Максим Горький

    Я не читал роман Горького «Мать», честно скажу, я его даже ни разу не раскрывал, хотя дважды (может больше) писал по «Матери» сочинения, во всяком случае в школе и на вступительных. Содержание я примерно знал, чистый соцреализм. Сочинение при поступлении мы писали в «Кресте», в новом актовом зале, хотя само здание достраивали всё то время, пока я учился. До начала мы расселись и вели всякие непринуждённые беседы, потом пришёл Мишка Чумаков с улыбкой до ушей, тут же разломал и раздал окружающим шоколадку, сообщил, что скорее всего будет «Мать» Горького, и что нужно писать коротко и простыми предложениями, чтобы не заморачиваться с запятыми. Странное дело, но настроение у всех улучшилось, а сидели вокруг будущие мои друзья и знакомые, кто на пять лет, а кто и на всю жизнь. Были Серёга Бондаренко, Еськин, Костя Ремчуков, Сидорков, Панфилович, Петрук и т.д. Ну, как писать «Мать» - я и сам решил, и без Михи: не больше страницы, только простыми предложениями, очень простыми словами, только смысл и в конце – Да здравствует пролетарская революция! Тогда за содержание получается 3, а по грамматике – 5, в итоге – 4. Очень простая арифметика. Потом вошла какая-то барышня, поздоровалась и поздравила нас с началом вступительных экзаменов, вскрыла пакет с темами и написала их мелом на доске. Потом уселась нога на ногу и сказала, сколько у нас времени. Буквосочетание ЕГЭ никто тогда не знал, а было это больше полувека назад. Я получил трояк, хотя ни одной ошибки не сделал, влипли Еськин и Сидорков, но в конце концов им тоже поставили по тройке.
    По-настоящему с Максимом Горьким я познакомился на первом курсе: нашел в аудитории том Горького с романом «Жизнь Клима Самгина», я читал его в метро от «Юго-Западной» до «Преображенки». И роман мне очень нравился, а особенно какая-то цельность фраз, да и некая афористичность, мы сейчас не знаем и не замечаем, но, когда кто-нибудь говорит: «А был ли мальчик-то?», так это оттуда, из романа «Жизнь Клима Самгина». Был я тогда в литературном отношении абсолютно необразованным, поэтому, когда узнал, что роман не дописан, был чрезвычайно удивлен и раздосадован, будто кто-то меня обманул. Но всё равно, Горький запал тогда серьёзно, и, позже, глядя «На дне», к примеру, я тоже отмечал, какие у Барона отточенные фразы. Роман «Жизнь Клима Самгина» посвящён Марии Игнатьевне Закревской, ниже речь будет и о ней.

«Берлин встретил его неприветливо: сыпался хорошо знакомый по Петербургу мелкий, серый дождь, и бастовали носильщики вокзала. Пришлось самому тащить два тяжелых чемодана, шагать подземным коридором в толпе сердитых людей, подниматься с ними вверх по лестнице. Люди, в большинстве рослые, толстые, они ворчали и рычали, бесцеремонно задевая друг друга багажом и, кажется, не извиняясь….
    На площади, пред вокзалом, не было ни одного извозчика. По мокрым камням мостовой, сквозь частую сеть дождя, мрачно, молча шагали прилично одетые люди. …
Из-за его спины явился седоусый, коренастый человек, в кожаной фуражке, в синей блузе до колен, с медной бляхой на груди и в огромных башмаках.
- Две марки до ближайшего отеля, - предложил ему Самгин.
- Нет, - сказал носильщик, не взглянув на него, и вздернул плечо так, как будто отталкивал.
"Пролетарская солидарность или - страх, что товарищи вздуют?" - иронически подумал Самгин, а носильщик сбоку одним глазом заглянул в его лицо, движением подбородка указав на один из домов, громко сказал:
- Бальц пансион.
Забыв поблагодарить, Самгин поднял свои чемоданы, вступил в дождь и через час, взяв ванну, выпив кофе, сидел у окна маленькой комнатки, восстановляя в памяти сцену своего знакомства с хозяйкой пансиона. Толстая, почти шарообразная, в темнорыжем платье и сером переднике, в очках на носу, стиснутом подушечками красных щек, она прежде всего спросила:
- Вы - не еврей, нет?
