезу,
И увенчала вечной жизнью твой счастливый выбор.
О, благословенный удел — о, перемена, полная восторга,
Превосходящая человеческую любовь — и человеческую мысль!





ПРИЗЫВ К СВОБОДНЫМ.


 Отпрыск небес, прекрасная Свобода! даруй
свет своего духа, чтобы оживить каждое сердце.
 Хотя цепи угнетения никогда не сковывали наши свободные конечности,
Позволь нам сочувствовать несчастному, чью душу они сковывают.
Чья грудь изранена столь глубокими страданиями,
Что глаза раба слишком налиты кровью, чтобы плакать;
Никакое лекарство из источника природы не поможет,
Когда разум унижен оковами и побоями.

 Друзья человечества благородно боролись,
Но узы, сковывающие сердце раба, разорваны!
Пока религия простирает над этими воинами свой щит,
Пусть они никогда не уступят ни партии, ни предрассудкам,
Поддерживая славное дело, за которое выступают все свободные люди.
Свет сияет повсюду, и лев пробуждается;
Удар железа высекает огонь из камня;
Верните их в строй — и поле будет их собственным!

 Дети Британии! храбрые сыны Островов!
Которые наслаждаются свободой и греются в ее улыбках.,
Можете ли вы одобрить такие деяния, которые совершаются на Западе.
И безмятежно опуститься на свои подушки, чтобы отдохнуть?
Твой сон не нарушают ужасные видения?
Неужели призрак страдания не маячит над твоей кроватью?
Ни один крик отчаяния не нарушает тишину ночи
И не трепещет в холодных сердцах, которые никогда не стремились к правде?

 Неужели вы, отцы, не жалеете тех детей, которых лишили
права первородства, полученного человеком от своего Создателя?
Вы мужья, и благословлены любящими женами,
Утешение, утешение, радость вашей жизни,--
И не сочувствуете ли вы тому, кого тиран может навсегда разлучить
с женой и детьми?
Вы ли христиане, просвещённые божественными заповедями,
и позволяете брату томиться в неволе?
Вы ли те люди, которых прекрасная свобода избрала себе в спутники,
Но вы безмолвно слушаете глубокий стон негра?

 О нет! — вы рабы! — ибо рожденные в разуме
— дети милосердия, друзья человечества:
 их поступки не продиктованы низменными, эгоистичными мотивами;
они не продают свои души в позорной сделке;
они не едят хлеб, смоченный слезами,
И беспечно говорят о рабстве лет;
 они чувствуют то, что должны чувствовать люди; звон цепей
 заставляет их взывать к справедливости, чтобы она разрубила их надвое!




 ВОЙНА.


 Мрачный дух! который во все времена
 сеял зловещий мрак;
Суровый повелитель раздоров и гражданской вражды,
 Тюрьма и могила!
 Какую дань должны платить тебе люди,
Дух горя и анархии?

 И всё же есть те, кто в твоём стане
 Может испытывать яростное наслаждение;
 Кто, ликуя, спешит на равнину,
 И торжествует в битве,
 Где красное знамя развевается вдали
 Над багровым потоком войны.

Кто этот рыцарь на вороном коне,
 Что приближается с грохотом копыт?
 Мрачный воин, сбавь свой яростный бег,
 Не топчи мёртвых:
 Перед тобой лежит юный вождь,
Борющийся в последних муках жизни.

 О, остановись на мгновение,
 Чтобы проследить за его чертами;
Разве ты не испытываешь странного чувства вины,
 Глядя на это лицо,
 Где сочетаются изящество и мужественная красота,
 Чтобы умереть под копытами твоего скакуна?

 Эти золотистые локоны, разметавшиеся по ветру,
 Покрытые пылью и кровью,
 Когда-то были самой большой гордостью матери,
 Когда он стоял у неё на коленях,
 Румяный, игривый, смеющийся мальчик,
Её одинокое сердце, единственная надежда и радость.

Но юность принесла сияющее видение,
 И прошептала имя славы,
 Известность, с каждой жгучей мыслью,
 Связанной с амбициями, пришла:
 Словно молодой боевой конь,
 Он рвался в отчаянную битву.

 Ибо междоусобицы разрывали землю,
 Его воин сэр, издалека,
Против своего государя подняли бренд,
 Лидер войны:
По чести уволил юных рисует
Его оружием в королевские дела.

Растянутая кровью на поле битвы
 Его первая, последняя битва окончена;
Его рука больше не будет владеть мечом,
 Его глаза видят солнце,
Или его бледные губы повторяют крик,
Волнующий крик победы!--

Он все еще борется - борьба продолжается--
 Душа окрылила свой полет,
Снова видит свой родной берег,
 Дух, облаченный в свет.
Что теперь толку в заботах его матери--
Ее безмолвные слезы, ее ночные молитвы?

На распростертое тело этого молодого солдата
 Воин мрачно улыбнулся,
Как будто он смотрел на это с тайным презрением
 Это лицо такое прекрасное и кроткое;
Почему он отправляется на роковую равнину
Снова взглянуть на эту фигуру?

Почему его глаза бешено закатываются?
 Почему его сжатая рука поднята?
Какая мысль быстро пронеслась в его душе,
 Когда он смотрел на этого мальчика?
Его дрожащая губа и взмокший лоб
Выдают его душевные муки.

Может ли печаль тронуть это железное сердце,
Так долго закалённое в борьбе за милосердие?
Из этих свирепых глаз катятся крупные слёзы,
Он падает на поле боя.
Наступает ночь, битва окончена.
Этот воин спит рядом со своим сыном!




ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ.


Ни звука не было ни в земле, ни в воздухе,
 И мягкие лунные лучи улыбались
 Величественной башне и прекрасному храму,
 Словно мать своему ребёнку;
 И всё погрузилось в глубокий покой,
 Приветствуя приближение летнего вечера.

 Многие глаза в тот день плакали,
 И многие щёки зарделись от радости,
Которые теперь, одинаково безмолвные, спали
В бледном лунном свете;
И мандолина, и весёлая гитара
Перестали воспевать вечернюю звезду.

Любовник снова ищет свой ложе,
И глаза девушки больше не блестят,
Когда она подходит к решетке, чтобы уловить его напряжение,
 И вздыхает, наклоняясь, чтобы улыбнуться и послушать.
Она спит, но ее розовые губы все еще шевелятся,
И во сне она отвечает голосу любви.

Спи дальше, ты, бездумный и легкомысленный поезд.,
 Печаль приходит с восходящим лучом солнца.;
Ты никогда больше не проснешься для радости.,
 Или твой веселый смех озарит восходящий день.:
Смерть нависла над твоими башнями,
И в грядущие часы придёт разрушение.

День настал, но ни один вздох
Не проносится в знойном воздухе;
Небеса вверху и земля внизу
Выглядят одинаково мрачно.
Ужас, сомнения и дикое смятение
Приветствуйте рассвет того рокового дня.

Слушайте! - Это не протяжный раскат грома!
 Слушайте! - это не поднимающиеся ветры;
И не тяжелый грохот нагруженного колеса,
 Это эхо разносится по небесам--
Это звук, который порождает землетрясение!
Это тяжелые стоны раскалывающейся земли!

О, там были крики дикого ужаса,
 И топот бегущих ног,
 И люди, проклинавшие зловещий свет,
 Взгляд которого они боялись встретить:
 И некоторые падали в безмолвном отчаянии
 На иссохшую землю и погибали там. --

 Оно приближается! -- оно приближается! -- этот нарастающий гул --
 Земля перед ним содрогается --
Величественные башни и храмы рушатся,
 Темная бездна обнажает
 Свои огненные глубины — битва окончена,
 Город погружается в пучину, чтобы больше не восстать.

 Она ушла с земли, как страшный сон;
 Там, где возвышались ее величие и великолепие,
Течет темный и мутный поток,
 И мрачное облако отбрасывает свою тень;
 Бледная печаль безмолвно размышляет там.
Оплакивать исчезнувшие вещи, которые были.




СТРОКИ

НАПИСАННЫЕ СРЕДИ РУИН ЦЕРКВИ НА ПОБЕРЕЖЬЕ
СУФФОЛКА.


"Что ты видел в былые времена,
 Мрачная руина, одинокая и серая?"
"Множество народов покинуло твою родную землю,
 И светлая земля ушла в небытие.
В этих сводчатых проходах звучал орган,
 И священники преклоняли колени, чтобы помолиться
 У алтаря, где теперь улыбается маргаритка
 Над их безмолвными глиняными ложами.

"Я видел, как сильный мужчина рыдал,
 Когда его мать принесла его сюда;
 Я видел его свирепым и диким воином;
 Я видел его на его смертном одре,
Его боевое снаряжение лежит рядом с ним
 В безмолвной земле, чтобы заржаветь;
 Его шлем с плюмажем и верный клинок
 Превратятся в прах!

 Я видел, как суровый реформатор презирал
 То, что когда-то считалось божественным,
 А фанатик украшал драгоценными камнями
 Священный алтарь.
 Я видел, как развевались шёлковые знамёна
 Там, где теперь вьётся плющ,
И резной камень украшает могилу
Священников в митрах и королей.

"Я видел юношу в его безудержном веселье,
И седые локоны старости,
Вместе преклоняющие благоговейно колени,
Чтобы прочесть священную страницу;
Я видел девушку с её сияющим челом,
Спускающуюся в безмолвную пыль,
Раб, прикованный к земле, забывает о своих страданиях,
 Король отказывается от своей короны.

"Прошли века, и я видел,
 Как молодые, прекрасные, весёлые
 забывали о том, что они когда-то были,
 Хотя в своё время им поклонялись.
 И школьники продолжают свои гулянья,
 И весна сменяет зиму.
Не ведая, что под ними спят
 Благородные и храбрые.

"Здесь тысячи находят покой
 Те, кто склонялся перед этой святыней;
 Их прах здесь — их имена и род,
 Забвение; теперь они твои!
 Принц, дворянин, крестьянин спят
 Под одним и тем же дерном;
 Время хранит их прах,
 Забытый всеми, кроме Бога!

«Я видел, как меняется лик природы,
 И там, где бушуют дикие волны,
 Глаз с восторгом мог бы окинуть
 Множество прекрасных мест;
 Но холмы, долины и прекрасные леса
 Погружаются под воду.
  Они дремлют здесь — кто бы мог сказать,
 Кому принадлежали эти обширные владения!

"Все, что ты чувствовал - знали эти спящие";
 Ибо человеческие сердца по-прежнему
В любую эпоху верны природе,
 И ими движет добро или зло:
Управляемые страстью и рожденные для горя,
 Они льют нескончаемые слезы.;
Но ты должен спать, как они, чтобы знать
 Тайны мертвых!"




СТАРЫЙ ЯСЕНЬ.


