Джойс. Улисс. Глава 5. Лотофаги

30.10.2024.
Джеймс Джойс «Улисс»
5 глава. Лотофаги.

Эпиграф
;;;;;;;;; — «поедающие лотосы», в древнегреческой мифологии народ, живший на острове в Северной Африке и находившийся под властью дерева лотоса. В переносном значении «лотофагами» называют людей, ищущих забвения. Одиссей единственный, кто не вкусил одурманивающего лотоса и потому ему удалось насильно увести своих людей с острова безмятежной иллюзии.

Мистер Блум был трезв и собран,
Шаг был твёрд. И глаз-алмаз.
Леопольд – рекламщик Бога,
Богоборец. Новояз.
Краткость – не сестра таланта,
А рекламы образец.
Против курева и пьянства,
Сам себе дух-сын-отец.
Чай. Чудесна перспектива.
Жаркий остров Синегал,
Там шесть месяцев красивых
Спит в дурмане стар и мал.
Цветы. Праздность. Летаргия.
Климат не пристал для ссор.
Так же и на Мёртвом море,
Не утонишь, как топор.
…Ах, Маккой! На кой он сдался,
Жжёт письмо – соблазна змей:
Henry (Генри) Flower (Флауэр), эсквайер –
Получатель-кавалер,
Адресовано от Марты,
Просит встречи, цем-цем-цем –
Три в конце. Бодрит, однако,
Ты женат, но… не совсем…
Через улицу отель. Там
Дама. Модная, как сон.
Свысока молчит. Упрямо
Неприступна, пока он
Не пойдёт на приступ. Женщин
Нужно просто раскусить.
Вдруг трамвай. И рай, и пери –
Всё растаяло, как миг.
… Одиссей наш продолжает
Путь по Дублину. Кругом
Каждый встречный – лотофаги,
Дурь и хмель. Все при своём.
Миссис Палмер – роль мужская,
Гамлет. А быть может он
Женщиной был? Бедный папа.
Poor man, dear. Боже мой.
Наконец письмо. «Противный
Ты мальчишка. Имя-цвет.
Когда встретимся, мой милый,
Напиши скорее мне».
И засохшее растенье
Flower-Bloom понюхал всласть,
Положил в карман у сердца,
Вдруг подумав: как напасть?
Что-то написать грубее?
Понемногу. Шок. Как шаг.
Но не более. Сближенье,
Но без встреч. Хорош и так.
Церковь Всех Святых. Молитва.
Пастырь причащает. Дань.
И с амвона на латыни:
Corpus Dei. Прах, восстань.
Первым делом одурманить,
А потом она твоя
Паства, пишет завещанье:
Упокой, душе моя…
Вот пошли по кругу с блюдом
Собирать свой урожай,
Обдиралово за чудо,
Всё, на выход. Вновь жара.
Нужно срочно мыло. В баню,
К туркам, там вода, хамам.
Холодит эмаль, без срама
Сие тело – чистый храм.

Пятая глава. Скользкие лейтмотивы, ускользающие мыслеобразы в глове Одиссея-Блума и наплывающие на них сюжеты-встречи с реальностью. Они наскакивают друг на друга, сталкиваются лбами и раскланиваются чинно-благородно вовне, с привкусом иронии и грусти внутри.
Лейтмотивы: шпан, дурман, обман, интриган, туман, талисман.

Шпан-мальчишка с куревом.

 «У коттеджей Брэди шатался мальчишка-свалочник, примкнув ведерко с требухой, сосал жеваный окурок. Девчонка помладше, с изъеденным коростой лбом, глазела на него, вяло придерживая ржавый обруч. Сказать ему, если курит — перестанет расти. Да ладно, оставь в покое! И так житье у него не рай. Ждать у трактира, тащить папашу домой. Тять, ну пойдем, мамка ждет.

Чайный дурман.

