Гайдамаки 2

Умань (с той гайдаматчиной) – конечно, не Волынь и не Галичина. Умань – самый центр Украины (Черкасская область).
По тем часам, когда в неё вошёл кол Колиивщины – Речь Посполитая. К югу и юго-западу – простиралась Османская империя (Порта). На юго-востоке – «блуждающая» Запорізька Січ. А «кол» тот (в 1768-м) воткнулся-таки в Умань.
Воткнулся. Надломился. Похоронив и самую Гетманщину, и Сечь, и Речь (в 2-3 раздела-проглота), а османов обрёк на сдачу Очакова да Измаила, ну, и вдруг ставшего «нашим» Крыма. Не сразу, но уже неизбежно и скоро.
Украина...
Украину (как бы не совсем) разметало от Малороссии до Кубани и Австро-Венгрии. Как-то так. Приблизно.
Ну, а Россия, конечно, обрела. Чимало! В смысле – Немало.
С турками пришлось повозиться. Запорожцы аукнулись ханом-атаманом Ефремовым да пугачёвщиной. Екатерина Алексеевна (урождённая София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская) всё это переварила. В ком там было больше русского (Руси), судите сами. Ежели поднапряжётесь.
По-любому. Моих предков сама Колиивщина прямо (як поляків та євреїв, або «ляхів і жидів») не зачепила. Колом – ни. А ўжо калі расколам (Рэчы), то не абышло.
И не то, чтобы та гайдаматчина всё решила, но точно подстегнула и способствовала. А на кого уже возлагать собственную ответственность за порушенную Речь... На податливого под Великую (Катину) Ласку Станислава Понятовского, или на гонористую (заносчивую) шляхту, с её бунтом-рокошем в Барской конфедерации. А то – на историческую уже (к тому моменту) нежизнеспособность самого государственного устройства (шляхетской демократии)... – Что случилось, то случилось.
Однако – не без. Если – о гайдамаках.

Все йде, все минає – і краю немає,
Куди ж воно ділось? Відкіля взялось?
І дурень, і мудрий нічого не знає.
Живе... умирає... Одно зацвіло,
А друге зав’яло, навіки зав’яло...
І листя пожовкле вітри рознесли.
А сонечко встане, як перше вставало,
І зорі червоні, як перше плили,
Попливуть і потім, і ти, білолиций,
По синьому небу вийдеш погулять,
Вийдеш подивиться в жолобок, криницю
І в море безкрає і будеш сіять,
Як над Вавилоном, над його садами,
І над тим, що буде з нашими синами;
Ти вічний без краю!..

Во-во... Не зря я днями «Кольцо Соломона» вспоминал под Гамлета да Екклесиаста. Вот и Тарас – о том же. В зачине.
А вже в інтродукції (в прологе) – так

Була колись шляхетчина,
Вельможная пані;
Мірялася з москалями,
З ордою, з султаном,
З німотою... Було колись...
Та що не минає?
Було, шляхта, знай, чваниться,
День і ніч гуляє
Та королем коверзує...
Не кажу Степаном
Або Яном Собієським:
Ті два незвичайні –
А іншими. Небораки
Мовчки панували.
Сейми, сеймики ревіли,
Сусіди мовчали,
Дивилися, як королі
Із Польщі втікають,
Та слухали, як шляхетство
Навісне гукає.
«Nie pozwalam! Nie pozwalam!»
Шляхта репетує,
А магнати палять хати,
Шабельки гартують.
Довго таке творилося,
Поки не в Варшаві
Запановав над ляхами
Понятовський жвавий.
Запановав та й думав шляхту
Приборкать трошки... Не зумів!
Добра хотів, як дітям мати,
А може, й ще чого хотів.
Єдине слово «nie pozwalam»
У шляхти думав одібрать,
А потім!.. Польща запалала,
Панки сказилися... Кричать:
«Гонору слово, дарма праця!
Поганець, наймит москаля!»
На ґвалт Пулавського і Паца
Встає шляхетськая земля,
І разом сто конфедерацій.
Розбрілись конфедерати
По Польщі, Волині,
По Литві, по Молдаванах
І по Україні;
Розбрілися та й забули
Волю рятувати,
Полигалися з жидами,
Та й ну руйнувати.
Руйнували, мордували,
Церквами топили...
А тим часом гайдамаки
Ножі освятили.

В переводе Н. В. Гербеля (да ещё с удобством, без «ятей») – так

Было время – в Польше шляхта
Гордо выступала:
Билась с немцами, с султаном,
С Крымом воевала
И с Москвою. Было – сплыло!
Так-то всё минует!
Лях, бывало, знай, кичится,
День и ночь пирует,
Королями помыкает;
Не скажу – Стефаном:
С этим трудно было сладить,
Иль Собеским Яном,
А другими. Горемыки
Делать что не знали;
Сеймы спорили; соседи
Видели – молчали.
«Niepozvalam! niepozvalam!»
Шляхта восклицает,
А магнаты жгут деревни:
Сабля всё решает.
Долго так дела велися;
Но вот над Варшавой
И над Польшей стал владыкой
Понятовский бравый.
Владыкой стал и думал шляхту
Прибрать к рукам, да не сумел.
Добра хотел он всем, быть-может,
Ещё чего-нибудь хотел;
Но лишь словечко «oicpozvalam»
У шляхты вздумал оттягать,
Как посполитство в миг возстало,
А шляхта начала кричать:
«Слово гонору, дарма нраца!
Наёмник подлый москаля!»
На зов Нулавскаго и Паца
Встаёт шляхетская земля –
И разом сто конфедераций
Кипит, при ропоте оваций.
Разбрелись конфедераты
По Литве, Волыни,
По Молдавии, по Польше,
Но своей краине;
Разбрелися, позабыли
Защищать свободу –
И пошло по всей Украйне
Всё в огонь, да в воду.
Церкви жгли, народ терзали,
Резали, топили –
Кровь лилась; но гайдамаки
Уж ножи святили.

Так оно (у Тараса) и похоже. На то, как в самом деле было-адбылося. С оценками героев и событий (в поэме) можно и поспорить (в ту-иную сторону, а и просто – по-человечески), а показал недурно. Как и по всему тексту. Впечатляюще! Главное – искренне. Кое-где – за край. До тошноты и вздыба волос на макушке.
А и в конце (поэмы) – в плачевный итог для самой Украины. Той... В чужую (москальскую) удачу-добычу.

Посіяли гайдамаки
В Україні жито,
Та не вони його жали.
Що мусим робити?
Нема правди, не виросла;
Кривда повиває...
Розійшлися гайдамаки,
Куди який знає:
Хто додому, хто в діброву,
З ножем у халяві,
Жидів кінчать. Така й досі
Осталася слава.
А тим часом стародавню
Січ розруйновали:
Хто на Кубань, хто за Дунай,
Тілько і остались,
Що пороги серед степу.
Ревуть-завивають:
«Поховали дітей наших,
І нас розривають».
Ревуть собі й ревітимуть.
Їх люде минули;
А Україна навіки,
Навіки заснула.
З того часу в Україні
Жито зеленіє:
Не чуть плачу, ні гармати,
Тілько вітер віє,
Нагинає верби в гаї,
А тирсу на полі.
Все замовкло. Нехай мовчить;
Така Божа воля.

О другом (не менее важном) – что по ходу самой Поэмы и округ той-нашей (нынешней) истории, через «гайдамаков» – даст Бог протягнем.

29.10.2024