В холодном хоре дифирамбов его аккорд не прозвучал

              В ХОЛОДНОМ ХОРЕ ДИФИРАМБОВ
                ЕГО АККОРД НЕ ПРОЗВУЧАЛ

                Пою , когда гортань -сыра , душа - суха
                И в меру влажен взор и не хитрит сознанье .
                О. Мандельштам

                А мог бы жизнь просвистать скворцом,
                Заесть ореховым пирогом ,
                Да , видно , нельзя никак .
              ***                О . Мандельштам

  Нетленной мысли исповедник ,
  Господней милостью певец ,
  Стиха чеканного наследник ,
  Последний пушкинский птенец!

  Он шёл , покорный высшим силам ,
  Вослед горящего столпа ...
  Над чудаком , больным и хилым ,
  Смеялась резвая толпа .

  В холодном хоре дифирамбов
  Его аккорд не прозвучал .
  Лишь океан дыханью ямбов
  Дыханьем бури отвечал.

  Лишь он , великий , темноводный ,
  Пропел последнюю хвалу
  Тому , кто был душой свободной
  Подобен ветру и орлу .

  Несокрушимей свода храма
  Алмазный снег , сапфирный лёд ,
  И полюс в память Мандельштама
  Сиянья северные льёт.
              Е. Тагер

                Памяти Мандельштама

  Перечитываю Мандельштама ,
  А глаза отведу , не солгу -
  Вижу чёрная мёрзлая яма
  С двумя зэками на снегу .

  Кто такие ? Да им поручили
  Совершить тот нехитрый обряд .
  Далеко ж ты улёгся в могиле
  От собратьев , несчастный собрат,

  От огней и камней петроградских,
  От Москвы , где не скучно отнюдь :
  Можно с Блюмкиным было задраться ,
  Маяковскому сухо кивнуть .

  Можно было ... Да только на свете
  Нет уже ни того , ни того .
  Стала пуля , наперсница смерти ,
  Шуткой чуть ли не бытовой .

  Можно было с твоей - то сноровкой,
  Переводы тачать и тачать .
  И рукой , поначалу лишь робкой ,
  Их толкать ,наводняя печать .

  Черепной поработать коробкой
  И возвышенных прав не качать.
  Можно было и славить легонько ,
  Кто ж дознается , что там в груди ?

  Но поэзия - не велогонка ,
  Где одно лишь : держись и крути .
  Ты не принял ведущий наш метод ,
  Впалой грудью рванулся на дот ,

  Не свихнулся со страху , как этот,
  И не скурвился сдуру , как тот.
  Заметался горящею тенью ,
  Но спокойно сработало зло .

  И шепчу я в смятенном прозренье
  - Как же горько тебе повезло -
  На тоску и на боль , и на силу ,
  На таёжную тишину ,
  И хоть страшно сказать , на Россию ,
  А ещё повезло  - на жену .
                К. Левин

                Передышка

  Свалилось на голову счастье :
  Считай , четыре года впрок .
  Случись обыкновенный мастер
  Вместо поэта , тот бы смог

  Отбарабанить на потребу
  Дня подходящие слова ...
  Но мастером ты сроду не был -
  И под сурдинку петь едва

  Умел . Щелкунчик , пустомеля ,
  Весь век прощёлкал для души.
  На вшивой лагерной постели ,
  Пока не захрипишь , пляши !
                Б. Суслович

  - В отношении  к этому новому  веку , огромному и жестоковыйному , мы
являемся колонизаторами. Европеизировать и гуманизировать двадцатое столетие ,
согреть его теологическим теплом - вот задача потерпевших крушение выходцев
девятнадцатого века , волею судеб заброшенных на новый исторический материк .
                О . Мандельштам

                ***
                Век мой , зверь мой , кто сумеет
                Заглянуть в твои зрачки
                И своею кровью склеит
                Двух столетий позвонки ?
                О. Мандельштам
    

              Памяти Мандельштама

  Неизвестна твоя могила.
  Может быть, это - целый свет .
  В первом Камне такая сила ,
  Что последнего камня нет .

  Только море , песок и тучи ,
  Только звёзды и семена .
  Да на проволоке колючей
  Музыкальные письмена .

  Только музыки русской вера ,
  Только пчёл золотой псалтырь...
  У задумчивого Гомера
  Опрометчивый поводырь.
              И. Лиснянская