«На Уэстленд-роу он остановился перед витриной Белфастской и Восточной чайной компании, прочел ярлыки на пачках в свинцовой фольге: отборная смесь, высшее качество, семейный чай. Жарко становится. Чай.
…Должно быть, чудесный уголок: сад мира, огромные ленивые листья, на них можно плавать, кактусы, лужайки в цветах, деревья-змеи, как их называют. Интересно, там вправду так? Сингалезы валяются на солнышке, в doice far niente, за целый день пальцем не шевельнут.
Шесть месяцев в году спят. Слишком жарко для ссор. Влияние климата. Летаргия. Цветы праздности. Главная пища — воздух. Азот. Теплицы в Ботаническом саду. Хрупкие растения, водяные лилии. Листья истомились без.
Сонная болезнь в воздухе. Ходишь по розовым лепесткам. Навернуть рубцов, студню, это и в голову не взбредет.»

Обман дамской неприступности.

«Мистер Блум смотрел через улицу на кэб, стоявший у подъезда отеля «Гровнор». Швейцар поставил чемодан между сиденьями. Она спокойно стояла в ожидании, а мужчина, муж, брат, похож на нее, искал мелочь в карманах.
Пальто модного фасона, с круглым воротником, слишком теплое для такой погоды, на вид как байка. Стоит в небрежной позе, руки в карманы, накладные, сейчас так носят. Как та надменная дамочка на игре в поло. Все женщины свысока, пока не раскусишь. Красив телом красив и делом.
Неприступны до первого приступа. Достойная госпожа и Брут весьма достойный человек[299]. Разок ее поимеешь, спеси как не бывало.»

Интриган и письменный адюльтер.

Чего она там пишет?

Дорогой Генри!
Я получила твое письмо, очень тебе благодарна за него. Жаль, что мое последнее письмо тебе не понравилось. И зачем ты вложил марки? Я на тебя так сердилась. Ужасно хочется, чтобы я могла как-нибудь тебя проучить за это. Я назвала тебя противным мальчишкой, потому что мне совершенно не нравится тот свет. Пожалуйста, объясни мне, что этот твой совет означает?
Так ты несчастлив в семейной жизни, мой бедненький противный мальчишка?
Ужасно хочется, чтобы я могла чем-нибудь помочь тебе. Напиши мне, пожалуйста, что ты думаешь про меня, бедняжку. Я часто думаю о твоем имени, оно такое красивое. Генри, милый, а когда мы встретимся? Ты просто представить себе не можешь, как часто я о тебе думаю. У меня никогда еще не было такой привязанности к мужчине. Я так страдаю. Пожалуйста, напиши мне длинное письмо, расскажи мне побольше. И помни, если ты этого не сделаешь, я тебя проучу. Вот, знай теперь, что я тебе сделаю, противный мальчишка, если ты не напишешь. Я так мечтаю, чтобы мы встретились. Генри, милый, исполни эту мою просьбу, пока у меня еще есть терпение. Тогда я скажу тебе все. А сейчас я с тобой прощаюсь, мой противный, мой миленький.
У меня сегодня ужасно болит голова и напиши поскорее тоскующей по тебе Марте.
P.S. Напиши мне, какими духами душится твоя жена. Я хочу знать.

С глубокомысленным видом он отколол цветок от бумаги, понюхал его почти исчезнувший запах и положил в кармашек у сердца. Язык цветов. Им это нравится, потому что нельзя подслушать. Или отравленный букет, разделаться с ним. Шагая медленно дальше, он перечел еще раз письмо, шепча отдельные слова про себя. Сердились тюльпаны на тебя миленький мужецвет проучить твой кактус если ты пожалуйста бедняжка незабудка я так мечтаю фиалки мой милый розы когда же мы анемоны встретимся противный ночной пестик жена духи Марте. Он перечел до конца, вынул его из газеты и спрятал обратно в боковой карман.
Тихая радость приоткрыла его губы. Не сравнить с первым письмом.
Интересно, сама писала? Разыгрывает возмущение: я девушка из хорошей семьи, пример добродетели. Могли бы встретиться в воскресенье после мессы.
Большое спасибо — не по моей части. Обычная любовная драчка. Потом разбегутся по углам. Не лучше, чем сцены с Молли. Сигара успокаивает.
Наркотик. В следующий раз пойти еще дальше. Противный мальчишка, проучить: боится слов, конечно. Что-нибудь шокирующее, а? Стоит попробовать. Каждый раз понемножку.
 