Ты прекрасный Ясень! ты принижен.,
 И мои глаза больше не увидят тебя.
Издалека твоя прохладная и освежающая тень.,
 Когда предстоит трудное путешествие.
Крылатые и странствующие племена воздуха.
 Нашелся дом среди твоей листвы,
Но твои изящные ветви, все сломанные и голые,
 Дикие ветры рассеивают вокруг.

Демон бури издал свой самый громкий крик,
 Когда направил на тебя свой удар,
 Когда твой массивный ствол и крепкие ветви
 Были разорваны на части порывом ветра, старое дерево!
 Он поверг в прах твою величественную форму,
 Которая на протяжении многих веков противостояла
 Шторму и рёву полуночной бури,
 Когда она проносилась сквозь твои широкие ветви.

 Я смотрел на тебя с любовью и восхищением
 В более счастливые дни детства
Я наблюдал, как лунные лучи летней ночи
Играют на твоих трепещущих ветвях.
Я собрал венки из плюща, которые обвивали
Твои старые фантастические корни,
И вплел в них полевые цветы, которые цвели вокруг
 С первыми нежными побегами весны.

И когда пришла юность с её сияющими мечтами,
 Ты всё ещё был моим любимым местом;
 И пылкие мечты о будущей славе
 Рождались у твоих седых корней.
Прощай, прощай, зимний ветер
 Вел беспощадную войну с тобой,
 И только в моём воображении
 Остаётся твой образ, почтенное дерево!




БЕЗЫМЯННАЯ МОГИЛА.

 НАПИСАНО НА ЦЕРКОВНОМ ДВОРЕ В КОВЭ; И НАПИСАНО В СВЯЗИ С НАБЛЮДЕНИЕМ
 МОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ТЕНИ НА МОГИЛЕ.


 «Скажи мне, ты, поросший травой холмик,
 Что ты скрываешь?
 В своих складках ты укрыл
 Солдата или возлюбленного?
Время не оставило на дерне ни одного памятника.
 Кто в этой одинокой могиле, забытой всеми, спит?

 «Солнечный луч, идущий на запад,
 Отбросил тёмную тень
 На это глиняное жилище,
 И тень принадлежит тебе!
 Из праха и забвения извлеки этот суровый урок:
 Ты живёшь сегодня и будешь забыт завтра!»




ПАУЗА.


В природе наступает пауза, прежде чем буря
 Нанесёт сокрушительный удар;
 Наступают смягчающие сумерки, прежде чем утро
 Расправит свои крылья славы в свете.

В сердце наступает внезапная тишина,
 Прежде чем прольются слёзы раненого чувства;
Безмолвное ожидание, прежде чем стрела
 Скорби разрушит наши самые заветные мечты.

 В сознании царит мечтательная тишина,
 Прежде чем оно пробудится к активной мыслительной деятельности;
 Затаённое дыхание чувств, неопределённое,
 Прежде чем яркий образ будет пойман воображением.

 Есть ещё более святая пауза,
 Когда вера даёт более светлую надежду,
И, возвышаясь над земными невзгодами,
 Душа устремляется к небесам!




НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ.


О, ужасная неопределённость!
Отнимающая жизнь агония!
Как ты терзаешь сердце,
Вызывая такие слёзы,
Которые никогда не проливались
Из-за надежд, навсегда ушедших.
Ибо память хранит радость
За пределами тусклого сплава времени;
Удовольствия, которые когда-то были,
Проливают свет на эту сцену,
Как заходящее солнце отбрасывает
Яркий и сияющий след,
Чтобы показать, что когда-то оно
Озаряло прошлое;
Но ты, мучительный демон,
Скрывшийся под крыльями Надежды,
В союзе с недоверием и болью,
Делаешь её обещания напрасными.
Вплетая в прекрасную корону жизни
Чертополох вместо пуха.

 Кто бы не предпочёл
Настоящее грядущему горю?
 Ибо несомненная скорбь несёт
Исцеление на своих крыльях.
 Смягчающее прикосновение лет
Всё ещё осушает слёзы скорбящего;
Ибо человеческий разум наследует
Весёлый, гибкий дух,
Который восстаёт в час
Испытание с такой силой,
Что люди с удивлением обнаруживают,
Что печаль не так жестока;
Что человеческие сердца могут вынести
Все беды, кроме отчаяния,
Или того ожидаемого горя,
Которое какое-то время кажется облегчением.

 Неопределённость всё ещё цепляется
За прекрасные, но быстротечные земные вещи;
И смертные тщетно верят
В ткани, сотканные из праха!
Мы смотрим на пустоту жизни,
И торопливо идём по её тропам;
Прошлое — навсегда улетевшее;
Настоящее — едва ли наше;
В то время как холодный и тусклый,
Перед нами простирается призрачный берег,
Мрачное будущее, которое лежит
За пределами взгляда смертных глаз,
Окутанное мистическим мраком,
Накрывающим гробницу.
Но вера может пролить свет
На земную ночь духа,
И разорвать этот мрачный покров;
Как звезда, прорывающаяся сквозь облака,
Чтобы показать взору, устремлённому вверх,
Ясное, но далёкое небо;
Землю радости и покоя,
Где сомнения и печали исчезают.




ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.


Когда взгляд, чей добрый луч был маяком радости
 От взгляда влюблённого отворачивается холодно,
Над ярким солнцем надежды плывут тёмные тучи печали,
 И прекрасные видения юности исчезают вместе с лучом.
 О, не оборачивайся туда, где сияет дикий метеор удовольствия,
 И мрачные тени ночи носят великолепие дня,
К богатому праздничному столу, где льется красное вино.;--
 Могут ли танцы и песни развеять разочарование?

О, не обращайте внимания на Сирену! ибо добродетель плачет.
 Там, где страсть пытается заковать в цепи свою жертву.,
И Совесть, одурманенная наркотиками, спит на ее мягких коленях,
 Пока память не пробудит ее и не оживит боль.
О, не обращай внимания на менестреля, когда звучит музыка.
 В холодном ухе моды его душераздирающий стон;
И не срывай розу, венчающую диадему Любви;
Венок, сплетённый красотой, напрасен.

Удовольствия жизни, как и её мгновения, мимолетны;
 О, пусть его пустяки не изменят твоего твёрдого решения;
Но подумай, пока эти мгновения медленно уходят,
Как слабо ты боролся с его чарами:
Тогда отвернись от мира и, оставив его безумие,
Подними глаза к сияющей звезде радости над головой;
На каждую рану есть бальзам, хоть любящее сердце и разбито,
Божественная Лета в источнике Любви!




СТРОКИ
О
НОВОРОЖДЕННОМ МЛАДЕНЦЕ.[A]


Как капля росы с небес в океане жизни,
Спадающая с розовой диадемы утра,
Ещё не знакомая с бурями и раздорами,
Дорогой младенец, о твоём земном призвании!

Твои глаза открылись на эту долину слез;
 Слушай! этот крик - вестник тоски и горя;
Твой юный дух находит глубокий голос для своих страхов,
 Пророческий для всего, что происходит внизу.

Как короток будет срок твоего невежества!
 Поднимутся ветры и бури,
И страсть покроет обломками спокойное море,
На поверхности которого теперь нет тени.

Ясное и прекрасное утро твоего рождения,
 Первый прекрасный день в мрачную пору;
 Пока ты, пилигрим и странник, ступаешь по этой земле,
 Пусть солнечные лучи надежды озарят твой путь к могиле.

 ПРИМЕЧАНИЯ:

[Примечание A: Младший сын (ныне покойный) мистера Джеймса Бёрда, автора
«Долины Слоуден».]




ПЛАЧ ХРИСТИАНСКОЙ МАТЕРИ.

СЛЕДУЮЩЕЕ НЕБОЛЬШОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ БЫЛО НАПИСАНО ПОД ВЛИЯНИЕМ ОТРЫВКА ИЗ
МЕМУАРОВ ПОКОЙНОЙ МИССИС СЮЗАН ХАНТИНГТОН ИЗ БОСТОНА, НОВАЯ
АНГЛИЯ.


Ах! Ты спишь у моих ног, мой мальчик,
 И я тщетно прижимаюсь к твоим бледным губам в нежном поцелуе;
 Земля раскрывает свои объятия, чтобы принять тебя, моя радость!
 И всё, что я пережила, было ничем по сравнению с этим:
 Утренняя звезда надежды под твоими веками спит,
 И больше не проснётся от моего плача.

О, как ты изменилась! С тех пор, как лёгкое дуновение утра
 Разбрызгало капли росы с деревьев,
 Словно прекрасный бутон, украсивший моё одинокое жилище,
 Твои улыбки пробудили во мне чувства восторга.
 Я и не думал, что солнечные лучи, ярко сиявшие
 При твоём пробуждении, на закате увидят меня одного.

 Радость, вспыхнувшая в этих окутанных смертью глазах,
 Что смеялось в твоих ямочках и озаряло твои щёки,
Исчезло, но улыбка на твоих бледных губах, что лежит,
Теперь говорит о радости, которую не выразить словами.
Источник запечатан, юный дух покоится,
Ах, зачем мне оплакивать тебя, мой любимый, мой благословенный?




ПЕРВАЯ ПЕЧАЛЬ РЕБЁНКА.[B]


Печаль коснулась тебя, мой прекрасный мальчик!
И затуманила твои ясные глаза, которые сияли от радости;
Твои алые губы дрожат, твоя нежная щёчка влажна,
Слезы на твоих щеках ещё не высохли.
Твоя маленькая рука прижата к твоему трепещущему сердцу;
На твоём лбу забота, в твоей груди печаль,
И медленно и мрачно тень крадётся над тобой,
Впервые перед тобой предстаёт видение смерти!

Милый символ детства — эта невинная голубка
Была участницей твоих игр и твоей любви.
Твой товарищ по играм мёртв, и эта опустевшая клетка
Нанесла первую печать горя на страницу памяти.
И о, ты плачешь — источник слёз жизни,
Однажды освободившись, будет течь по пустыне лет;
Никакая радость никогда не сравнится с твоим первым рассветом блаженства,
Никакая печаль не сотрёт воспоминания об этом!

Хотя разум может улыбаться страданиям, которые сейчас
Содрогается твоя грудь и мрачнеет твой взор;
В твоём жизненном пути может наступить момент,
Когда, устав от лжи, порока и раздоров,
Ты тщетно будешь искать на своём пустынном пути
Те сладостные чувства и симпатии.
И твой дух будет роптать, когда ты будешь раздражён и оскорблён,
О, если бы я мог плакать, как плакал в детстве!

Но не будем омрачать пейзаж унынием,
И не будем набрасывать на колыбель тень могилы,
Печаль юности подобна апрельским ливням,
Которые, хотя и быстро проходят, усыпают наш путь цветами:
На мягкой пушистой щеке, пока слеза ярко блестит,
Юное сердце бьется, обезумев от восторга;
Взгляд солнечного луча прогонит его боль,
И оно снова радостно расхохочется!

