49. Былички деда Сомка. Этнография. 13-16

13.
Земской начальник Рафаилов и хороший звонарь Липатов

Земским начальником на моей памяти и памяти моих ровесников, а также тех, кто постарше будет, был некий помещик Кареев.

Именьице его приходилось аккурат на  запад от нашего села, примерно версты 1,5. Были  у Кареева роща, небольшой лесок, имелось и несколько десятин пахотной земли. Всю землю своими средствами обрабатывать он  не мог, потому и отдавал пашню окрестным свободным крестьянам в аренду за деньги.

Ко времени, когда мужички наши порешили на сходе лишить попа Василия хлебного налога на каждый двор, Кареева уже не было. Новым земским начальником был назначен господин Рафаилов. Был Рафаилов  на руку дерзок, характером крут. Вот его-то наш поп для защиты от народа и пригласил. Приехал земской начальник Рафаилов к отцу Василию на дом, туда же и выборных от схода с решением народным  призвали.

Не припомню теперь, кто в выборных от деревенской сходки третьим был, а двое других в памяти накрепко застряли. Явились к попу Василию по поводу отмены натурального налога Тимофей Ильич Климкин, сельский староста, и  Абрам Михайлович Липатов, хороший звонарь.

Когда звонил наш полянский звонарь в двунадесятые праздники во все колокола – всё село замирало там, где звон застал. Одно слово – музыка!

Поп, по всему выходит, старшее начальство  с делом ознакомил, потому как Рафаилов с места в карьер сразу взял: «Один староста сельский, другой церковный звонарь, вы что это вздумали среди дворов крамолу сеять! Отнять у служителя церкви  доход, на который он имеет законное право? Вот уж упеку  вас куда надо, чтоб впредь другим неповадно было!» -  и хрясть старику Климкину в скулу.  Звонарь Липатов, тот медлительный очень был, и, как все колокольные, почти глухой, пока своё вёл: «…у нас на руках приговор мирского схода, ежели не хотите утвердить, мы выше пойдём…» - другая рука Рафаилова уж над ним зависла. В общем, избил земской начальник всех троих стариков, а хорошему звонарю Липатову сломал руку.

Не знаю, как выборные до своих дворов добрались, что там говорили, но хлебный поповский налог наши Поляны с того времени всё же не платили…

14.
Земля

Припоминаю, землицы-то  в нашем селе Поляны чуть более 2000 десятин было. Это,  включая место под селом, огороды, луговины, лес за речкой Вёрдой, овраги и прочие неудобья. Маловато, конечно.  С натяжкой на душу около десятины выходило, это во всех трёх полях, включая пар. Бывало, что хорошую землю на удобье и лаптем домеряли.

Пахотную землю делили через каждые 12 лет, после 4 севооборотов, тогда у нас трёхполка была. Севооборот в трёхполке нехитрый – первый год чёрный пар, второй год озимая рожь, третий яровые пойдут, а после яровых  всё в обратку будет.

Давалась земля только на мужицкие души, бабы земельных наделов не имели. Счастлива была семья, в которой родился мальчик.
Да и тут по-всякому могло выйти. Мужская душа, народившаяся аккурат поле ревизии, оставалась без своего надела целых 11 лет.

15.
Соха и «оралка». Глубже и мельче

Наш полянский крестьянин завсегда свободным был. Хотя по соседству многие сёла и деревеньки у помещиков в «крепости» были. Но «на круг» (полный цикл  сельскохозяйственных работ)  на барина и мне поработать довелось. Отец называл его «чёртовым кругом», потому как силы он забирал у нас немало и доставался солоно.

Года три мы с отцом работали по аренде, взяв на себя  за десять рублей следующие обязательства:вспахать и засеять десятину яровым овсом; вывезти на пары двадцать пять возов навоза; вспахать и посеять десятину ржи; скосить, связать в снопы и переложить в копны урожай и позднее свезти его на гумно, где и сложить в скирды; осенью вспахать десятину под зябь.