Она сама быстро и ловко приготовила ванну и подала кофе, объяснив, что должна была отказать в работе племяннице забастовщика. Затем, бесцеремонно рассматривая гостя сквозь стекла очков, спросила: что делается в России? Проверяя свое знание немецкого языка, Самгин отвечал кратко, но охотно и думал, что хорошо бы, переехав границу, закрыть за собою какую-то дверь так плотно, чтоб можно было хоть на краткое время не слышать утомительный шум отечества и даже забыть о нем. А хозяйка говорила звонко, решительно и как бы не для одного, а для многих:
- Место Бебеля не в рейхстаге, а в тюрьме, где он уже сидел. Хотя и утверждают, что он не еврей, но он тоже социалист. Улыбаясь, Самгин спросил: разве она думает, что все евреи - социалисты, и богатые тоже?
- О, да! - гневно вскричала она. - Читайте речи Евгения Рихтера. Социалисты - это люди, которые хотят ограбить и выгнать из Германии ее законных владельцев, но этого могут хотеть только евреи. Да, да - читайте Рихтера, это-здравый, немецкий ум!
И уже с клекотом в горле она продолжала, взмахивая локтями, точно курица крыльями:
- Германия не допустит революции, она не возьмет примером себе вашу несчастную Россию. Германия сама пример для всей Европы. Наш кайзер гениален, как Фридрих Великий, он - император, какого давно ждала история. Мой муж Мориц Бальц всегда внушал мне:
"Лизбет, ты должна благодарить бога за то, что живешь при императоре, который поставит всю Европу на колени пред немцами..."
Она была так толста и мягка, что правая ягодица ее свешивалась со стула, точно пузырь, такими же пузырями вздувались бюст и живот. А когда она встала - пузыри исчезли, потому что слились в один большой, почти не нарушая совершенства его формы. На верху его вырос красненький нарывчик с трещиной, из которой текли слова. Но за внешней ее неприглядностью Самгин открыл нечто значительное и, когда она выкатилась из комнаты, подумал:
"Русская баба этой профессии о таких вопросах не рассуждает..."»

Максим Горький. «Жизнь Клима Самгина».
Почувствуйте, как излагает!
 
     А теперь вопрос: великого пролетарского писателя Максима Горького убил Сталин? Казалось бы, а зачем? Он же символ, его именем называли улицы и целый город, что это было? Когда-то, в старой квартире, на Большой Дмитровке, мне попалась связка книг о «Деле врачей», заниматься этим не было ни времени, ни желания, но всё-таки иногда я заглядывал, и вот та атмосфера, удушливая смрадная атмосфера того времени в меня вползала тьмой и туманом, и теперь я допускаю, что вполне бы мог, как и любого вокруг. За что? Да ни за что, какое-нибудь слово не понравилось. Горький умер 18 июня 1936 года в Горках, а перед этим при странных обстоятельствах умер его сын Максим (об этом подробнее ниже). Горький умер в том же доме, в котором умер Ленин. Когда-то это поместье принадлежало Савве Морозову, другу Горького. Этой смерти ждали, была поднята невероятная шумиха, десятки тысяч людей столпились возле Колонного зала Дома Союзов, урну с прахом выносил Иосиф Сталин, но на просьбу жены Горького Екатерины Павловны Пешковой похоронить мужа или хотя бы часть его праха на Новодевичьем кладбище рядом с сыном Максимом, как он хотел, никто не ответил. Все самые важные люди страны, руководители партии и правительства, встали в почётный караул, тело Горького было сожжено и прах его был замурован в Кремлёвской стене. После похорон мгновенно поползли слухи о преждевременной смерти Горького. Сразу скажу, что когда начинаешь читать о жизни Горького, странное чувство охватывает, может он так быстро менялся при переходе от одного своего периода жизни к другому, а может так быстро переодевался, непонятно, но факт, что писателем он был гениальным. Был этот его известный период, когда он вернулся в СССР из Италии и стал ярым сталинистом, прославлял Сталина, ездил на Соловки и Беломор-канал, когда он написал статью с фразой: «Если враг не сдается – его уничтожают!». Это всё было, в этот период он был сталинистом, и вложил в создание тоталитарного государства много конкретных своих мыслей и черт, включая создание Союза писателей. Сталину был нужен Горький, и он использовал его для создания тоталитарного режима на все сто, потом запер его, полностью изолировав, больше не выпускал за границу, и в конце концов Горького ждала расплата.
