Лошадь белая

ЛОШАДЬ БЕЛАЯ

Ползёт грязцой просёлочной армейский грузовик.
А в кузове укачанный дорогой штурмовик

от недосыпа задремал; и грезится ему,
как ходит лошадь белая в тумане, как в дыму.

Некошеными травами, по заревой росе
гуляет, словно облако, в седой своей красе,

потрясывая льющимися гривой и хвостом,
разборчиво пощипывая в пойме травостой.

В окопе после штурма переводит дух боец.
Как дым, глаза усталые всё та же грёза ест:

перед собой вперяется и видит впереди,
как ходит лошадь белая и на него глядит.

Вот новая атака. И откуда-то прилёт –
и всё вокруг взрывается, и всё в глазах плывёт.

Темнеет всё и делается мОроком одним.
И вновь – она, но вот уже склоняется над ним.

И робко, и медлительно, едва ли не с ленцой,
обнюхивает тело, руки, волосы, лицо;

проводит мягко языком по векам мертвяка
и головой подпихивает в бок его слегка.

И, как ни странно, чувствуется мОрока острей
тепло, идущее струёй из недр её ноздрей.

И веки поднимаются, как будто бы на зов;
и поднимается боец, как будто жив-здоров.

В какой такой реальности – попробуй разбери, –
встаёт погибший, и глаза его ясней зари.

И в них догадка светится, ясна и весела:
– Так это ты за мнОй, лошадка белая, пришла?

А белая красавица как будто гнёт своё:
кивает головой ему и за собой зовёт.

И вслед за ней боец идёт, как за проводником,
навстречу свету белому, с которым не знаком.