О, наши первые впечатления никогда не забываются--
И на всей земле нет места прекраснее,
Чем поля, окружавшие дом нашей юности,
Со всеми его дорогими образами красоты и истины:
Ни луга не так зелены, ни цветы не так прекрасны,
Как те, что мы собирали и украшали там;
И тусклый взгляд становится ясным, когда я вспоминаю радость,
Горести, испытания и мальчишеские забавы!

ПРИМЕЧАНИЯ:

[Примечание B: написано для иллюстрации гравюры Уэстолла в книге «Подношение дружбы»
1830 года. Для тех, кто не видел эту картину, возможно, будет уместно
сказать, что на ней изображён ребёнок, плачущий над мёртвым голубем.]





ПЛАЧ ОБИЖЕННЫХ.


"Когда же могила сомкнёт надо мной свои холодные объятия,
И земля на своей тёмной груди примет мою голову?
Печаль, горе и страдание нашли меня,
О, если бы я мирно покоился с мёртвыми!

"Распускаются леса, цветут плодовые деревья,
 И голос черепахи слышен на нашей земле;
Но моя душа скована мрачным духом,
 Я больше не радуюсь, когда распускаются цветы.

"И вот апрель с его богатыми красками небес,
 Где солнечные лучи надежды борются с бурей,
 И яркие капли, что текут из её глубоких лазурных глаз
 На лоно природы, словно бриллианты, ниспадают.

"Она рассыпает свои драгоценности по лесам и лугам,
 И бросает на землю всё богатство года;
 Но обещание, которое она приносит, не пробуждает во мне восторга,
 И всё же пейзаж кажется тусклым сквозь быстро бегущие слёзы."

 Так пел бедный изгнанник, которого Скорбь изгнала
 Из золотых чертогов Радости в те моменты, когда забота
Глубоко в её душе поселилась печаль, и солнечная улыбка Надежды исчезла,
 И её дух потемнел под хмурым взглядом отчаяния.

Но о! даже для такой боли, как твоя, есть бальзам,
 И Тот, кто допустил зло, дал,
Взамен этой утраченной земли — божественный Эдем,
 Раскрывающий человеку всю славу небес.

Тогда умолкни, этот тщетный ропот, восстань из праха,
 Подчинись руке, которая может разорвать тёмные цепи
 Скорби и греха: Бог верен и справедлив.
 О, ищи лишь Его лица и будь счастлив вечно!




 Гимн
 Выздоравливающему.


Мои глаза увидели ещё одну весну,
 Распустившуюся в цветочной красе,
 И счастливых птиц, парящих на радостных крыльях,
 Порхающих в лазурных небесах.
 Хотя болезнь склоняла моё слабое тело
 В унылые зимние часы,
Угасающий факел жизни вновь разгорается
 С обновлённой силой.

И снова на просторном святилище природы,
 Под раскидистыми ветвями,
С воздетыми руками и божественными надеждами
 Я приношу свои обеты.
 Мой ладан — это дыхание цветов,
Благоухающих в воздухе;
 Мой храм с колоннами — эти лесные беседки,
 Небесный дом молитвы;

 Мои соплеменники-богомольцы, весёлые,
 Свободные певцы рощи,
Кто перед угасающим взором дня
 Воспевает свои гимны любви.
 Тихая и нежная лира весны,
 Подхваченная бродячим ветерком,
Унесённая вдаль на расправленном крыле эха,
 Будоражит все распускающиеся деревья.

 Снова я ловлю кукушку,
 Что тихо бормочет рядом,
Смешанные мелодии, что плывут
 К восторженному слуху.
Пока апрель, как бледная дева,
 Отступает со скромной грацией,
 И, краснея сквозь свою слезливую вуаль,
 Лишь показывает своё ангельское лицо.

'Это лишь мгновенный проблеск
 В этих юных смеющихся глазах,
 Но, подобно пролетевшему метеориту,
 Он освещает землю и небеса:
Но прежде, чем солнце осушит росу
 Которая искрится на траве,
Темные облака проносятся над улыбающейся синевой,
 Как тени на стекле.

Но ах! в задумчивом уме
 Эти разнообразные улыбки и слезы,
Похожи на слова любви, но наполовину определенные,
 Рождают надежды и страхи.
Радостное сердце на мгновение замирает,
 Затем ощущает внезапный холод,
Шепчущий в неясных, неопределённых звуках
 Предчувствие беды.

 Когда страшная болезнь послала стрелу,
 И пронзила мою грудь болью,
 Мой разум был подобен натянутому луку,
 Или струнам арфы после дождя;
 Я не мог плакать, не мог молиться,
 И не мог вознести свои мысли высоко,
Пока свет с небес, подобный апрельскому лучу,
 Прорвался сквозь грозовое небо!




ЮНОСТЬ И СТАРОСТЬ.


ЮНОСТЬ.

Путник жизни! твоя седая голова
 склонилась от старости, твой взгляд
 устремлён вниз, на безмолвных мертвецов,
 на бренность жизни!--
 Друзья, которые процветали в твои дни
 Они искали свой узкий дом;
Их души шепчут: «Уходи!» —


ВОЗРАСТ.

 Моя душа отвечает: «Я иду».—
Я иду по тропе, по которой ходил ребёнком,
По полям, которые я любил когда-то;
Цветы, которые улыбались под моими ногами,
Теперь больше не встречают мой взгляд.
Я стою под этим гигантским дубом!
 Это было старое дерево,
Покореженное безжалостным временем,
 Когда жизнь была для меня зелёной.
 Оно гордо вздымает свою высокую крону,
 Приветствуя летнее небо,
 В то время как я, согнувшись под тяжестью лет,
 Слабо ковыляю мимо.
 И смолкли все тысячи песен,
 Что наполняли эти высокие ветви:
 Эхо больше не продлевает мою жизнь
 Лесной менестрель.
Тишина окутала зал жизни;
 Мои друзья в земле;
 Я больше не слышу шагов,
 Которые радовали меня в начале дня;
 Я больше не вижу дорогих мне лиц,
 Которые сияли у моего очага:
 Лишённый всего, я пребываю здесь,
 Всё ещё счастливый, хоть и на земле!--


 ЮНОСТЬ.

И можешь ли ты улыбаться, когда все ушли,
Кто разделял твою молодость;
Довольствуясь тем, что ждёшь и наблюдаешь в одиночестве,
Продолжая бороться со временем?
Как вышло, что ты здесь, внизу,
Отдыхаешь над землёй,
Которая напоминает о горестных сценах?


ВОЗРАСТ.

 Такова воля Божья!




МЭРИ ХЬЮМ.

БАЛЛАДА.


"Он придет ночью", - сказала юная Мэри.,
 И подавила вздох.;
И посмотрела на звезды, которые над ее головой.
 Сияли в темно-синем небе.
"Небеса ускорят его путешествие! - хотя отсутствовал он долго!,
 Впереди мучительное бдение.--
Небо чистое, ветер сильный.--
 Мы встретились, чтобы больше не расставаться!"

Пока она говорила, внезапный холод
 Сковал её пылкий дух;
 Печальное предчувствие беды —
 Она отвернулась и заплакала.
 Издалека донёсся вздох океана —
 Шум прибоя —
 В жалобном ропоте над её душой,
 Словно плач надгробной песни.

 И в ветре есть нотка
 Что шепчет её замирающему сердцу:
«Мэри, мы встретимся в смерти наедине;
 В царстве блаженства нам больше не суждено расстаться».
 Луна скрылась в своей океанской пещере,
 Тени ночи рассеялись,
И утро вспыхнуло на пурпурной волне
 Золотистым светом.

 Внезапный звон деревенского колокола
 Прерывает радостную песню рыбака;
Он останавливается, чтобы послушать, как качаются и падают
 Его угрюмые звуки.
"Какая-то душа спешит к последнему отчету:
 Ты слышишь этот торжественный звук?"
"Это Мэри Хьюм!" — сказал его товарищ. —
 "Прошлой ночью утонул ее возлюбленный!"




ДУХ ДВИЖЕНИЯ.


 Дух вечного движения!
Правитель бурного океана,
Поднимающий беспокойные волны,
Всадник, мчащийся на ветру,
Хрипло ревущем в ветвях того высокого дуба,
Направляемый твоим таинственным взмахом;
Человек из века в век искал
Твою тайну, но она ускользает от мысли!

 Посланник Божества!
 Отпрыск вечности,
Всадник на конях времени
По звёздной возвышенной дороге,
Основоположник каждого чудесного искусства,
Движитель человеческого сердца;
С незапамятных времён
Вся природа признаёт твою власть.

 Те, кто стремится постичь твои законы,
С таким же успехом могли бы остановить ветер,
Измерить капли дождя,
Пересчитать песчинки, которые сдерживают море,
Уйми угрюмый удар землетрясения,
Привяжи орла к скале,
Вели солнцу смягчить свой жар,
Горному потоку — утихнуть.
 Дух, активный и божественный, —
 Жизнь и все её силы принадлежат тебе!
 Руководствуясь первой великой причиной,
Солнце и луна подчиняются твоим законам,
Которые для человека всегда будут
Чудом и тайной,
Известными лишь тому, кто их создал.
Ты властвуешь над ветром и волнами,
И лишь могила сковала тебя!




СТРОКИ,
НАПИСАННЫЕ ВО ВРЕМЯ
ПОРЫВИСТОГО ВЕТРА.


О, природа! Хотя ветер воет,
Громко ревя в ветвях деревьев,
В мрачном жилище человека есть печаль,
 В тебе всё ещё есть восторг!

Я смотрю на облака, гонимые ветром,
 На белые гребни волн;
 Моё сердце разрывается от человеческих забот,
 но я не могу плакать.

'Это не шум волн или ветра
 Пробуждает мои тревожные страхи,
 Давит на мой смятенный разум,
 И наполняет мои глаза слезами;

Я чувствую ледяное дыхание печали,
 Охлаждающее мой пылкий дух,
 Мрачное-мрачное предзнаменование завтрашнего дня,
 Ощущение надвигающейся беды.

 Я слышу, как бушуют могучие волны;
 В их рёве есть музыка,
 Когда сильная в гневе, вздыбленная ветром волна
 Накатывает на стонущий берег;

 Торжественное удовольствие в этом звуке
 Что сотрясает одинокие леса,
Когда зима восходит на свой ледяной трон
Среди бурь и опустошительных наводнений.

Труба гневного ветра
 Громко гремит над землёй и морем;
 Стихийная борьба миновала,
 Небеса снова ясны.

И буду ли я сомневаться в целительной силе
 Того, кто живёт, чтобы спасать,
 Кто в этот тёмный ужасный час
 Может усмирить ветер и волны?

Всемогущий повелитель бури!
 Прояви хоть каплю милосердия,
 И свирепые бури, что терзают
 Мою душу, утихнут.




 ДУХ ВЕСНЫ.