     Но давайте разбираться, и начнём, как всегда, с женщин, а это достаточно сложно: женщин у Горького было много, а еще больше написано об их отношениях, часто – пересказ одних и тех же слухов и домыслов.
   С Ольгой Каминской Горький прожил несколько лет. Барышня она была богемная, родилась тоже в Нижнем Новгороде, была склонна к левым идеям, была яркая и самостоятельная.  К моменту знакомства у неё был брошенный ею законный муж, был любовник, с которым она жила, был ребенок, но все это совершенно не мешало ей заводить новые отношения. Несколько лет она была в эмиграции, жила в Вене и Париже. Она играла на сцене, пела французские песенки и курила папиросы. Но, судя по фотографиям в подборке, были они молоды и счастливы. Много позже, когда Горький жил в особняке на Малой Никитской, Ольга Каминская добилась встречи с ним. От встречи ничего не вышло, была она тогда уже нищая, старая, больная, жила в коммунальной квартире. Денег она не просила, но Горький сумел сделать ей пенсию.
   А женился Горький на Екатерине Волжиной, Екатерине Павловне Пешковой. Екатерина Пешкова была женщиной достойной и терпеливой, она родила ему двух детей: сына Максима, которого Горький очень любил, и дочь Катю, которая прожила всего пять лет и умерла от менингита. Этот брак распался очень быстро, хотя формально она всю жизнь оставалась его женой.
   В 1900 году Горький познакомился с красавицей, актрисой Марией Федоровной Андреевой, их познакомил Чехов в Севастополе, где МХАТ находился на гастролях, а она тогда была актрисой МХАТ. В первом браке Мария Андреева была замужем за богатым человеком, Андреем Желябужским, у неё тоже было двое детей. А до этого она пять лет прожила в Тифлисе, где работал её муж, там она тоже работала в театре. По имени мужа выбрала себе сценический псевдоним Андреева. По возвращению в Москву Мария Фёдоровна оказалась в центре московской богемы. Во МХАТе к ней относились по-разному, у неё не складывались отношения с Немировичем-Данченко, который считал её холодной на сцене и порицал за влияние на атмосферу в театре. Станиславский раздражался на капризы Андреевой, в 1902 году между ними произошла нервная переписка, связанная с начавшейся подпольной революционной деятельностью Андреевой. 
      И тут появляется Горький, весь в белом, она влюбилась в Горького, а он, соответственно, в неё. Горький ушёл из дома, и это было мучительно для Екатерины Павловны. Но, на мой взгляд, это было вдвойне мучительно для Саввы Морозова, который давал деньги на Художественный театр, а давал он потому, что сам любил Марию Андрееву без памяти, хотя и был женат. Кроме всего прочего Мария Андреева уже тогда была членом РСДРП, и уже тогда была знакома с Лениным лично, и часть денег, которые передавал ей Савва Морозов, она отдавала партии. А когда Савва Морозов застрелился неожиданно в Ницце в 1905 году, у неё на руках остался его полис на 100 тысяч рублей, из которых 40 тысяч она забрала себе, а 60 передала партии.
    Короче, в 1903 году Мария Андреева ушла из семьи, а в 1906 году ушла из театра и уехала с Горьким в Америку (собирать деньги на революцию), потом они жили на Капри. Прожили они вместе почти десять лет, но долго жить вместе они не могли, считается, что Горькому не нравилась властная рука Марии Федоровны Андреевой, так что это было просто вопросом времени. В 1909 году к ним на Капри приехал старый друг Горького Алексей Николаевич Тихонов со своей женой Варварой Васильевной Шайкевич. И Горький увлекся Варварой Васильевной, от Горького (предположительно) у неё была дочь Нина. Факт биологического отцовства Горького считала бесспорным в течение всей жизни и сама балерина Нина Тихонова, по словам современников, она была очень похожа на Горького. Так что, в 1919 году Мария Андреева рассталась с Горьким и уехала из Италии.
    Но с Андреевой Горький расстался ненадолго. Андреева в Питере сняла огромную 11-ти комнатную квартиру на Кронверкском проспекте (по другим источникам, квартиру снимал Горький), и они там жили все вместе, Горький, Варвара Васильевна и Мария Павловна, только каждый жил отдельной своей жизнью. Варвара Васильевна была красивая и умная женщина, но без затей, и Горькому было с ней скучно, так что и чувства постепенно испарились.