Туман опиума для народа – религии.

Прохладный запах святых камней влек его. Он поднялся по истертым ступеням, толкнул дверь и тихонько вошел.
Что- то тут делается: служба какой-то общины. Жаль, что так пусто.
Отличное укромное местечко, где бы пристроиться рядом с приятной девушкой.
Кто мой ближний? Часами в тесноте, под тягучую музыку. Та женщина у вечерней мессы. На седьмом небе. Женщины стали на колени у своих скамей, опустив головы, вокруг шей алые ленточки. Часть стала на колени у алтарной решетки. Священник обходил их, шепотом бормоча, держа в руках эту штуку.
Возле каждой он останавливался, вынимал причастие, стряхивал одну-две капли (они что, в воде?) и аккуратненько клал ей в рот. Ее шляпа и голова дернулись вниз. К следующей: маленькая старушка. Священник наклонился, чтобы положить его ей в рот, все время продолжая шептать. Латынь. К следующей. Закрой глаза, открой рот. Что? Corpus. Тело.
Труп. Хорошая находка, латынь. Первым делом их одурманить. Приют для умирающих. Кажется, они это не жуют: сразу глотают. Дикая идея — есть куски трупа. То-то каннибалы клюют на это.
Он стоял чуть поодаль, глядя, как их незрячие маски движутся вереницей по проходу, ищут свои места. Потом подошел к скамье и сел с краю, продолжая держать свои газету и шляпу.

Во что веришь по-настоящему, это и существует. Исцеления в Лурде, воды забвения, явление в Ноке, кровоточащие статуи. Старикан заснул возле исповедальни. Оттуда и храп. Слепая вера. Обеспечил местечко в грядущем царствии. Убаюкивает все страдания. Разбудите в это же время через год.

…В этой старой церковной музыке есть чудесные вещи. Меркаданте: семь последних слов. Двенадцатая месса Моцарта, а из нее — «Gloria». Папы в старину знали толк и в музыке и в искусстве, во всяческих статуях, картинах. Или Палестрина, к примеру. Пока так было, в добрые старые времена, славная была жизнь. И для здоровья полезно, пение, правильный режим, потом варили ликеры. Бенедиктин. Зеленый шартрез.

…Он увидел, как священник нагнулся и поцеловал алтарь, потом, повернувшись к собравшимся, благословил их. Все перекрестились и встали.
Священник молился:
- Блаженный архангеле Михаиле, огради нас в час бедствий. Сохрани нас от злобы и козней диавола (смиренно молим, да укротит его Господь); и властию Божией, о княже воинства небесного, низрини его, сатану, во ад, и с ним купно прочих злых бесов, кои рыщут по свету погибели ради душ наших.
Священник с прислужником встали и пошли прочь. Кончено. Женщины еще остались: благодарение.
Пора убираться. Брат Обирало. Вдруг пойдет с блюдом. Вноси свою лепту.»

Талисман водных процедур, как очищение.

«А теперь насладимся баней: чистая ванна с водой, прохладная эмаль, теплый, ласкающий поток. Сие есть тело мое.
Он видел заранее свое бледное тело, целиком погруженное туда, нагое в лоне тепла, умащенное душистым тающим мылом, мягко омываемое. Он видел свое туловище и члены, покрытые струйной рябью, невесомо зависшие, слегка увлекаемые вверх, лимонно-желтые; свой пуп, завязь плоти; и видел, как струятся темные спутанные пряди поросли и струятся пряди потока вокруг поникшего отца тысяч, вяло колышущегося цветка.»

Продолжение следует…