 Дух ливня,
 Солнца и ветра,
 Росистого сумеречного часа,
Из бутона распускается цветок,
 И душа моя ликует.
 Суровая зимняя мантия,
 Под твоим благоухающим вздохом,
 Словно туманные венки, тает,
 Когда румяный смеющийся день
 Поднимает свой золотой глаз.

 Дух эфирного рождения,
 Твое лазурное знамя парит
 В прозрачных складках над воздухом и землей,
И пробуждающиеся леса изливают своё веселье
 В восторженных, трепещущих звуках.
Я вижу на пушистом облаке
 Расправленные твои крылья;
Холмы и долины громко радуются,
И природа, сбросившая свой покров,
 Встречает своего жениха-весну.

Дух радужной зоны,
 Свежего и ветреного утра, —
Дух стран, где одна лишь радость
Вечно парит вокруг твоего трона,
На крыльях света вознесённый,
Вечная юность следует за тобой
С сияющими от восторга глазами,
И Красота со своей волшебной цепью,
И Надежда, что смеётся над нынешними страданиями,
 Указывает на безоблачное небо.

Дух любви, жизни и света!
 Каждый год мы приветствуем твоё рождение.
Дневная звезда из могилы ночи,
Что восходит в более ясном небе, —
 Чтобы благословить сынов земли
Листьями, почками и благоухающими цветами,
Всё ещё украшающими бесплодную почву;
В тебе мы видим высшую силу,
В тебе мы видим более яркий дар,
 Весна нашего Бога!--




О, пойдёмте на луга.


О, пойдёмте на луга! Я покажу вам, где
 цветут первоцветы и фиалки,
А боярышник распускает свои прекрасные цветы,
 белые, как выпавший снег.
Я покажу вам, где маргаритки усеивают
 лужайки серебряными звёздами,
Орхидея и незабудка,
 Цветок воспоминаний!

 Кувшинка и медуница,
 Что любят берег реки,
 Тростник, что склоняется навстречу волне
 И вздыхает над приливом.
 Величественный флаг, что весело вздымает
 Свой жёлтый гребень,
 Лилия, в чаше которой покоятся слёзы
 Утреннего восторга.

Первый в изящном венке Природы,
 Мы сорвём егоШиповник,
 Лапчатка и вереск,
 И розовый куст, что так сладко благоухает.
 Колокольчик с его воздушными цветками
 Украсит грудь моей Лауры, —
 Из всего, что расцветает в лесных беседках,
 Я больше всего люблю колокольчик!

 Я сорву красивую золотую метёлку,
 Чтобы подвязать твои распущенные волосы.
Для тебя зацветёт эглантина,
Чей аромат наполнит воздух.
Мы будем сидеть у того лесистого холма,
Чтобы слушать пение чёрного дрозда,
И представлять, как он весело поёт
Радостным голосом весны!

Мы будем сидеть и смотреть на сверкающие волны,
Что с ликованием плещутся у наших ног,
Пока в соснах над нами не зазвучит
Дикая песня ветра.
Он наполняет эхом рощу,
 Это жалобный голос природы;
Ветры и воды дышат любовью,
 И все ее племена ликуют.

Пока молодость, надежда и здоровье принадлежат нам.,
 Мы будем бродить по зеленой поляне;
Но ах! Самые сладкие, самые красивые весенние цветы,
 Похожи на нас, но расцветают, чтобы увянуть.
Они раскрывают свои лепестки навстречу солнцу,
 И живут свой короткий день,
 Затем увядают и чахнут, один за другим,
 Пока не исчезнут все.

 Уже рассыпана в прах
 Моя первая майская гирлянда;
 Надежда, которой владеет смертный,
 Так же быстро увядает и умирает.
 Тогда давайте искать более яркий венок
 Чем природа одарила здесь;
Цветы добродетели распускаются внизу,
Но цветут только на небесах!




ТЫ БУДЕШЬ ДУМАТЬ ОБО МНЕ, ЛЮБОВЬ.


Когда эти глаза, давно потускневшие от слёз,
Уснут в безмолвной пыли;
Когда над моей узкой кроватью
Ветер будет колыхать чертополох, —
 Ты будешь думать обо мне, любовь!

Когда царица лучей и ливней
Придёт, чтобы украсить землю цветами;
Когда дни будут долгими и ясными,
А луна будет светить всю ночь, —
Ты будешь думать обо мне, любовь моя!

Когда зацветёт нежная пшеница,
И запоёт весёлый дрозд;
Когда ласточки прилетают и улетают,
Порхая туда-сюда на легких крыльях--
 Ты будешь думать обо мне, любимая!

Когда смеющееся детство заучивает наизусть
Часто повторяющийся крик кукушки;
Когда мед станет свежим и зеленым,
И будут видны бутоны боярышника--
 Ты будешь думать обо мне, любимый!

Когда под апрельским радужным небом
Фиалки открывают свои пурпурные глаза;
Когда поросший мхом берег и зелёный холм
Украшают нежные пучки первоцветов, —
Ты вспомнишь обо мне, любовь моя!

Когда луга сверкают белизной,
Словно полотно из серебристого света,
Когда заиграют голубые колокольчики и зацветет шиповник,
Душистый шиповник и золотая ракитка--
 Ты будешь думать обо мне, любимая!

Каждый бутон будет для тебя знаком
О любящем сердце, опустошенном и разбитом;
И месяц радости
Лишь наполнит твою душу печалью--
 И ты будешь вздыхать по мне, любимая!

Когда ты будешь бродить по лесным тропинкам,
Ты соберёшь самые нежные весенние цветы,
И устелешь горькими слезами
Одинокую постель, на которой я сплю, —
 И будешь печально оплакивать меня, любовь моя!





ЛЕСНОЙ РУЧЕЙ.


Юная наяда из грота,
Чьи лазурные глаза горят передо мной,
В каком уединённом месте
Спрятана твоя урна, увитая цветами?
Под каким покрытым мхом берегом,
В каком увитом плющом уголке,
Укрытом от солнца и ветра,
Спрятан твой источник, милый журчащий ручеёк?

Глубоко под землёй покоится твоя воздушная раковина
Под твоими чистыми водами;
Далеко в лесной лощине я слышу
 Твой ветер, играющий на арфе.
Я ловлю её тихие и нежные звуки
 Среди высокой травы, скользящей
 По неровным камням,
 В хриплых, глубоких тонах, упрекающих.

Блуждающий ветерок, колышущий рощу,
 В ответ на жалобные стоны
Каждой лиственной ветке над
Его нежная песня вздыхает;
Спрятанные под его невидимым крылом
Твои волны колышутся и плещутся,
Теперь они радостно вздымаются
Во многих смеющихся ямочках.

Робкой прекрасной королеве природы
Известны твои лесные угодья;
Она ищет твои поросшие камышом берега
 Чтобы соткать свой цветочный покров;
Свет, колышущийся над твоим волшебным потоком,
Во всей своей весенней красе,
Она видит свой венец из распускающихся бутонов,
Отражающийся в прибое.

Вперёд, вперёд! — вечно ярко вперёд!
 Твои прозрачные волны текут,
Твои воды сверкают, когда бегут,
В своём долгом, долгом путешествии.
Сверкая в лучах полуденного солнца,
 Разбиваясь о камни и гальку,
 И устремляясь к более мощному потоку,
 Они отдают ему свою скудную дань.

 О, такова жизнь! Тонкий ручеёк,
 Поток, движимый Временем;
 Он всё ещё течёт в тёмные пещеры смерти,
 В поисках более светлого края.
 Хоть и почернел от земных пятен,
 И пусть прервётся его путь,
Из чистого источника жизни мы проследим его рождение,
Вечность — его исток!

Плывя по течению лет,
Христианка не будет оплакивать свою судьбу;
Есть рука, которая осушит её слёзы,
Земля, где забыты печали.
Хотя на переполненной странице времени
 Память о её имени может исчезнуть,
Но она запечатлена в более возвышенных анналах,
 В книге Вечности!




 ВОДЯНЫМ ЛИЛИЯМ.


 Прекрасные цветы! С вашими яркими лепестками,
 Вы плывёте по волнам, как духи света,
Ухаживая за зефиром, который колышет ваши листья
 С нежным вздохом, как влюблённый, который грустит,
 Когда его возлюбленная, краснея, отворачивается.
Из его умоляющего голоса и страстной речи.

Прекрасные цветы! Лучи заходящего солнца,
Всё ещё задерживаясь, играют на хрустальном ручье,
И вы похожи на золотую гробницу наяды,
Освещённую божественным пламенем;
Или ладья, в которой любовь могла бы спокойно плыть,
Гонимая ветром над пурпурным прибоем.

Прекрасные цветы! как я люблю смотреть
На ваши великолепные оттенки в полуденном сиянии,
И видеть, как они отражаются далеко внизу
В лазурных волнах, когда они плывут вперёд;
Когда дух, который их движет, вздыхая, оборачивается
Туда, где его золотая корона горит на воде.

Прекрасные цветы! на розовом западе
Солнце село в багряном плаще,
И жемчужные слёзы плачущей ночи
Украсили твои лепестки драгоценными камнями света,
И превратили в звёзды каждый блуждающий луч,
Который бледная луна бросает на серебристый ручей.

Прекрасные цветы!- еще немного!,
И солнце заиграет на твоих увядших бутонах.;
И наполненный бальзамом зефир, которым ты дышала.
Рассыплю твои листья по стеклянному приливу,
И дух, который двигал ручей, разостлает
Свое прозрачное одеяние по твоему водянистому ложу.

Прекрасные цветы! наша юность так же коротка
Как недолговечная дата твоего золотого листа.
Придёт лето, и каждая янтарная урна,
Словно зажжённый любовью факел, будет гореть на волнах;
Но когда первый цветок нашей жизни увянет,
Никакая последующая весна не сможет вернуть ему свежесть,
Но вера может окутать седую голову
Гирлянда красоты, когда молодость ушла!




ОСЕНЬ.


Осень, твой стремительный порыв
 Проносится в диких вихрях,
Кружа опавшие листья,
 Под моими ногами, чтобы умереть.
Природа поёт свой реквием
 Многими жалобными голосами,
 Бросая ветру
 Печальную музыку, свою собственную.

Журчание ручья
 Теперь хриплое и угрюмое,
И голос радости всё ещё
 Звучит в роще и на ветвях.
 Нет ни одного венка
 Из тысячи весенних цветов,
 Чтобы усыпать её смертные одры
 Или украсить её увядшие шатры.

 Я слышу вздох призрака
 Там, где шумят сосны,
 Который говорит мне, что всё должно умереть,
 Как лист, увядающий на земле.
Самые светлые надежды, которые мы лелеем,
Которые питают смертную веру,
Но цветут лишь для того, чтобы погибнуть
 И истлеть в пыли.

Несись, стремительный ветер,
 Ты — музыка для моих ушей,
 Пробуждаешь в моём сознании
 Голос, который я люблю слышать.
Ветви над моей головой
 Издают нежный стон;
Как плач над мёртвым телом,
 Таков этот печальный и торжественный тон.