    Тут появляется Мария Игнатьевна Закревская (Мура), женщина совершенно фантастическая, её называют русской Мата-Хари. Два слова о ней: она была замужем за Бенкендорфом (не родственником известного Бенкендорфа). Ивану Александровичу Бенкендорфу в момент женитьбы было 29 лет, он был дипломатом, в 1912 году - второй секретарь российского посольства в Берлине. Жила она с мужем в основном в его родовом замке Йендель в Эстляндской губернии, у них было двое детей.  В начале 1919 года Иоанн поехал в Эстонию смотреть за имением, Мура осталась в Питере, а дети с гувернанткой через некоторое время тоже поехали в Эстонию. Вскоре супруг был убит крестьянами в окрестностях своего замка, дети остались в Эстонии с гувернанткой. Мура была занята другим, в Питере в тяжелом состоянии находилась её мать, кроме того, чуть раньше Мура познакомилась в Питере с английским вице-консулом Робертом Локкартом (заговор Локкарта!). Начало их близких отношений с Марией Бенкендорф сам Брюс Локкарт датирует концом апреля 1918 года. При ликвидации организованного Локкартом «Заговора трех послов» в сентябре 1918 года, Мура была арестована сотрудниками ВЧК в его квартире по подозрению в работе на британскую разведку. Локкарт ходатайствовал лично о её освобождении у Якова Петерса, одного из руководителей и создателей ВЧК. Мура была освобождена, а самого Локкарта арестовали. Потом она приходила вместе с Петерсом к арестованному Локкарту. Любовную связь с Петерсом Мура не отрицала, на вопрос: «Переспали ли вы с Петерсом?» отвечала: «Конечно!». После освобождения в октябре 1918 года Локкарт вернулся в Англию, и Закревская осталась в одиночестве. Она попросила Корнея Чуковского дать ей какую-нибудь работу, что-нибудь перевести. Она пришла с Чуковским в гости на Кронверкский проспект, упала вроде бы там в голодный обморок, потом еще несколько раз приходила, а потом там и поселилась. Закревская в отличие от Горького владела шестью языками. Она быстро разобралась в атмосфере дома, в одних комнатах жила Андреева с молодым человеком, который был моложе её на 17 лет. В доме его звали П.П.Крю – Петр Петрович Крючков. В последствие он стал бессменным секретарём Горького, был он работником НКВД. Попасть к Горькому через Крючкова было трудно, или невозможно, он будет служить Ягоде и будет расстрелян вместе с Ягодой за убийство сына Горького Максима, действительно умершего при странных обстоятельствах. Но тогда он был любовью Марии Андреевой, жили они открыто, но что интересно, Андреева совершенно спокойно отнеслась к тому, что Мария Закревская занимает определенное место в квартире на Кронверкском проспекте. Впрочем, в этой гигантской квартире по воспоминаниям некоторых из тогдашних жильцов, проживало до 30 человек. Осенью 1919 года она стала секретарём Горького, а затем и гражданской женой. Жила в квартире на Кронверкском проспекте, а потом сопровождала его за рубежом, и это продолжалось до его возвращения в СССР в 1933 году.
     Но тогда Закревской нужно было попасть в Эстонию к детям, и она поехала, её тут же арестовали, как большевистскую и британскую шпионку. (Петерс был убежден, что она была еще и немецкой шпионкой, и поэтому была знакома с кайзером Вильгельмом и бывала у него). Действительно, её контакты и связи в течение её жизни были очень обширны. Но тогда в Эстонии реально выручал её Горький (по другим источникам ей помогли англичане). Горький организовал второй, фиктивный брак Марии Закревской, оплатил большие карточные долги некоего барона Будберга, взамен сосватав ему Закревскую.  Замужество давало ей эстонское гражданство и право свободно посещать своих детей от первого брака. Так Мура стала баронессой Будберг. Всем этим занимался дорогой адвокат, нанятый Горьким.
