54. Былички деда Сомка. Этнография. 29-32

29.
Запасники ополчения 1го и 2го разрядов и белобилетники. 1914-1915.

Первая мировая, как сейчас помню, началась 19 июля 1914 года, это значит, по старому стилю. В то время в наших Полянах самая страдная пора стояла. Мобилизация сразу всё мужское  население из села вывела. Осталась молодёжь запасного возраста, старики, бабы, ну и ещё дети.  В декабре четырнадцатого и январе пятнадцатого стали уже  запасников ополчения 1-го и 2-го разрядов под ружьё ставить, а в  1916 году черёд избирательно и до белобилетников дошёл. Если в пятнадцатом было тяжело, то в 1916 году вовсе невмочь стало, особенно бабам. Их семнадцатилетних сыновей забирать на войну начали.

Пахать-сеять, косить-вязать, молотить да веять, а потом на мельницу свозить  всё одно надобно, иначе как жить, вот бабам с их неокрепшими детишками и доставалось. Бабья доля в селе и так несладкая, а  тут и вовсе беда. Квашня да хлеб, дрова для печи – на всё про всё одни руки, это помимо работ земельных. А в письмах, что я,  малолетка не шибко грамотный, на фронт писал, всё тоже: «Управляемся без всяких тяжестей. После  поля успеваем сварить горячего и поесть. Вот вам-то там, на войне,  тяжелее.  Не давайте вы вражине продыху, чтоб разором и до наших мест не дошёл…».

30.
«Землю народу! И…женщинам!»

На моей памяти, как я  говорил уже, земли в наших Полянах чуть более 2000 десятин было (по нынешнему -  2184га). Это, включая  место под селом, огороды,  луговины, лесок за речкой Вёрдой, овраги и прочие  неудобья.  Сами видите, маловато землицы-то. С натяжкой,  на душу около десятины, во всех трёх полях. А добрую землю, повторить не грех,  и лаптем домерить любо.

27 февраля, это опять по-старому стилю, в  1917году,  лидеры буржуазии власть у царя переняли.  А 23 октября, в том же году,   восстание в Петрограде случилось. Дождались рабочие да крестьяне мира и  земли-кормилицы. Не знаю, как где, а в нашем  селе вся землица, и помещичья, и дворянская, одним махом   в общую развёрстку пошла. На всех граждан. Не только мужикам, но и бабам, чего отродясь при прежнем-то времени не случалось.

Но я больше запомнил, как возвратившиеся  с Петрограда солдаты рассказывали, что тамошние улицы засыпаны почти на полметра семечковой шелухой, потому что  семечки грызут и в строю, шагов не слыша, и на базарах…

31.
«В Сибири земли много…»

По развёрстке на каждого живущего в селе едока  пришлась 1 десятина в трёх загонах, или 1,92гектара. Пахать её нанимали лошадных крестьян, уплачивая от 13до17рублей за едока. Конечно, хлеба до нового урожая у многих не хватало. В это же время по селу поползли слухи, что в Сибири земли дают  неограниченно, без стеснения, кто сколько попросит. Многие стали записываться на переселение.

В 1917году семнадцать дворов снялось на новое хлебное место. В 1921году уже 43. В следующее лето перелилось пять дворов, но недалеко, тут - на выселки. Тринадцать дворов (двор это тебе не отдельная семья – там жён-детей-сыновей до 25 душ  случалось!) переехало в Ново-Бараково. Да в  Питомшу съехал двадцать один двор, восемь дворов в Гумёнки снялись, а ещё пятнадцать  семей в совхоз КИМ, поближе к новой жизни перебрались. Оставшиеся  свободные переселенческие наделы купно со всей полянской землёй вновь перемерили и разделили уже на шесть общих наделов при помощи государственных землемеров. Особо учитывали не только количество, но  и качество земли. А так как делили землю по зимнему времени, то вешки навозными кучами ставили, вывозя их на поля по межевой черте.

32.
Колхоз, коммуна Ясинского  и протестующая бабка Анисья Михеевна
               
В  осень девятнадцатого года встал во весь рост разговор об организации колхоза. Но только в начале тридцатых самый первый у нас организовали. Почти всё село в него вступило. Не сказать, что с охотой, а больше от страха и осторожности. Приступили к сбору семян, инвентаря, лошадей   пахотных  переписали. Да только рабочих лошадей мало было, всё больше молодняк недозрелый, годный только малую боронку таскать. Дел по сбору двигалось, как я помню, быстро, но за неимением помещения оставлено всё было до весны по домам. А уж вначале весны свели скот под рёв бабий и дитячий на общий двор.  Всё собрали, вплоть до самой негодящей птицы.

Как раз к этому времени газетка со статьёй тов. Сталина под названием «Головокружение от успехов» появилась. Это о добровольном вступлении в общее хозяйство, чтобы без всяких нажимов и запугиваний, да ещё о том, что обобществлению подлежит только рабочий скот, но никак не продуктивный  и даже птица. Стал наш полянский крестьянин по-одному да с оглядкой заявления на выход из колхоза  писать.  Отжил своё колхоз с председателем Иваном Афанасьевичем Ждановым. По весне опять каждый хозяин отдельно вывозил навоз, пахал и сеял на  своём  наделе.

В начале 1931года 30 наших дворов вновь вместе собрали. Из самых ответственных, но бедных. Дали,  по-первости,  колхозу название  им. А.Г. Макаровой и саму её в председатели выбрали. Только потом о председательше  по селу дурная слава пошла, колхоз переназвали, и стал он носить имя Вячеслава Михайловича Молотова.

Много ещё каких колхозов у нас было, всех  не упомню. Помню только, что активисты одного колхоза свой домашний скот перед вступлением в общее дело на мясо перевели, чужого много погубили, на улице выброшенные недоношенные телятки валялись, потому как они стельных молочных коров под нож пустили. Бабы охали, а разумные мужики от такого хозяйствования ещё пуще от колхоза, как могли,  уворачивались. А ещё в памяти отложилось, как старая бабка Анисья Михеевна, по фамилии Полякова, сагитировала возле себя группу женщин и пошла с ними с тем, что у печи под руку попало, на государственных землемеров – чтобы не дать отмерять землю товарищу Ясинскому, который хотел устроить коммуну в бывшей усадьбе  помещика Арепкина-Селивнова.

Дело было так.
Там, где теперь находится  совхоз КИМ, до революции жили помещики Арепкины-Селивановы. Советская власть передала всё их владение: землю, постройки, сад, лесок окружающим сёлам, в том числе и Полянам.
Позже лес, сад, да господские хоромы переоставлены были для государственной надобности. Вот туда-то и поселился человек, которого бабка Анисья называла не иначе, как набеглым проходимцем, придумавшим коммуну исключительно для того, чтоб оттяпать себе самолучшей  полянской землицы в ущерб местным жителям.

По-первости, когда Ясинскому выделили небольшой участок, никто не протестовал. Но он вновь потребовал уже  лучшую землю в достаточном количестве для устройства новой коммуны. Человек он был городской, в  земле несведущий, потому бабка Анисья Михеевна, посмотрев его разор на первом участке, выставила наших баб против землемеров с аршином, заверяя их, что Ясинский антихрист и проходимец. Землю, конечно, отмерили, но коммуна, права была бабка Анисья, так и не задалась.