Стародавняя-то  десятина немногим больше нынешнего гектара: 11 десятин аккурат 12 гектарам равными выйдут. А пахали в глубокую старину  исключительно деревянными сохами с железными сошниками. Это  только около 1900 года пошли  и у нас «оралки». 

Теперешний - то хозяин и разницы меж ними не найдёт.  У прежних сох налаживали глубину пахоты верёвочными подвоями с двумя закрутками из дерева на том и другом сошнике.  А на «оралке» пахота регулировалась железными прутьями на обоих сошниках с резьбой на верхних концах для гаек.

Глубже или мельче пахать само по себе большого навыка и силы требует, особливо на поворотах, когда соху из земли вынуть надо да в сторону занести. Мальчишке  лет двенадцати это вовсе не под силу. Да и взрослому мужику только и дел, что  сошники от налипшей земли и навоза очищать, иначе соха, как живая, сама из борозды выпрыгивает, вглубь не берёт. Помимо верёвочных подвоев и прутьев с гайками, регулировал пахоту чересседельником   помощник, сидящий верхом на лошади. Вот тут я отцу в подмогу годен  и приходился.

Бороновали тогда тоже деревянной бороной о двадцати пяти зубьев. Делали её из деревянных прогонок, сложенных вместе по три или четыре,  в пять рядов вдоль и поперёк. Перекрестья скрепляли дубовыми прутьями, которые свёртывали в котелки. В сердцевину этих котелок и вставлялись зубья. Рабочий век у такой бороны недолгий, чуть рассохлась, тащи её в воду, замачивать.Потому, когда  после 1901 появились бороны с железными зубьями в рамах из дубовых брусков, те,  кто хозяйством покрепче,  сразу покупать их стали. Каждый железный зуб такой бороны закреплялся двумя гайками с шайбами, нижней глухой и верхней, закрепляемой ключом по нарезу.

Косили  хлеба косами с крюком. Рожь следом  за косцами бабы в снопы вязали и складывали в копны. На одну копну приходилось четыре крестца или  пятьдесят два снопа.

Работа на земле была тяжела, особенно ранней весной при посеве овса и яровых. И хоть и стали в наших местах появляться уже с 1890 года  заводские двухкорпусные конные плуги, конные жатки, четырёхконные молотилки, ручные веялки -  купить их мог лишь крепко зажиточный крестьянин.

16.
Белая тройка и Салтыков-Щедрин

Я, когда малой был, всё у нового учителя выспрашивал, почему наши поляны Полянами прозываются. Да он  набеглый был,  толком не знал. Но более всего я к бабке Соломониде с вопросами подбирался. С её слов и зачну эту историю сказывать по разумению своему и памяти ещё крепкой…

Поляны самыми  старыми, почитай, изо всей нашей Скопинской земли будут. Бабка Соломонида, со слов священника нашего, того, что допреж отца Василия  при деревянной маленькой  церквушке службу нёс, говаривала,  что упоминаются  Поляны наши  в документах, самое малое,   начала 18 века. 

Деревянную церковь святого Георгия, по роднику «Егорьевскому»  значит,  с низкой колокольней, в 1793 году здесь построили. Почти через полвека вместо неё поставили другую матушку-церковь, тоже деревянную, но побольше. Чуть позже  каменную всем миром возвели, тож  Егорию Победному. Вокруг стали добавляться и другие общие постройки

В середине 19 века, в ту пору, как в Рязани вице-губернатором состоял Салтыков-Щедрин, мы ему  письмо написали. Просили приехать. Знамо, такой-то губернатор мужика не заобидит, выслушает.

Салтыков-Щедрин лично приезжал в Поляны на тройке белых коней.  Жалобы собравшихся на сходе внимательно выслушал. На сооружение колодезных срубов (вода-то у нас глубоко по жилам идёт) лес дал. Колодцы выкопали, появилась чистая водица, скотьего падежа и смертей дитячьих знамо меньше стало.