      Надо сказать, что она действительно сделала много полезного для Горького, ведь он не знал ни одного языка кроме русского, кроме того, во время жизни в Сорренто Мария Игнатьевна через Крючкова от Ягоды получала довольно большие денежные суммы, без расписок и неизвестно за что, что стало известно позднее. И, конечно, это была ещё та штучка: в 1920 году Мура познакомилась с английским писателем Гербертом Уэллсом и стала его любовницей. Связь возобновилась в 1933 году в Лондоне, куда она уехала, расставшись с Горьким. Близкие отношения с Уэллсом продолжались до смерти писателя. Он просил её выйти за него замуж, но она отказалась, правда в записях Т. И. Александер, дочери Будберг, её мать названа «женой Уэллса». Жизнь с великим фантастом подарила Муре возможность общения с писателями, политиками, военными и дипломатами. Кроме того, проживая с Горьким в Сорренто, и, несмотря на самые теплые чувства, которые Мура питала к нему, она по несколько раз в год навещала и бывшего любовника - Роберта Локкарта.
.  С 1933 по 1936 год Закревская неоднократно приезжала в Союз без всяких приглашений, а это тогда было невозможно без санкции НКВД, в 1936 году Закревская присутствовала при кончине Горького и на его похоронах, также приехав без приглашения Горького, что дало повод ряду исследователей считать её агентом НКВД. После смерти Горького 45-летняя Мария Игнатьевна навсегда уехала в Англию. Больше она никогда не бедствовала: советское правительство оформило её (а не единственную законную (венчанную) жену Горького - Екатерину Пешкову) как наследницу зарубежных изданий Горького, гонорары за которые она получала вплоть до конца своих дней. Это - таинственная история, возможно, связанная с архивами Горького. Часть из них она передала Советам, а часть исчезла: то ли сгорела, то ли хранится у её наследников, а может быть в фондах Президентской библиотеки. Заканчивая тему с Закревской, нужно сказать о недавно рассекреченных иностранным ведомством Великобритании документах. В них говорится, что Мария Игнатьевна Будберг (или графиня Бенкендорф) нелегально работала на советскую разведку в странах Западной Европы. Данные были взяты из отчёта, составленного в 1936 году московскими агентами спецслужбы MI 5. В нём также было сказано, что Будберг имела несколько личных встреч со Сталиным. Впоследствии даже было выдвинуто предположение, что именно Будберг убила Горького по заданию Сталина. Короче, Мата-Хари нервничает и покуривает в сторонке.
      Итак, Максим Горький (настоящее имя — Алексей Максимович Пешков) 16 марта 1868, Нижний Новгород, Российская империя - 18 июня 1936, Горки, Московская область, СССР) - русский советский писатель, классик русской литературы, поэт, прозаик, драматург и общественный деятель. Описывать всю его литературную и общественную деятельность вряд ли разумно, так что я выбрал только некоторые моменты.
      На рубеже 19 и 20 веков Горький писал романтические новеллы, песни в прозе и рассказы, в 1901 году Горький обратился к драматургии. До революции он поддерживал дружеские отношения с Лениным. После всего шести лет регулярной литературной деятельности 25 февраля 1902 года происходит избрание Горького в почётные академики Императорской Академии наук по разряду изящной словесности. Возмущённый Николай II наложил язвительную резолюцию: «Более чем оригинально». И прежде, чем Горький смог воспользоваться своими новыми правами, его избрание было аннулировано правительством, поскольку новоизбранный академик «находился под надзором полиции». В связи с этим Чехов и Короленко отказались от членства в Академии. Дружить с Горьким и проявлять солидарность с ним в литературной среде стало престижно.
    Будучи некоторое время крупнейшим спонсором большевистской фракции, к Октябрьской революции отнёсся скептически. Ходатайствовал перед большевиками за арестованных и приговорённых к казни, публично выступал с осуждением Красного террора, затем жил за рубежом в 1920-е годы. Был близок к И. В. Сталину, пропагандировал тогдашние идеи сталинизма, в том числе коллективизацию и систему трудовых лагерей, при этом поддерживал некоторых политзаключённых, опальных писателей и некоторых лидеров оппозиции, главным образом Н. И. Бухарина и А.И. Рыкова (он называл их Ивановичи), а также, Л. Б. Каменева, находясь с ними в дружеских отношениях. Конец жизни провёл под надзором и опекой НКВД в негласной опале. Фигурантам Третьего московского процесса, помимо прочих обвинений, инкриминировалась организация убийства Горького и его сына Максима, после чего эта версия оставалась официальной до конца периода сталинизма. Параллельно появился слух, что к смерти Горького мог быть причастен и сам Сталин.

