И лягушки заквакали. Петербург Крылова

Иван Андреевич Крылов родился в Москве 2-го февраля 1768 года. Его отец — Андрей Прохорович — выйдя в отставку поселился в Твери, где получил место председателя губернского магистрата. В 1782 году крайняя бедность и надежда на пенсию за службу умершего мужа, заставили мать отправиться с сыном из Твери в Петербург. Мать Крылова поселилась с сыновьями в квартирах Измайловского полка, и, хотя место было уже в черте города, все напоминало здесь провинцию, а не столицу: на каждом окне — горшок бальзамина, а огороды и домашняя птица составляли подспорье в хозяйстве обитателей. Крылову удалось получить место в службе Казенной платы с жалованьем всего 25 рублей в год. Одним годовым жалованьем сына жить было нельзя, даже при баснословной дешевизне того времени.
Крылов начал сочинять и в этом смысле ему повезло: директором русской труппы был в это время — Павел Александрович Соймонов, генерал-майор, служивший в Кабинете Ее Величества, человек мудрый, получивший широкое образование в Московском университете. Он обратил внимание на Крылова, принял его оперу «Бешеная семья», поручил придворному композитору Деви положить ее на музыку и даже заказал перевод оперы: «Инфанта». В Соймонове Крылов нашел в доброжелательного покровителя, благодаря которому перешел на службу в Кабинет Ее Величества. Мать недолго радовалась служебным успехам сын и вскоре умерла, утешаясь мыслью о дальнейшей его ровной карьере. По смерти матери, Крылов еще два мучительных года оставался в службе.
Не чувствуя в себе рвения к должностным обязанностям, Крылов в 1789 году вышел в отставку, и начал трудиться в качестве журналиста. Первым предприятиям Крылова в литературе было издание сатирического журнала, выходившего в 1789 году под названием «Почта Духов, или ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами». Кто был его настоящим издателем — Крылов ли, Радищев, или капитан гвардии Рахманинов, доподлинно неизвестно, но Крылов принимал в журнале самое активное участие. Его сочинения были представлены в виде переписки между адскими духами: гномами Зором, Буристоном, Вестодавом, Сильфами Дальновидом, Выспрепаром и Маликульмульком. Письма этих персонажей содержат изображение всего, что казалось их сочинителю странным, смешным, глупым, порочным и вредным: высмеивалось безрассудное и неуместному употребление русскими французского языка, также дурное воспитание и пренебрежете ко всему отечественному. В 1792 году Крылов начал издавать журнал под названием «Зритель» в компании с одним из лучших критиков того времени Клушиным. «Зритель» печатался уже в собственной типографии Крылова, приобретенной им от Рахманинова. Во введении к журналу Крылов говорит между прочим: «Не подумает ли кто, что здесь стихов не будет? Боже сохрани! Без стихов ежемесячник, как пища без питья, или как чай без сахара. Угостит ли тот хозяин гостей, который представит им обед, хотя бы преизобильный и превкусный, но без всяких напитков? Без стихов нельзя!». Кроме журнала, в типографии Крылова печатались издания переводных романов.
В 1796 году Павел I своим указом упразднил все типографии, кроме казенных. Последним изданием типографии Крылова был переводной роман в 13 частях «Приключения Шевалье-де-Фоблаза, сочинение Лувета де-Кувре».
Дальнейшая жизнь Крылова приобретает кочевой характер. Его имя исчезает с литературных и театральных подмостков, он живет то в деревне у кого-либо из знакомых вельмож (чаще всего в доме князя Голицына в селе Казацком), то в столице, то совершенно пропадает из виду. В продолжение следующих шести лет (с 1795 по 1801 годы) Крылов не служил и не отметился чем-либо серьезным в литературе. Впервые отдельной книжкой басни Крылова были напечатаны в 1808 или в 1809 году, числом всего 23. Но, несмотря на столь малое их число, сочинитель скоро стал весьма замечательным лицом. Его оценили не только граф А. С. Строганов и А. Н. Оленин, но и Император Александр Павлович, который щедро награждал Крылова, признавая его успехи в поэзии в качестве заслуг перед отечеством.
Близость вкусов и симпатии связывали Крылова не только с семьей Оленина, но и с князем Шаховским. Крылов поселился в том же доме Гунаропуло у Синяго моста, на углу Большой Морской в соседних квартирах. Ни чтение на литературном вечере, ни чаепитие не начиналось раньше, чем придет Крылов.
В начале 1812 года (а по докладной, написанной рукой Крылова — в конце 1811 года) Иван Андреевич был определен помощником библиотекаря в учрежденную тогда Императорскую Публичную Библиотеку. Директором ее назначен был А. Н. Оленин, друг и покровитель Крылова; под его же начальством Крылов служил несколько лет при Монетном дворе. Служба в библиотеке вполне подходила характеру Крылова — ленивому и беспечному. Благодаря трудолюбию и знанию библиотекаря Сопикова, Крылову практически нечего было делать. Четыре года спустя Сопиков вышел в отставку. Заняв вакантное место, Крылов занял и квартиру Сопикова в среднем этаже здания библиотеки, на углу Невского проспекта, получив в помощники барона Дельвига, не менее ленивого и беспечного поэта, чем сам Крылов. В бывшей квартире Сопикова, состоящей из трех комнат, одна из которых постоянно оставалась свободной, Крылов прожил до самой отставки.
К этому же времени относится анекдот, рассказанный в «Русской Старине» в 1870 году, как двое студентов встретили Крылова на улице и один из них, не зная в лицо Ивана Андреевича, сказал: «Вот туча идет». На что Крылов, услышав эти слова, отреагировал экспромтом: «И лягушки заквакали».