Хотя всё здесь гибнет,
 Дух не может умереть,
 У него есть более светлая сфера,
 Дом на этом прекрасном небе.
Душа улетит прочь,
 И когда безмолвный ком
 Обнимет мою тлеющую плоть,
 Я снова буду жить с Богом.

Где осенний ветер
 Никогда не оголит кроны,
И ледяная зима
 Не погубит цветы;
 Но весна во всём своём цвету
 Будет вечно цвести там,
 И дети из гробницы
 Забудут этот мир забот.--

 Дети, которые прошли
 По безбрежному океану смерти,
 И бросили благословенный якорь надежды.
 На том светлом вечном берегу;
 Кто искал, через Того, кто пролил кровь,
 Чтобы спасти заблудшую расу,
 Солнце, чьи лучи прольют
 Свет на могилу!




 ПЕСНЯ ЖНЕЦОВ.


 Урожай созрел в долинах и на равнинах,
 Жатва должна отдать свои сокровища косе и серпу;
Под солнцем и дождём мы ухаживали за зерном;
 Оно созрело для наших рук! На поле, на поле!
 Если бы солнце слишком тепло улыбалось нашим трудам,
 То рог доброго эля скрасил бы долгие часы.
 Тогда, щедрый! щедрый! — добрый странник, мы молим,
 Мы трудились в жару долгого летнего дня!

С венком из маков красный август уже здесь,
 И лес теряет свою первую нежную зелень;
 Бледная осень будет собирать последние плоды года,
 И белая мантия зимы укроет всё вокруг.
 На поле! На поле! пока лето с нами
Мы будем жать её спелые колосья, мы будем срывать её яркие цветы.
Тогда, щедрый! щедрый! добрый незнакомец, мы молим,
чтобы ради тебя мы трудились весь долгий летний день.

Прежде чем на небе заалеет первый луч утра,
 прежде чем жаворонок расправит крылья, а капли росы высохнут,
прежде чем взойдёт солнце, должен подняться жнец,
 С твёрдым сердцем, неутомимый, он косит:
Он наслаждается своей силой, когда наполняется рог для эля,
И радостные крики жнецов разносятся эхом вокруг.
Тогда, щедрый! щедрый! — добрый странник, мы молимся,
Ради тебя мы трудились весь долгий летний день!




ЗИМА.


Величественный Король бурь! вокруг
 Твоего бледного и седого лба
 Надета безупречная диадема
 Из вечного снега:
 Время, разрушающее всё земное,
Напрасно машет над тобой своими крыльями!

 Солнце своими яркими лучами
 Не оттаивает твоя ледяная зона;
Владыка десяти тысяч замёрзших ручьёв,
Что спят вокруг твоего трона,
Чьи хрустальные барьеры могут противостоять
Дружелюбному теплу летнего неба.

Какая человеческая нога осмелится ступить
За пределы воющей пустоши,
Или увидеть нетронутое одиночество,
Где находится твой мрачный дом?
В тех далёких царствах смерти, где свет
Исчезает от твоего взгляда, и всё погружается во тьму?

Земля ощутила твой железный шаг,
Ручьи перестали течь,
Листья под твоими ногами лежат мёртвыми,
И дуют холодные северные ветры:
Природа лежит в своём саване
Из ослепительного снега и слепящего града.

Твой голос сковал бурлящие глубины;
В твоей могучей руке,
Беспокойный мир вод спит
 На бесплодной земле Гренландии.
 Твои бурные глашатаи, громкие и пронзительные,
 Приказали пенящимся волнам лежать смирно.

 Там, где недавно многие отважные корабли
 Отбрасывали назад белые брызги,
Ледяная пустыня блестит сейчас,
 Под бледным лучом луны:
На глубине многих морских саженей внизу
Текут темные заточенные воды.

Как великолепно сияют над тобой
 Планетарный поезд,
И бледная луна с более ясным лучом
 Освещает скованную морозом равнину;
Сверкающая диадема ночи
Окружает твое чело десятикратным светом.

Я не люблю тебя, но когда я поднимаю
 К небесам свои изумлённые глаза,
 Я восхищаюсь сиянием
 Красоты в небесах
 И восхваляю силу, которая даже тебе
 Придала такую пышность и величие!

 Я отворачиваюсь и съёживаюсь от ветра,
 Который раскачивает голые деревья,
Мчась по бушующему морю,
Я вижу твой снежный венок;
Но весна придёт во всей красе
И прогонит тебя на замёрзший север!




Фантазия и поэт.


Поэт.

Очаровательный дух! у твоего алтаря
Я смиренно склоняюсь, чтобы сплести один простой венок;
О, приди из своего идеального мира и
Твои воздушные пальцы скользят по моей потрёпанной струне;
Смывают тёмные аккорды мыслей и дарят земле
Дикую сладкую песню, которая рассказывает о твоём небесном рождении —


ФАНТАЗИЯ.

Счастье, когда она бежала с земли,
Я провожал её в небесном полёте, —
«Возьми этот венок, — сказал дух, —
И окуни его в потоки света;
Сынам печали этот знак подари,
И вели им следовать по моим следам и жить!

Я взял венок из её сияющей руки,
Каждый цветок был серебряной звездой;
Я превратил эту тёмную землю в сказочную страну,
Когда я привёз сюда свой экипаж;
Но я вплёл венок в свои светлые локоны,
И человек видел лишь отражённый свет.

Я подарил многим прекрасные мечты,
 И много божественных песен,
Но никогда — о, никогда! — этот венок с небес
Не украсит смертные храмы.
Надежда и любовь в венке сияют:
'Это слишком ярко для мира страданий!


ПОЭТ.

Эй, прекрасный дух! почему ты так быстро замолчал?
Моя душа впитывает каждое слово твоей волшебной мелодии;
Моя лира покорна твоему прикосновению, и её дрожащие струны
Всё ещё вибрируют под нежной игрой твоих крыльев!
Продолжай свою сладостную песнь и, прежде чем мы расстанемся,
Открой мне, прекрасный дух, где твой дом, и скажи, кто ты.


ФАНТАЗИЯ.

Свет звезды, которую ты не видишь,
Или глаз под опущенными веками,
Мелодия далёкой мелодии,
 Голос скрытого ручья;
 Таким я и останусь для тебя,
 Чудом и тайной.

 Я живу в мечтах поэта,
 Я мелькаю перед глазами художника,
 Я обитаю в бледном лунном свете,
 В глубинах звёздного неба.
Я странствую по земле, по воздуху, по морю,
И связываю юные сердца своей золотой цепью.

Я парю на алом облаке,
Мой голос звучит в каждом порыве ветра,
Я громко говорю во время бури,
В шелесте деревьев, колышущихся на ветру;
Сынам земли я говорю волшебным голосом,
Я рассказываю о мире, который ярче их собственного!




НОЧНЫЕ ФАНТАЗИИ.

ФРАГМЕНТ.


 Мне снились сладкие сны летней ночью,
Когда луна плыла в безоблачном свете,
И моя душа устремилась в царство грёз,
Пока духи воздуха пели свои нежные гимны,
Мелодии доносились с небесных сфер
Что не может быть воспринято бодрствующими ушами;
Более сладостно, чем журчание воды,
Чем ветерок, дующий над клумбами с фиалками,
Когда он колышет сосны и в знойный день
Охлаждает себя их трепетной игрой.
Эти насыщенные ноты, проникающие в ухо спящего,
Говорят о более чистом и святом чувстве,
Чем может познать человек в своём паломничестве здесь, внизу,
В оковах греха.

Я слышал во сне непрекращающийся рёв
Сверкающих волн, когда они разбивались о берег,
Пока, убаюканный приливами и отливами лунной ночи,
Я не погрузился в сон у вздымающихся волн океана.
И на мой дух было наложено магическое заклятие.
И образы, исчезнувшие в былые века,
Явились моему изумлённому взору,
Когда она отдёрнула завесу Забвения,
И явилась мне в великолепном видении, облачённая
В розовый свет пылающего заката.
Такие цвета бросает бог дня на прощание,
Чтобы озарить свой путь, когда он идёт, ликуя,
Как победитель, красный от трофеев битвы,
Чтобы поднять во тьме знамя света!

 Медленно и успокаивающе проникали в мой слух
 Звуки, которые слышат духи в экстазе,
 Когда они настраивают свои арфы у яшмового трона
 Вечного света с его радужной зоной;
И гармония, извлечённая из этих живых струн,
Бьёт ключом из источника, откуда рождается музыка;
Но эти божественные песни, рождённые небесами,
Редко повторяются сынами земли.
Такие звуки, как те, что я слышал у летнего моря,
Никогда не издавались человеческими менестрелями;
Они поднимались и опускались в такт волнам,
Разбивающимся о берег и вздымающимся океану:
Теперь, подхваченный ночным бризом, он взмыл высоко,
Сквозь сияющие глубины звёздного неба;
Теперь, скорбно стеная, словно плач,
Он устремился к берегу с набегающей волной.

И я увидел фигуру, сияющую светом,
Плыла по волнам в бледном лунном свете;
Она двигалась в ритме волшебной песни,
И волны едва ли роптали, неся её вперёд;
Ветры умолкли, и снежный венок,
Венчавший волны, казался тусклым под
Её серебристыми ногами, которые так же легко ступали
По вздымающейся глубине, как по изумрудной траве.
Коралловая гирлянда обвивала её виски,
И её сверкающие одежды легко развевались вокруг,
окутывая её фигуру призрачным саваном,
подобно туману, который висит на утреннем облаке,
прежде чем солнце разгонит своими восходящими лучами
пары, поднимающиеся от болотистого ручья.
Ветер откинул назад её светлые локоны,
Длинные струящиеся пряди сияющих волос,
Которые отбрасывали на её черты сияющий свет,
Словно нимб, обрамляющий её белоснежный лоб;
Открывая лицо такой безупречной формы,
Как у той рождённой морем богини,
Которая в то утро восстала из пурпурных волн,
Прекрасная невеста королевы красоты и радости.
Но её щёки были бледны, как океанские волны
Прежде чем он заалеет в лучах розового дня,
И тень бессмертного горя была там,
Которая говорила о веках больше, чем о годах забот,
Как будто она несла его с начала времён,
Все горести и испытания, что выпадают на долю человека.

 Такова была тень, что преследовала меня во сне;
Такова была фигура, что поднялась из ручья;
И я почувствовал странную и волнующую дрожь,
Неземное блаженство наполнило мою грудь,
Когда она приблизилась к берегу, и я услышал пение,
Которое заставило замолчать внимающую гладь.

 Дитя земли! узри во мне
Одинокий дух былого:
Я храню железный ключ Забвения
Далеко-далеко внизу, в безбрежном море,
Где никогда не слышится ни звука с небес,
В тех краях, где, погруженные во тьму,
Лежат разрушенные купола древнего мира!