     О Нобелевской премии. В начале 1930-х годов Горький ждал Нобелевскую премию по литературе и рассчитывал на неё, номинируясь 5 раз, а по многим признакам было известно, что с года на год её впервые присудят русскому писателю. Конкурентами Горького считались Иван Шмелёв, Дмитрий Мережковский и Иван Бунин. В 1933 году премию получил Бунин, надежды Горького на статусное мировое признание рухнули. Возвращение Горького в СССР литературоведы отчасти связывают и с интригой вокруг премии, которую, по распространённой версии, Нобелевский комитет желал присудить писателю из русской эмиграции, а Горький эмигрантом в полном смысле слова не был.

      Владислав Ходасевич. По воспоминаниям Владислава Ходасевича (я писал о Ходасевиче и его отношении к Горькому, см. http://stihi.ru/2024/05/16/107), в 1921 году Горький, как колеблющийся и неблагонадёжный мыслитель, по инициативе Зиновьева и советских спецслужб, с согласия Ленина, был отправлен в Германию, а Андреева вскоре последовала за бывшим гражданским мужем «в целях надзора за его политическим поведением и тратою денег». С собой Андреева взяла нового любовника, впоследствии близкого к НКВД Петра Крючкова, с которым вместе поселилась в Берлине, в то время как сам Горький с сыном и невесткой обосновался за городом. В Германии Андреева, воспользовавшись своими связями в советском правительстве, устроила Крючкова главным редактором советского книготоргового и издательского предприятия «Международная книга». Таким образом Крючков при содействии Андреевой стал фактическим издателем произведений Горького за рубежом. Вследствие этого Андреева и Крючков смогли полностью контролировать расходование Горьким его немалых денежных средств. Вместе с Шкловским и Ходасевичем Горький начал свой единственный издательский проект в Европе - журнал «Беседа». В новом концептуальном издании Горький хотел соединить культурный потенциал литераторов Европы, русской эмиграции и Советского Союза. Владислав Ходасевич, не склонный давать высокие оценки знакомым литераторам, высоко оценил Горького: «В отличие от очень многих, он не гонялся за славой и не томился заботой о её поддержании; он не пугался критики, так же как не испытывал радости от похвалы любого глупца или невежды; он не искал поводов удостовериться в своей известности, — может быть потому, что она была настоящая, а не дутая; он не страдал чванством и не разыгрывал, как многие знаменитости, избалованного ребёнка. Я не видел человека, который носил бы свою славу с большим умением и благородством, чем Горький.»    
 
     Содержание Горького. Содержание Горького и сопровождавших его лиц в Италии составляло примерно 1000 долларов в месяц. В соответствии с договором, подписанным Горьким в 1922 году с Торгпредством СССР в Германии и рассчитанным на срок до 1927 года, писатель терял право как самостоятельно, так и через других лиц издавать свои сочинения на русском языке - как в России, так и за границей. Единственные оговорённые каналы издания были Госиздат и Торгпредство. Горькому выплачивался ежемесячный гонорар за издание его собрания сочинений и иных книг 100 тысяч германских марок, 320 долларов. Финансирование Горького осуществлялось через П. П. Крючкова.

    Возвращение в СССР и гибель. В мае 1928 года по приглашению Советского правительства и лично Сталина первый раз за 7 лет после отъезда в эмиграцию Горький приехал в СССР. 27 мая 1928 года, в 22 часа, поезд из Берлина остановился на первой советской станции Негорелое, Горького на перроне приветствовал митинг. С воодушевлением писателя встречали и на других станциях по пути к Москве, а на площади перед Белорусско-Балтийским вокзалом Горького ждала многотысячная толпа, часть пути до дома (остановился он в квартире жены Е. П. Пешковой) писателя несли на руках. 11 июня 1928 года Горький был принят в почётные пионеры. В 1931 году Горькому был предоставлен советским правительством для постоянного проживания в Москве особняк С. П. Рябушинского на Малой Никитской улице.