Докладная записка. Статский советник Крылов продолжает службу свою в Императорской Публичной библиотеке 30 лет, с 1811 года, по слабости здоровья и по преклонности лет, он чувствует, что уже не может, как бы должно и как бы он желал выполнять своих обязанностей по службе и потому желал бы взять от службы увольнение. Но Крылов не имеет никакого состояния, хотя по милости государей, ныне благополучно царствующего и в бозе почивающего Александра Павловича он живет, совершенно не нуждаясь, и даже имеет экипаж, что, к несчастно, по слабости ног сделалось ему необходимо. 1¬-е он получает из Кабинета 3000 р. пенсии, всемилостивейше пожалованной ему блаженной памяти императором. 2-¬е по библиотеке он получает жалованья 2700 рублей да всемилостивейше пожалованных ему государем императором Николаем Павловичем прибавочных к жалованью 3000 рублей, при том казенная квартера с дровами, конюшнею, сараями и погребом, конечно, не может оцениться менее 3400 рублей, что все по одной библиотеке составляет на серебро две тысячи шестьсоть рублей. Крылов бы был совершенно счастлив, если бы сия сумма, 2600 рублей серебром, исходатайствована была ему у государя императора в пенсион пожизненный, и тогда бы он, присовокупя к сему 3000 рублей, получаемых им из пенсии Кабинета, мог спокойно и беззаботно дожить достальныя дни свой, которых, вероятно, на удел ему остается уже немного.

В Петербурге был популярен и такой анекдот: однажды Крылова встретил Государь и сказал ему: «Давненько тебя не видал», на что Иван Андреевич, живший в квартире Императорской Публичной Библиотеки, ответил: «А, кажись, соседи, Ваше Величество».

С 1841 года Крылов покинул навсегда службу и переехал жить из здания Библиотеки на Первую линию Васильевского острова в доходный дом построенный в 1720-х годах по типовому проекту Трезини, перестроенный в 1873 году архитектором М.З. Захаровым. Владельцами дома в разное время были купец Н.И. Блинов, Джон-Симон (1868 г.), Милиоти (1888).
По высочайшему повелению Крылову была назначена пенсия в 11700 рублей ассигнациями.
В этом своем последнем доме на Первой линии Крылов прожил до 1844 года, где и скончался в четверг, в 7 часов 45 минут утра, 9 ноября 1844 года, 76 лет 9 месяцев 7 дней от роду. Государь император приказал опустить из казны на погребение знаменитого поэта 9000 рублей. Знатнейшие вельможи люди простого звания с глубоким чувством прискорбия провожали тело Крылова до Александро-Невской лавры. Колоссальная бронзовая статуя баснописца, на гранитном пьедестале, украшенном бронзовыми же изображениями главных лиц его басен, вылеплена и отлита нашим известным скульптором, бароном Клодтом, и поставлена в Летнем саду, близ главной аллеи.

Пушки и Паруса

Па корабле у пушек с парусами
Восстала страшная вражда.
Вот, пушки, выставясь из портов вон носами.
Роптали так пред небесами:
«О боги! видано ль когда,
Чтобы ничтожное холстинное творенье
Равняться в пользах нам имело дерзновенье?
Что делают они во весь наш трудный путь?
Лишь только ветер станет дуть,
Они, надув спесиво грудь,
Как будто важного какого сану,
Несутся гоголем по океану,
И только чванятся; а мы — громим в боях!
Не нами ль царствует корабль наш на морях?
Не мы ль несем с собой повсюду смерть и страх?
Нет, не хотим жить боле с парусами;
Со всеми мы без них управимся и сами;
Лети же, помоги, могущий нам Борей,
И изорви в клочки их поскорей!»
Борей послушался: летит, дохнул, и вскоре
Насупилось и почернело море;
Покрылись тучею тяжелой небеса;
Валы вздымаются и рушатся, как горы;
Гром оглушает слух; слепит блеск молний взоры;
Борей реветь, и рвет в лоскутья паруса.
Не стало их, утихла непогода;
Но что ж? Корабль без парусов
Игрушкой сталь и ветров, и валов,
И носится он в море, как колода;
А в первой встрече со врагом,
Который вдоль его всем бортом страшно грянул,
Корабль мой недвижим, стал скоро решетом.
И с пушками, как ключ, он ко дну канул.

Держава всякая сильна,
Когда устроены в ней все премудро части:
Оружием — врагам она грозна,
А паруса — гражданские в ней власти. 

В объявлении о подписке на памятник Крылову князь Вяземский писал: «Памятник Крылову воздвигнут будет в Петербурге. И где же ему быть, как не здесь? Не здесь родился поэт, но здесь родилась и созрела слава его. Он был собственностью столицы, которая делилась им с Россией. Не был ли он и при жизни своей живым памятником Петербурга?»

#Крылов #Басня #Перваялиния #Поэт