Медленно текла тысяча эпох
 Над храмом, башней и крепостью крепки,
Великанами владели короли древности,
Которые погребены под холодными водами,
 Только эхо жалобной песни русалок,
Когда они плачут над обликом какого-то ребенка из глины,
Посреди крушения мира, который исчез.

Духи земли и воздуха вздохнули.
 Тщетно Пытались пройти по этим залам.;
Бурлящие воды скрывают эти руины,
И погребены под илистым приливом,
 Они спят в моей ледяной цепи;
И если ты сможешь изгнать весь смертный ужас,
Ты увидишь этот мир могущественных мертвых.--

Далеко-далеко над гладью вод
Затихла жалобная мелодия той песни,
И я слышал лишь трепетное, скорбное дуновение
Ночных ветров, колышущих лазурную гладь!--




ПЕСНИ ЧАСОВ.


СУМЕРКИ.

Медленно я просыпаюсь в бессонном глазу,
Словно мечтательная мысль о вечности;
Но тьма нависает надо мной, как туман,
Словно тень заботы на груди спящего;
Свет, который ощущаешь, но едва различаешь,
Словно надежда, что висит между жизнью и смертью;
И усталый наблюдатель со вздохом скажет:
"Господи, благодарю тебя! Скоро наступит день."
Долгая ночь боли миновала,
Наконец-то на востоке забрезжил рассвет.

 Смертный! Ты можешь увидеть во мне
Слабое дитя, —
 Тусклый, неуверенный, едва заметный луч,
Обещание грядущего дня!


 УТРЕННИЙ ЧАС.

 Как невеста в свой брачный день, я встаю,
С улыбкой на устах и слезами на глазах;
Пока ветер разворачивает моё алое знамя,
Я обвиваться моих замков с чистейшей жемчуг;
Ярче бриллиантов никогда не были замечены
Опоясывающие шею индийская королева!
Я путешествую на восток, мой сверкающий крыло,
И мои улыбки сознании каждое живое существо;
И сумеречный час, как серый пилигрим,,
Следует за ночью по ее плачущему пути.
Я приподнимаю покрывало с шафранового ложа,
Где юное солнце освещает свою золотую голову;
Он поднимает из океана свой горящий глаз,
И его слава озаряет землю и небо.

 Ах, я подобен тому росистому началу,,
Прежде чем юность пожмет руку времени,;
Прежде чем свежий прилив жизни иссякнет,
И откроются скрытые скалы горя.:
Когда, подобно розовым лучам утра,
Рождаются радость, веселье и любовь,
Божественная надежда небесного происхождения
И удовольствие, облегчающее земные заботы!


ПОЛДЕНЬ.

 Я прихожу, как восточный монарх,
В венце из лучей, в одеянии из света;
И природа увядает под моим пылким взором,
И окутывает леса пурпурной дымкой;
От моего огненного взгляда слабеет сильный мужчина,
Словно младенец, он опускается на грудь земли;
Но, отворачиваясь от сияющего луча, он кричит:
«Это славный летний день!»

 Такова огненная награда мужественности,
Всепоглощающая сила страсти;
Великолепная, прекрасная и яркая,
Но слишком ослепительная для взора!


 ВЕЧЕРНИЙ ЧАС.

 Как вестник надежды на лучшее время,
Ярчайшее звено в цепи времён,
Самое юное и прекрасное дитя дня,
Я смешиваю и смягчаю каждый сияющий луч;
Сплетая воедино яркую ткань
О лучах дня и драгоценных камнях ночи.--
Я ставлю свою палатку на пылающем западе,
И принимаю солнце, когда оно опускается на покой.;
Он бросает мне на колени свою рубиновую корону,
И кладет к моим ногам свою славу.;
Но прежде чем его горящие веки сомкнутся,
Свой прощальный взгляд дневной король бросает
На лице природы - пока сумерки не окутают
Чело монарха вуалью облаков--
О, тогда, при свете моей прекрасной звезды,
Я отпрягаю коней от его сияющей колесницы.
Они срываются с огненных поводьев,
Сверкая копытами и развевая гривы,
Словно метеоры, несущиеся по ветру,
Оставляя за собой светящийся след,
Пока тёмные пещеры ночи
Не примут рождённых небом коней света!

 Пока природа размышляет над тихим покоем
Росистого луга и полузакрытой розы,
Не порождает ли этот прекрасный час
Мысли, более близкие к небесам, чем к земле?
 Когда то, что было в перспективе, проходит,
Как последние лучи солнца по стеклу памяти;
Когда заботы жизни забыты, когда её радости принадлежат нам,
И мягкие лучи веры озаряют будущее;
Когда всё, что пробуждает угрызения совести или сожаления,
Как бурное утро, расцветает в великолепии;
Когда печали времени и надежды небес
Смешайся в душе, как оттенки вечера,
И дух оглянется на эту тревожную сцену
С таким же ясным взглядом, как и прежде!


 НОЧЬ.

 Я прихожу, как Забвение, чтобы стереть
Разрозненные лучи дневного света:
 Драгоценности, которыми щедро осыпал вечер,
Зажигают лампы вокруг моего чёрного трона.
Медленно я плыву по просторам космоса,
Накинув плащ на лик Природы,
Вплетая звёзды в свои чёрные волосы,
Плыву по сумрачным воздушным полям.
Все безумные фантазии, которые может породить мысль,
Спрятаны в складках моего чёрного крыла:
Ужас мой со своей безумной командой,
Страх с мраморными щеками,
И печаль, что избегает дневного света,
Изливает на меня свою жалобную песнь.
Я — воплощение того ужасного мрака,
Который окутывает колыбель и гробницу;
Охлаждая душу своим мистическим влиянием;
Прогоняя мечты о красоте;
Пока человек не увидит развернутое мной знамя,
Как ужасную завесу неведомого мира.
Символ всего, чего он боится, —
Торжественная мантия похитительницы смерти!


ХОР ЧАСОВ.

 Рождённые вместе с солнцем, прекрасные дочери времени,
Мы безмолвно ведём в более прекрасные края,
Где день не омрачён тенями ночи,
Но вечно сияет из источника света;
Где печали времени и его заботы неведомы
Прекрасным формам, окружающим трон
Могущественного Создателя! Первого и Последнего!
Который создал чудесную структуру Вселенной,
И составил каждое звено мистической цепи
Минут и часов, которые напрасно исчисляются
Детьми праха в их безумном пути,
Когда их мгновения бездумно тратятся здесь,
Расточаемые на земле, которая была дарована в милосердии,
Чтобы люди могли подготовиться к небесным радостям!--




СВЕТЯЩИЙСЯ ЛУКОВИДНЫЙ.

ЭТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ БЫЛО ЗАРЕГИСТРИРОВАНО АВТОРОМ
В НОЧЬ С 29 НА 30 СЕНТЯБРЯ 1829 ГОДА.


Видение красоты! Ни облачка
Не плывёт по голубому своду небес, скрывая твою славу;
Ты возвышаешься над усыпанным звёздами горизонтом,
Словно путь к лучшим и более прекрасным землям.

Твой свет, не отражённый планетой или звездой,
Всё так же расширяется и сияет вокруг сверкающей колесницы ночи;
В сиянии, напоминающем спокойный лунный свет,
Когда она улыбается сквозь мягкий туман, окутывающий реку,

Ты восседаешь на троне, как дух ночи,
И звезды в твоей зоне проливают трепетный свет;
Луна все еще спит над широким морем,
В то время как чудо бодрствует со мной.

Лук завета освещает шторм.,
Когда его темные крылья осеняют чело утра;
Но тебя не ласкает ни пар, ни облако,
Твоя слава не омрачена черным саваном ночи.

О, откуда берётся твоё великолепие, прекрасный сияющий лук?
Из золотой чаши света должно литься твоё сияние;
Ты смотришь с трона своей красоты
На эту пустынную землю, как дух любви!




САХАРНАЯ ПТИЦА.[C]


Ты, прекрасное дитя южных небес!
 Твои блестящие перья и грациозная форма
Не так ценны в моих глазах,
Как те серые вестники утра,
Которые в моей любимой стране
Приветствуют лазурную колесницу весны,
Когда распускаются цветы и листья
На ветвях боярышника и сладко поют.

Но ты подходишь этому краю,
Золотому краю, где ты родился.
Где красота царит над возвышенными пейзажами,
 И неувядающая зелень украшает землю;
 Где природа замирает под сиянием
 Своей великолепной короны света,
И изгнанники с тоской в глазах
 Вздыхают по более мягким оттенкам ночи,

Воспоминания могут прийти к ним во сне,
 Чтобы развеселить их спящие глаза,
 В темно-зеленые леса, где поют соловьи,
 И эхо доносит слабый ответ.
Ах, от этих безмолвных птиц, которые сияют,
 Как живые самоцветы среди редких цветов,
 Пленник в угрюмом горе
 Обращается к более дорогим краям и менее прекрасным сценам!

ПРИМЕЧАНИЯ:

[Примечание C: эта элегантная птица родом с острова Ван-Димен.]




СОН.


Прошлой ночью мне показалось, что я вижу тебя, лежащую на одре,
 с ещё более бледными щеками;
 и вокруг тебя разбросаны прекрасные венки
 из цветов, самых ярких в уходящем году;
В то время как на твоих губах играла безмятежная улыбка,
Доказывающая, что твоя душа вознеслась в более счастливую сферу,
Безмолвно упрекая тех,
Кто в агонии наблюдал за твоим последним покоем.

Задумчивый, блуждающий, меланхоличный свет
Лунного сияния озарял твои черты,
И в ужасной ночной тишине
 Сиял, как прекрасное видение из прошлого,
Напоминая о надеждах, когда-то прекрасных и светлых,
Теперь, как тот угасающий луч, быстро исчезающий,
Который озарял сцену смягчающим сиянием,
И целовал лоб бездыханного мертвеца.

Да, это был ты! И мы были обречены расстаться.
 Никогда в этом огромном мире мы не встретимся снова.
Удар, сразивший тебя, был в моём сердце,
 И пронзил мою грудь более чем смертельной болью.
Отчаяние не давало слезам пролиться;
 Но вскоре потоки хлынули, как дождь,
 На твоё бледное тело, свободно и без стеснения,
 Как ливень, успокаивающий бурю.

Ибо всё, что было в этой прекрасной земле для меня,
Яркого или прекрасного, увядало там:
Какими были её самые весёлые сцены без тебя,
Какими были её радости, в которых ты не могла участвовать?
Пока память вспоминала каждое место, где мы были
 Много прекрасных гирлянд
Сплелись в одну, и летние часы
Не улыбались более счастливым и весёлым сердцам, чем наши.

Сердцам, застывшим и безмолвным, как задумчивый луч,
Чья призрачная слава, лежащая на саване,
Отбрасывает на мёртвых печальный зловещий свет,
И служит напоминанием о минувших часах восторга,
Пока душа не пробудилась с диким криком,
 Содрогнувшаяся природа почувствовала мощный зов,
И я проснулся в экстазе, обнаружив, что
Это был всего лишь мимолетный призрак разума!