      С 1928 по 1933 годы Горький зиму и осень проводил в Сорренто на вилле Il Sorito, а окончательно вернулся в СССР в октябре 1932 года. При этом Сталин обещал Горькому, что он и дальше сможет проводить зиму в Италии, на чём настаивал Горький, однако писателю вместо этого с 1933 года предоставили дачу в Тессели (Крым), где он находился в холодный сезон с 1933 по 1936 год. В Италию Горького больше не выпускали.
    Максим Пешков и Максим Горький. 11 мая 1934 года, простудившись после ночёвки на холодной земле под открытым небом на даче в Горках под Москвой, неожиданно умирает от крупозного воспаления лёгких сын Горького - Максим Пешков. 27 мая 1936 года Горький поездом в неважном состоянии вернулся в Москву с отдыха из Тессели (Крым). С вокзала отправился в особняк Рябушинского на Малой Никитской улице повидать внучек Марфу и Дарью, и подхватил от них грипп. На следующий день, после посещения могилы сына на Новодевичьем кладбище, Горький простудился на холодной ветреной погоде и заболел, пролежал в Горках три недели. К 8 июня стало ясно, что Горький уже не выздоровеет. В спальне безнадёжно больного, находившегося в сознании, в последние дни жизни с ним попрощались самые близкие люди, среди которых были Е. П. Пешкова, невестка Н. А. Пешкова по прозвищу Тимоша, личный секретарь в Сорренто М. И. Будберг, медсестра и друг семьи О. Д. Черткова (Липа), литературный секретарь, а затем директор Архива Горького П. П. Крючков.
     18 июня около 11 утра Максим Горький скончался в Горках, на 69-м году жизни, пережив сына чуть более чем на два года. Последние слова Горького, оставшиеся в истории, были сказаны медсестре Липе (О. Д. Чертковой) — «А знаешь, я сейчас с Богом спорил. Ух, как спорил!».
     19 июня гроб с телом Горького был доставлен в Москву и установлен для прощания в Колонном зале Дома союзов. По решению Сталина в ночь на 20 июня тело было кремировано в Донском крематории, 20 июня после ещё одного дня прощания прах помещён в урне в Кремлёвскую стену на Красной площади в Москве. Обстоятельства смерти Максима Горького и его сына некоторыми считаются подозрительными. Среди обвинений Генриха Ягоды и Петра Крючкова на Третьем Московском процессе 1938 года было обвинение в отравлении сына Горького. Согласно допросам Ягоды, Максим Горький был убит по приказу Троцкого, а убийство сына Горького, Максима Пешкова, было его личной инициативой. Сходные показания дал Крючков. И Ягода, и Крючков в числе других осуждённых были расстреляны по приговору суда. Объективных подтверждений их «признаниям» не существует. Некоторые публикации в смерти Горького обвиняют Сталина.
      Благодаря своему высокому положению Горький помогал некоторым политическим заключённым. В 1929 году Горький высказывался против травли Евгения Замятина, Бориса Пильняка и Владимира Зазубрина: Пильняка обвинили в работе на врагов формально из-за изданной за границей повести «Красное дерево», на деле же из-за повести «Повесть непогашенной луны»; в рамках кампании против Пильняка поднялась и волна осуждения Замятина из-за романа «Мы». Благодаря вмешательству Горького из страны смогли выехать Виктор Серж и Евгений Замятин. Горький также защищал «Конармию» Бабеля от выпадов Будённого.
   
     В течение последних 11 лет жизни (1925 — 1936 годы) Горький пишет своё самое крупное, итоговое произведение, роман «Жизнь Клима Самгина» — описание русской интеллигенции в переломную эпоху. Роман остался не дописан, тем не менее воспринимается литературоведами как цельное произведение. Может быть и хорошо, что он не дописал роман.
    Мне хотелось бы коснуться еще некоторых вещей, которые были мне интересны: отношение Горького к украинскому языку, его гиперсексуальность, и  его отношение к гомосексуализму (статья Горького «Пролетарский гуманизм», где давалась категоричная оценка гомосексуальности как зловредному свойству немецкой буржуазии), но enough is enough, особенно в формате ФБ. Я использовал множество источников, хочу отметить только лекцию Виталия Вульфа о Максиме Горьком.

«Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, чёрной молнии подобный...
- Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над режущим гневно морем: то кричит пророк победы:
- Пусть сильнее грянет буря!»

Фото: Максим Горький. 1905 год.

29.10.2024