Но что же так в груди заныло? II

Пять километров – и вот трасса,
Дорога главная, шоссе.
Км пятнадцать до райцентра.
Машины тут снуют уже,
Не глядя и на час столь ранний,
И на асфальт, катком блестящий
(Растает днём, а ночью вновь
Шоссе накроет лёд-покров;
Водителям то – время риска).
Навстречу, вон, «Газель» летит, –
Автобус рейсовый. Спешит,
Уж слишком резво мчится, лихо.
«Сплошняк»  нарушив, «встречкой», – в лоб
На «Ниву» целит: гололёд!

И видно уж: битком автобус
Набит, заполнен. А шофёр
Беспомощно, знать, «топит» тормоз!
Уж слышен воя-визга «хор»
Людей испуганных тем страшно.
«Газель» летит на «Ладу», точно!
Микул – на тормоз, весом всем
Нажал, налёг весь! Но совсем
Нет тормоза у новой «Лады»…
«Спасти б автобус: да ведь там
Салон весь полон!» – по мозгам
Мысль вдарила. И «Ниву» с трассы
К кювету круто повернул,
Людей спасая тем, Микул!

Перевернувшись два-три раза,
На все четыре колеса
Смогла, сумела всё ж встать «Лада».
Кабина смята. У руля,
Со всех сторон прижатый сталью,
Сидел шофёр, залит весь кровью;
Видать, пробита голова.
И не дышал уж… Тут слова
Излишни. Стоны тут от горя:
Сбежалась спасшихся толпа.
«Нас с вами спас! Погиб сам… Мда-а.
Так жаль спасителя-героя!», –
Вздыхали, охали в слезах.
Склонились все пред павшим, ах…

И небо ахнуло как будто
В столь тяжкий и печальный миг.
Погиб живущий… Миру худо!
Накрыли тучи солнца лик.
И пусто стало на планете.
И словно жизнь на белом свете
Остановилась, как закрыл
Глаза навек Чуваш-Микул…
Пронёсся ветер ураганный,
Откуда-то явившись вдруг,
Со стоном. В стоне будто: «Дру-у-г!
Прощай, Микул, Герой наш славный!».
И солнце – в сини; как привет
Герою! Будто смерти нет.

…Погиб Микул. На белом свете
Ещё одна ниц пала жизнь.
Мужчина сил и лет в расцвете
Ушёл на небо, в вечность, в синь.
Жил для людей он. Вот пал так же,
Чтоб жили люди дольше, дальше
На сей прекраснейшей земле;
Чтоб солнца свет тебе и мне
Дарил Любовь, Надежду, Веру;
Творил добро он… как дышал!
И вот – дышать вдруг перестал.
Погиб… Но спас людей! Планету
Пронзили боль, знать, в этот миг
И гордость: мол, Микул – велик!

ГИБДДэшники примчались;
С сиреной «Скорая»… Следак,
Узрев на дверце «Нивы» надпись
«Чуваш был, есть и будет!», – так
Черкнул: «Нацмэн! Согласно факту:
Он превратил в нацлозунг «Ладу»;
Текст – на чувашском. Нет «ствола»,
Есть нож, есть сотовый, права…».
Ищейка псом обшарил место
Аварии. Обчистил все
Карманы жертвы ДТП.
Работал шустро, нагло, «чисто»:
Изъял, что можно и нельзя;
И – к прокурору тропка «пса».

…Деревней всей похоронили
Микула. Скорбь давила так,
Что и мужчины слёзы лили;
И было жаль смотреть на баб, –
Рыдали, выли, причитали…
Микула чтили, уважали
В родной деревне стар и млад.
Теперь сердца у зём болят:
Ушёл от них Батыр – свой, здешний;
Не книжный там какой-нибудь,
А плоть от плоти, сути суть –
Земеля, всем знакомый, местный!
Притихли дети даже: день
Печальный очень, ясно всем.

А те, что крысой «перегрызли»
Шланг тормоза у «Нивы», – те
Дрожали дома: грызли мысли
Душонки их о срамоте,
О «деле», грех где совершили:
Микула подло погубили!
А был мужчина – что кремень.
Ушёл таким же… в Вечность, в тень.
На «отправителей» ж причины
Дрожать от страха прут горой:
Их «рать» – «Комиссия» (разбой!) –
«Лжеголоса» кидала в урны!
Микул ту мерзость сфоткал вот.
Погиб. А «Выборы» – тип-топ…