РУИНЫ.


Я знаю утес, чей крутой и скалистый лоб
Смотрит на неспокойный океан и отвергает его
Надвигающаяся волна от его неровного основания;
И все же много хороших участков суши лежит глубоко
Под дикой волной, погребенной, которая катится дальше
Ее течение ликует над поверженными башнями
О высоком соборе-церкви - и ярмарке аббатств,--
Возносящий свой громкий и вечный голос
Над руинами, которые окутывают его глубины,
Как будто он призывает Время вернуть
То, что было, и вернуть к жизни снова
Все, что в темном забвении спит внизу:--
Расположившись на вершине этого высокого утеса
Потрепанное временем сооружение смотрит на волну,
"Которая приветствует возвращающийся домой барк рыбака",
И молодой моряк прерывает свою весёлую песню,
Чтобы воздать хвалу одиноким руинам из глубин.

 Величественные в своём упадке, эти безмолвные руины
Выживают в бурях веков, возвышаясь
Скорбным маяком над морем времени,
Одинокой памятью ушедших лет:
Да, те, кто видит эти руины, испытывают благоговение,
Опускающееся на сердце, как у тех, кто смотрит на смерть
Впервые я слышу в своей душе
Шепот предостережения: «Так, даже так,
Вся человеческая слава гибнет, оторванная от времени,
И поглощается той неизмеримой пустотой,

Над которой забвение катит свои чёрные волны».Такие мысли, как эти, навевает поросшая мхом груда камней
Тем, кто смотрит на её разрушенные стены,
Или, размышляя, ступает по заросшим травой проходам, или останавливается,
Чтобы созерцать широкую и бесплодную пустошь,
Раскинувшуюся вокруг в грубом великолепии,
Где почти нет деревьев или кустарников,
Нарушающих её мрачный вид, кроме благородного ясеня,
Стоящего перед руинами, на седом стволе которого
Напрасно бушевали ураганы лет.
Чтобы испортить его красоту, — вот он, величественный,
Раскинувший свои изящные ветви над землёй,
Что укрывает тлеющие останки детей земли.

 Тенью осеннего неба
Сиял всеми оттенками уходящего дня;
Великолепное солнце, казалось, не хотело покидать запад,
Оно сияло, как расплавленное золото - шафрановое море
Украшенный малиновыми волнами, чьи насыщенные оттенки
Придавали скалистому утесу и бесплодной пустоши
Красноватую диадему живого света!

 Слушайте! - это одинокий гений этого места.
Вздыхает сквозь колеблемые ветром ветви и причитает
Его опустошённость в стонущем ветре,
Который колышет плющ на тёмно-серых стенах!--
Нет, это был звук горькой агонии,
Вырвавшийся из глубин чьего-то измученного сердца,
Которое ранним утром жизни получило
Печальное наследие вздохов и слёз.

 Вздрогнув, я обернулся и увидел
Сидящую на земле рядом с разрушенным алтарём
Женскую фигуру, чьё фантастическое платье
И волосы, украшенные ветками ясеня и тиса,
Говорили о разрушенном разуме.  На её лбу
Отчаяние оставило свою железную печать; её щёки
Были бледны, как лунный свет на туманной волне;
Её пустые глаза были устремлены в пустоту.
Или лихорадочно бросала вокруг
Быстрые нетерпеливые взгляды, словно в поисках
Какого-то любимого предмета, который был у неё в мыслях,
Но навсегда исчез из поля зрения.

 Солнце село. Она медленно встала со своего места.
И бросила долгий печальный взгляд на волну;
Затем излила боль своего разбитого сердца
В тихой жалобной мелодии,
Которая поднималась и затихала на ветру,
Скорбный реквием по её погибшим надеждам:

Прислушайся! Беспокойные духи океана вздыхают;
Я слышу, как они говорят, когда ветер проносится мимо.
Смотри, плющ услышал их мистический зов,
И дрожь охватывает разрушенную стену,
Тёмно-зелёные листья становятся ещё темнее,
Цветы бледнеют и начинают увядать,
Пейзаж тускнеет в сгущающемся мраке,
И мёртвые просыпаются в безмолвной могиле.
Я следила за возвращением корабля моей истинной любви
С восхода солнца до полуночи;
Я следила и плакала весь утомительный день,
Но его корабль в море далеко;
Я часами смотрела на белеющую полосу
На бескрайних водах и звала его,
Но мой голос уносился прочь с ветром,
И корабль, который я искала, всё ещё скользил мимо.

Мы расстались в такую прекрасную ночь:
Волны качались в безоблачном свете,
И полная яркая луна спала на воде;
И звёзды над нами несли свою вахту,
И волны шептали колыбельную.
Так тихо и так сладко, как вздох влюблённого,
И он обещал, нежно сжимая мою руку,
Что скоро вернётся на родину.

Но пролетели долгие месяцы, и этот пылающий разум
Опустошён слезами и напрасными ожиданиями.
Тёмная-тёмная тень лежит на моей груди,
И ночи печали затуманили эти глаза;
Румянец сбежал с моих бледных щёк,
И горе, которое я чувствую, не выразить словами;
Я поселился среди могил мёртвых,
И холодная земля служит подушкой для моей больной головы!

Он придёт! — он придёт! — теперь я это знаю;
Волны танцуют перед его носом;
Он приходит, чтобы успокоить моё израненное сердце,
Чтобы сказать мне, что мы больше никогда не расстанемся;
Я слышу его голос в свежем ветерке,
Когда его корабль скользит по бурным морям,
И моё сердце разрывается от смеха и песен,
Когда я веду его обратно сквозь изумлённую толпу.

Ах, нет — там, где на воде лежит тень
Медленно восходящая луна обманывает мои глаза,
И волна печали в моей груди
Катится, как волны, которые никогда не утихают;
Я больше не буду смотреть на бушующее море,
Но вернусь в свою убогую постель и буду плакать:
Он придёт в мои сны тёмной ночью,
И его лай будет здесь с рассветом!

Когда песня закончилась, она подняла на меня свои тяжёлые глаза
И так жалобно посмотрела на меня;
Это пронзило моё сердце, и быстро нахлынувшие слёзы
Затуманили мой взор. Увы! Бедняжка;
Для тебя не взойдёт солнце надежды, ни одна нежная мысль
Не пробудит в твоём измученном сердце трепет радости.
Бессмертный разум сравняется с прахом,
Прежде чем порвутся прочные нити жизни.
У неё была обычная история — она рано познала
Пылкую любовь, которую чувствуют юные души,
И отдала свою душу в слепом поклонении
Одному дорогому ей человеку, и его корабль был потерян
В виду порта — потеряна в то самое утро,
Которое должно было ознаменовать их свадебную церемонию.
Она видела ужасный несчастный случай так,
Как будто его и не было, и с того рокового часа
Все воспоминания о нём стёрлись из её памяти,
И всё же она ждёт далёкого паруса
Того, кто никогда, никогда не вернётся!

 Бедная убитая горем девушка!  Твои лучшие чувства,
Твои надежды, твои желания были сосредоточены на земле —
Земля отплатила тебе разбитым сердцем!
Любовь к твоему Богу не знала необдуманных порывов,
ибо в служении ему есть радость и покой;
Свет, который озарил твой смятенный разум
Своим святым влиянием, и эти полные слёз глаза
Тогда бы я вознёс благодарность небесам
И не гнался бы за обманчивыми призраками над бездной!




ЗИМА

ПРИЗЫВАЕТ СВОИ ЛЕГИОНЫ.


ЗИМА.

Проснись — восстань! все мои бурные силы,
Земля, прекрасная земля, снова наша!
При моём суровом приближении бледная Осень роняет
В пыль свой сломанный и увядший венец;
При моем взгляде испуганная плакальщица улетает,
И земля наполняется ее скорбными криками.
Пробудись! - ибо наступает сезон цветов.,--
Мое белое знамя развернуто на каждом северном берегу!
Вы долго спали в моей ледяной цепи.--
Вы свободны путешествовать по земле и материкам.
Духи мороза! Покиньте свои снежные горы —
 Будете ли вы и дальше позволять ручьям течь?
 Вверх, вверх, прочь из ваших скалистых пещер
 И возвестите о моём приходе над безбрежными волнами!

 Он замолчал и поднялся со своего скалистого трона
 И окружил себя ледяной зоной;
 И его метеорный глаз дико засиял,
 Когда он бросил взгляд на эти ночные владения.
Он издал могучий глас,
И снега веков рассеялись вокруг;
И гулкий ропот, сотрясавший небо,
Сказал монарху, что его войско близко.


 ВЕТЕР ЗАМЕРЗ.

 Я иду по холмам замёрзшего Севера,
Чтобы призвать на битву твои войска,
я омыл берега Балтийского моря,
и волны почувствовали мою власть;
они сопротивлялись моей силе, но тщетно —
я обуздал их мощь своей хрустальной цепью.
Я пробудил северный ветер в его бурной пещере,
и мы вместе прошли по суше и волнам;
я усилил его дыхание и дал ему власть
сокрушать и уничтожать каждую травинку и цветок.
Он внял моему голосу и теперь срывает
Жёлтые листья с дрожащих ветвей;
И он громко кричит в своём диком презрении,
Сбрасывая их на замёрзшую равнину:
Эти прекрасные листья, которые породила весна
Разбросаны по лицу земли.
Я посетил множество ручьёв и заливов,
И свернул русла рек на своём бурном пути;
Я превратил в град благодатный дождь:
Всё это я сделал, чтобы увеличить твою силу.


Иней.

Я стоял у ручья в глубокой ночи.
Луна сквозь туман проливала туманный свет;
Я ловил проплывающие мимо пары,
Сплетал их в гирлянды и развешивал высоко;
Я окутывал деревья перистыми облаками,
И превращал небесную росу в камень;
Я украшал драгоценными камнями каждый лист и каждую ветку,
Идя вперёд по своему безмолвному пути.
И я пришёл к тебе, когда моя работа была закончена,
Чтобы увидеть, как они сияют в лучах утреннего солнца!


СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР.

 Я нёс облака на своих беспокойных крыльях,
И мой угрюмый голос разносился по пустыне;
Я пронёсся по лесу стремительным вихрем,
И листва разлетелась, когда я пронёсся мимо
Из пустынных земель горя и смерти,
Крепко скованный моим ледяным дыханием:
С хрустальных гор, где царит тишина,
Где природа спит на бесплодных равнинах,
Я принёс снег из твоего огромного хранилища,
Чтобы он побелил и укрыл каждый северный берег.


ВОСТОЧНЫЙ ВЕТЕР.

