Пятнадцатая - тоже немаленькая!

В моих попытках "разговорить" отца на военные темы я всегда терпел поражение. Он не любил вспоминать про войну - говорил что-то вроде "ну, перестала сниться по ночам, вот уже и хорошо". И что-то рассказывал только по "доброй воле" - если хотелось просто поделиться с почти взрослым сыном (т.е. со мной, когда мне было уже лет 15-16). Или после крайне редких встреч с боевыми товарищами, которых осталось очень немного уже в 1960-70-е годы. Помню только два таких момента: один раз на 25-летие победы над Японией (это было в сентябре 1970 года, я как раз начал учиться в ИН'ЯЗе), после торжественного мероприятия и встречи с однополчанами отец мне рассказал про тот, описанный в предыдущей капельке, случай с пулеметчиком-камикадзе. А еще раз его просто невозможно было остановить – это было в новогоднюю ночь 1975 года. Мы с женой пошли в гости к тестю, отец тоже почему-то пошел с нами – уж не помню, почему (хотя, не исключено, что они с мамой по ерундовому поводу повздорили, вот он и пошел со мной и женой в компанию офицеров). Жена моя была на последних неделях (первенец Вова родился 27 января), но весьма бодра и весела, отсутствием аппетита не страдала… Вообще, мы в те годы как-то очень много и разнообразно ели на праздники. Ну, выпивали, конечно, не без этого. Родители жены были немного моложе отца (он как раз январский, 1926 г.р., а мой первый тесть был помоложе, 1932 г. рождения, войну пережил мальчишкой, уже после войны стал офицером, в тот год уже дослужился до подполковника), поэтому когда мужчины стали почему-то говорить на темы войны и вооружений (там еще был его друг и сослуживец тестя, тоже подполковник, Игорь, он служил, как и мой тесть, в одном серьезном управлении Генштаба), отец как-то странно резко среагировал на их слова о том, какое серьезное вооружение они сейчас направляют в войска. Да-да, говорит, это хорошо… Только вы-то не понимаете, каково оно – под минометным или артобстрелом выживать. Да и под обстрелами простым стрелковым оружием тоже не сахар. А вот, помню, когда начинали позиции обстреливать, поставишь у головы лопатку саперную – и только этим от пуль защищаешься, другой защиты и не было… Ему на это: мы такое нынче делаем, что лопаткой не отобьёшься. А отец ржёт: ага, нынче… вот молодцы какие. А знаешь, как мы в конце апреля - начале мая сорок пятого немцев, которых было в десять раз больше наших, на косе Фрише-Нерунг в мелкую капусту рубили – просто, штыком и ножичком? Как говорится, «Огнем, штыком, гранатой…» – а то и руками…Что за коса такая, спрашивают? Не слышали. Отец как-то резко протрезвел и тихо так пробурчал: ну, не знаете, так и не надо…А кто захочет – и без меня, сам узнает. Давай-ка за межконтинентальные, на которые в моей конторе приборы ставят… В какой твоей конторе? – А в НИИ «Комета», п/я 3371… Да ладно? Ну, да, гравером там тружусь, а был когда-то слесарем-инструментальщиком… - Да ладно!  Мы ж, выходит, твои клиенты! Ну, давай за системы наведения на межконтинентальные и баллистические и на прочие мелкие ЗРК, да и за все хорошее, за наше родимое – военно-космическое!! Весело было, забавно даже, они потом полночи про какие-то, им только понятные, изделия номер такой-то толковали, которые то лететь не хотели, то не туда летели, то не вовремя взрывались… Пили, хохмили, ржали… - такие вот «кузнецы» оборонного щита Отечества были: каждый своё дело делал – честно, основательно, на совесть и с удовольствием. Потому что ощущали свою причастность к настоящему, большому ДЕЛУ. А не как сейчас иные «трудятся»: бабло по-легкому срубают – непонятно, за что деньги получают, для чего работают, что в итоге производят. И кому это нужно… 
А про десант тот, где его дважды ранило и контузило, отец мне так ничего конкретного не рассказал. Я потом про него много лет спустя узнал из открытых источников и скомпилировал отдельный небольшой материал. Да и разговор этот забылся, у меня вскоре первый сынуля родился, потом с женой учебу продолжали, потом дипломы наши писали да защищали, потом распределялись (у жены – свободное, а меня три раза распределяли: сначала в свою же alma mater на кафедру немецкого языка, потом в Высшую школу КГБ на такую же кафедру. Я вроде сначала соглашался, а потом что-то расхотелось мне преподавать. Декан уже на меня волком смотрел, но терпел – мы с женой отличники были… Вот я декана нашего и попросил: нашел бы ты мне, Валентин Тимофеевич, что-нить попроще… Ну, сначала он меня сунул было в МинСредМаш (на совместное предприятие по добыче и переработке урана) – но там меня суровый дядька-кадровик не заполюбил… А потом говорит, надоел ты мне ужас как – иди в Газпром… Ну, я и пошел. Это было тогда министерство. А там говорят: давай в «Союззарубежгазпром» экономистом, для начала. Это как, говорю, понимать – «для начала»?  Ну, для начала - в ГДР поедешь, а потом еще куда-нить. А в ГДР надолго? Ну, для начала – на год, а там посмотрим. Ага, говорю, а денег дадут. Дадут, говорят. Только немного: в Москве ежемесячно будут тебе на сберкнижку немного рублей класть – 65% от оклада жалованья. А оклад жалованья был 110 руб., как молодому специалисту. Это для 1975 г. было так себе. Ага, говорю. И все? Нет, говорят. А еще тебе будут ежемесячно платить 330 рублей в валюте страны пребывания. Чистыми, то есть за вычетом подоходного налога и медицинского страхования. Ага, говорю, а это много или мало? Да так себе, говорят,  – и немного, и, в то же время, немало: это где-то тысяча сто ихних марок, а там тогда зарплата была от 600 до 2000 марок в месяц «грязными». То есть у меня, рядового экономиста, была зарплата, как у их старшего научного сотрудника или завлаба в НИИ. Да еще мы там были на полном обеспечении: за квартиру и ЖКХ не платили, транспорт был служебный, в отпуска ездили за счет принимающей стороны, профгруппа получала по 40 марок на каждого "члена" в месяц на культурно-социальные нужды, то да се…
Ну, отдельно как-нить про эту жизнь в ГДР  расскажу.  Хорошая страна была, не хуже, чем СССР, а в чем-то и сильно получше (особенно - в социальном и вообще материальном плане). Мне лично эту страну даже больше жаль, чем СССР…