Часть 18

 Лесные братья, всех не перечислить,
 С кем разделял я тропы и дороги,
 Чей близок был мне образ мысли,
 О ком пишу, слагая эти слоги.

 Не назову всех, каждый как планета,
 Полны загадочных вращений и орбит,
 Но  мага Карлоса Аранью Кастанеду,
 Не обойду молчаньем,
 Тихо спит,

 Во мне его искусство сновидений,
 Тропу особую он мне подарил,
 Весь мир и человек игра энергий,
 Бал эмонаций,
 И мне он говорил:

 Когда в младенческой накидке,
 Нарнувший в озерцо выходит в поле,
 К игре ветров, там где простор в избытке,
 Душа парит,
 Но повинуясь Воле,

 Ребенок поля при помощи ткачей,
 За нитью нить, себе сшивает плащ,
 Где нить одна, восторг детских очей,
 Другая нить грусна,
 чрез детский плач,

 Знакомит чадо с первым из врагов,
 Чей лик тот зрит во многих зеркалах,
 Что рядом ходят, дышат, говорят,
 Творят и разрушают. 
 Это Страх,

 Наш первый враг и лишь один из ста,
 Успеет победить его за век,
 Развилка на пути его проста,
 Щит обрести иль меч,
 Се-человек,

 Он редко правит выбор свой,
 За стены городских сует всеядных,
 Где деньги, фама, алкоголь,
 Секс, власть,
 и карнавал нарядных,

 Общественных событий и свершений,
 Сияет град, оставив поле за порогом,
 Я ноне житель града без сомнений,
 Нет лучшей учести...
 Пред Богом, 

 Любое дело глупость, а познанье боль,
 И вот один и ста в противовес,
 За всем что он творит ведет контроль,
 Иной дорогой покидает поле,
 в лес

 Робко втупает, где сонм идей и книг,
 Сюжетов тьма и философий чащи,
 И свято верит Чтец наступит миг,
 Меч против страха всеже он обрящит,

 И бренный человек в душевных ранах,
 Осознает к сей вечности причастность,
 И тут его, как водиться в романах,
 Второй настигнет враг,
 И имя ему Ясность.

 Все знать нельзя, но можно с пониманьем,
 Своих границ средь безграничья бытия,
 Стать соучастником надличного вниманья,
 И самозначимости рвется кисея.

 И вот когда труба трубит победу,
 Ясность повержена и страха не осталось,
 И как охотник, что идет по следу,
 Приходит третий  враг, 
 и имя ему старость.