 Я проснулся, как гигант, освеженный сном,
И поднял волны неспокойной пучины;
Я затуманил небеса темными испарениями,
И накатил прилив на тонущий барк,
Затем в хриплом бормотании прозвучал глухой крик
Тонущего несчастного в его агонии:
Я вступил в союз с Севером, чтобы отстоять твое право
На суше и на волне как днем, так и ночью!


СНЕГ.

 Я услышал твой зов и поспешил,
И прилетел сюда перед бурей,
Чтобы развевать твоё белое знамя над башнями и городами,
Над равнинами и бурыми горами.
 Я увенчал леса безупречным венком,
И наполнил лавину смертью;
Я окутал землю саваном,
И природа лежит мёртвая у моих ног.


ХОР ДУХОВ.

 Приветствуем тебя, могущественный монарх! Наши задачи выполнены;
Твоё могущество признано на каждом северном берегу;
От сурового скалистого лба до бушующего моря
Духи земли склонились перед тобой.
В колыбели Природы дремлет юная Весна
С лазурными глазами, закрытыми сном смерти;
И мы бродим по её обширным владениям,
Которые снова расцветут красотой и зеленью,
Когда она вырвется из своего савана, словно солнечный луч.
"Чтобы преследовать нас обратно на замерзший Север!"

 С темнотой и штормами вместо доспехов,
Суровая зима, какая сила может противостоять тебе?
Твой скипетр повелевает ветром и приливом,
И твоя империя простирается на обширные регионы.;
С твоей короной, усыпанной звездами, и орлиными крыльями.,
Сильнейший из могущественных королей природы!
Но твоя сила одолжена только на время,
Ты — всего лишь дух-служитель, посланный
Могущественным Создателем твоим и твоим,
Который наполняет своим присутствием необъятное!




РАДОСТЬ, и т. д.


Радость, когда розовое утро заливает
Багряный восток светом,
Когда зефир сдувает с тысячи бутонов
 Жемчужные слёзы ночи.
 Радость, когда ликующий жаворонок
 Поёт свою утреннюю песнь,
 Когда поёт чёрный дрозд на цветущем терновнике,
 И на дворе весёлый май.

 Радость, когда зимний снег
 Тает, как никогда раньше.
Когда распускаются барвинки и фиалки,
 И листья свежие и зелёные,

 Есть радость в воздушном полёте ласточки,
 В звонком крике кукушки,
 Когда плывущие облака отражают свет
 Вечернего сияющего неба.


 Есть радость в апрельских тёплых дождях
 В лучах солнечного света,
Когда май распускает тысячи цветов
 Чтобы украсить зеленое ложе земли.
Есть радость, когда выходит луна для сбора урожая
 Со всем ее звездным шлейфом,
Когда леса отвечают криком жнеца
 И эхо кричит снова.

В веселом голосе детства слышна радость.
 Когда смех звучит беспечно и чисто.;
И звуки, которые радуют юные сердца.
 Приятны для слуха.
Есть радость в мечтах ранней юности,
Пока забота не отбрасывает тень
На сцены, которые, хотя и облечены в форму истины,
Обречены угаснуть в нашем разуме.

Есть радость в груди юного влюблённого,
Когда его невеста стоит у алтаря,
Когда его дрожащие губы прижимаются к ее губам
 И священник соединяет их руки.
Радость наполняет сердце улыбающейся матери
 Когда она обнимает своего первенца,
Когда из глаз текут святые слезы восторга.
 Благословить любимую.

Какая радость, когда измученный войной солдат слышит
 Ноты, которые дышат покоем,
Которые осушают слезы встревоженной матроны,
 И пусть жестокая резня прекратится.
Он радуется, когда ступает на деревенскую лужайку
 И видит колыбель своего отца;
 Ужасы битвы
 В тот час забыты.

В сердце моряка, потерпевшего кораблекрушение,
 Кто всю ночь цеплялся за канаты,
Когда утренний бриз разрывает снасти,
И солнце пробивается сквозь облака.
Радость, когда он приближается к родной земле,
И утомительное путешествие позади,
И он чувствует хватку родной руки,
Которую, как он думал, больше не ощутит.

Радость над головой, вокруг, под ногами,
 Но это мимолётный луч;
Суровая борьба в мире, рука смерти
Приносят смертным надежду на увядание.
Но есть радость, которая лучше, чем земля
Со всеми её прелестями,
Которая знаменует второе рождение христианина,
Когда человек умирает, чтобы жить!




ЛЮБОВЬ.


О Любовь! как нежно, трепетно она заключена
в человеческих сердцах, как тесно связана с нашим бытием!
 Бессмертный принцип, дарованный из милосердия,
Самое яркое зеркало небесных радостей.
 Дитя незамутнённого края Вечности,
 слишком прекрасное для земли, слишком бесконечное для времени:
 серафим, наблюдающий за мрачным саваном Смерти,
Солнечный луч, пробивающийся сквозь грозовую тучу;
Ангел, парящий над путями жизни,
Но тщетно ищущий среди забот и ссор;
Востребованный многими, известный лишь немногим,
Кто помнит о твоём великом Первоисточнике;
Кто, свободный от страстей, видит в тебе
Славный атрибут Божества!




Утренний гимн.


Над могучими волнами времени
Ангелы ведут пурпурное утро;
Прогоняя прочь тени ночи
От пылающего престола света:
Там, где их славные крылья расправлены,
Там восток окрашен золотом;
Небесными красками золотится
Лазурная завеса небес.
Высоко в небе их утренняя песнь
Плывёт над эфирными полями.
Прежде чем пробудится творение, они поют:
«Слава вечному Царю!»
 Пока безмолвные леса и спящие равнины
Откликаются эхом, Иегова правит!

 Восстав из объятий ночи,
Природа приветствует рождение света;
Сладко улыбаясь сквозь слёзы,
Она высоко поднимает свою зелёную корону.
По её зову солнечные часы
Увенчивают её влажные локоны цветами;
Сияющая множеством драгоценных камней
Блестит её безупречная диадема:
Каждая роща нашла свой голос,
Бесчисленные племена радуются в Тебе!
В неискусной мелодии они поют
Славу вечному Царю!
Земля и небо отвечают на их звуки,
Господь всего, Иегова правит!

 На скованную грехом душу и глаза человека
Только тень тьмы ложится:
Последний из детей природы он,
Чтобы восхвалять вечное Божество!
Последний, кто возвысит свой угрюмый голос,
Владыка жизни и света для восхваления--
Спящий, проснись!-восстань! восстань!
Присоединяйся к хору небес!--
Спишь ли ты? Кому дарована
Благодать сынов небес?
 Проснись с ангельскими хорами, чтобы петь
Славу Всемогущему Царю,
Который хранит в себе жизнь, —
 Господин всего, Иегова правит!

 Восстав над потоком лет,
Вот, утро более благословенное:
 Когда этот пылающий огненный шар,
И луна, и звёзды, и небеса угаснут,
И всё, что когда-то жило и дышало,
Выйдя из объятий смерти,
Оживит вздымающуюся землю,
И бесчисленные миллионы встретят своего Бога!
Чья рука разорвёт узы времени,
И человек проснётся, чтобы жить вечно!
Когда искуплённые души запоют вместе с ангелами,
Слава вечному царю!
 Побеждённая смерть закована в цепи —
 Владыка жизни, Иегова, правит!




 ВЕЧЕРНИЙ ГИМН.


 Погружаясь в потоки света,
 Солнце уступает мир ночи;
 Когда он бросает прощальный взгляд,
 Пылающий запад сияет,
 И краснеющие небеса ещё долго
 Хранят его прощальную улыбку.
Прежде чем угрюмый взгляд серого вечера
Заставит померкнуть эти краски красоты;
Прежде чем её слёзы смоют
Следы уходящего дня,
Природа из своих зелёных чертогов
Изливает свой последний долгий поток восторга;
Окутанная туманной дымкой,
Она поёт, убаюкивая мир.
И говорит человеку в волнующих строках,
Что Господь Иегова правит!

 Долгие сумерки угасают,
Ночь вновь обретает свою древнюю власть,
Вокруг её чёрных локонов вьются
Бесчисленные сонмы звёзд;
Овивая чело ночи
Короной живого света:
 Склоняясь над ложем природы,
Они посылают вниз свои прекрасные взоры,
Безмолвный страж, хранящий славу,
Охраняй землю, пока жизнь спит.
Звуки, неслышимые смертными ушами,
Отражаются в звёздных сферах;
Другие миры пробуждаются, чтобы петь,
Во славу вечного Царя!
Пока лазурные поля и жидкие равнины
Отражаются вдали, Иегова правит!

 Творение спит, но многие звуки
Мелодий разносятся вокруг,
Там, где освещённое луной море
Вздымает свою белоснежную пену и взмывает вверх,
Чтобы встретить приближающийся берег,
Изливая в многочисленных прерывистых вздохах
Скорбную песнь о тех, кто покоится
Забытый в его бурной груди.
Беспокойный океан, неистовствуй;
Тот, кто ступал по бурлящим волнам,
Вернёт к жизни те формы,
Которые веками омывались твоими волнами;
Те спящие восстанут из твоих глубин,
Чтобы встретить в воздухе своего могущественного Короля,
Пока отступающие моря повторяют свои напевы.
Владыка всего, Иегова, правит!

 Это ночь, её мантия сера
Она бросает тень на лик дня,
Чтобы на время скрыть от смертных
Великолепие его царственной улыбки.
Но какая волшебная красота
Таится в её тёмных и загадочных глазах,
Когда луна, увенчанная славой,
Бросает блики на далёкую землю,
То купаясь в потоках света,
То исчезая из виду,
Словно тяжёлое туманное облако.
Бросает на него свой чёрный покров;
Направляясь вперёд,
Теперь, появляясь среди разрушенных скал,
Она демонстрирует яркость своей формы
И смеётся, ликуя в буре;
В то время как туманные холмы и освещённые луной равнины
Откликаются эхом, Иегова правит!

 Ночь, твой конец близок,
Наконец-то наступит вечный день;
Солнце праведности взойдёт,
Торжествуя, над родными небесами;
И люди, искуплённые из праха, восстанут,
Чтобы возвестить о пришествии своего Царя;
Пока широкая небесная арка не зазвучит в ответ,
Христос, наш Эммануил, будет править!


КОНЕЦ.


БАНГЕЙ: НАПЕЧАТАНО ДЖ. Р. И К. ЧАЙЛДАМИ.




 * * * * *

Примечания редактора

Ошибки в правописании, переносе слов, пунктуации и отступах
были сохранены в соответствии с оригиналом. В оглавление были внесены
незначительные изменения, чтобы оно соответствовало названиям стихотворений.

Исправлены следующие опечатки:

Страница 19: «An» заменено на «And»:
 (Победы Александра, по сравнению с).

Страница 30: «ceas» заменено на «cease»:
 (Потерявшись в необъятности, перестанешь чувствовать!).

Страница 125: добавлен апостроф перед «Tis»:
 («Это Мэри Хьюм!» — сказал его товарищ).