Отчаянный шантаж

Глава 7,8

Сет никогда не ворчал, если в воскресенье приходилось час-другой повозиться с Обри. Теперь, когда Этан и Грейс поженились, Обри была ему вроде племянницы. Это придавало Сету важности в собственных глазах, он чувствовал себя совсем взрослым. Кроме того, Обри ничего особенного не требовала, просто носилась по двору. Каждый раз, как Сет бросал мячик или палку собакам, она так весело хохотала, так восхищалась всем, что он делал, что просто невозможно было оставаться равнодушным.

И он не забыл, где и как жил всего лишь год назад. Там не было ни большого двора, полого спускающегося к воде, ни полного тайн леса, ни собак, ни маленькой хорошенькой девочки, которая смотрела на него огромными зелеными глазищами так, словно он был Фоксом Малдером, Крутым Уокером и Суперменом, вместе взятыми.

Больше не было ни грязных комнатенок в запущенных старых домах, ни темных опасных улиц, где свою цену имело все: наркотики, оружие, секс, несчастье. Сет тогда точно знал: что бы ни происходило в тех комнатенках, нельзя выходить в темноте на те улицы.Никого не интересовало, умылся ли он, поел ли, болен или напуган. Там он никогда не чувствовал себя героем, он даже не чувствовал себя ребенком. Самому себе он казался вещью, а вещи, как он быстро выяснил, не имеют никаких прав. Вот Глория чувствовала себя как рыба в воде. Она приводила в дом наркоманов, продавалась любому, кто готов был заплатить за ее следующую дозу.

Год назад Сет не верил, что есть другая жизнь, что его собственная жизнь может измениться. Потом появился Рэй и привез его в этот дом. Рэй показал ему другой мир и пообещал, что он никогда не вернется в тот, старый. Рэй умер, но свое обещание выполнил. И вот Сет стоит посреди большого двора, играет с собаками и присматривает за веселой малышкой, похожей на ангела.

– Сет, дай мне! Теперь я! – Пританцовывая на крепких маленьких ножках, Обри вцепилась обеими ручками в изгрызанный мячик.

– Ладно, бросай ты.

Обри сморщилась от напряжения, замахнулась. Мячик плюхнулся почти рядом с носками ее маленьких ярко-красных кроссовок. Саймон схватил мячик зубами и под восторженные визги девочки тут же вежливо отдал его.

– Ой, ой, хорошая собачка. – Обри погладила морду терпеливого Саймона, совершенно не боясь его острых клыков. Дрожащий от нетерпения Глупыш подкрался сзади и ткнул ее носом. Обри наградила его крепкими объятиями и приказала:

– Теперь ты, Сет, бросай.

Псы бросились за мячом, толкаясь, как футболисты на поле, а потом исчезли в лесу, вспугнув стаю птиц. В этот момент Сет был абсолютно счастлив. Он любил все это: Обри, лай собак, щебетанье птиц, музыку, доносящуюся из открытого окна кухни, свежий сентябрьский ветер, искрящийся на солнце залив и его соленый запах… свой дом. Он дома.

Услышав урчание лодочного мотора, Сет обернулся и увидел поворачивающую к причалу семейную яхту. Филип оторвал одну руку от штурвала и помахал ему. Сет помахал в ответ, но его взгляд уже прилип к женщине, стоявшей рядом с Филипом. Он почувствовал странное покалывание в шее, легкое и щекочущее, рассеянно потер это место, пожал плечами и крепко взял Обри за руку.

– Ты помнишь, что нельзя подходить к краю причала?

Девочка одарила его обожающим взглядом.

– Помню. Мама не велит подходить к воде одной. Никогда, никогда.

– Правильно.

Сет вышел с девочкой на причал, подождал, пока Филип подведет яхту. Концы – довольно неуклюже – бросила ему женщина. Сибил Как-ее-там, вспомнил он. И снова, когда их взгляды встретились, ему показалось, будто кто-то щекочет его шею. Но Обри засмеялась, на причал вылетели собаки, и покалывание исчезло.

– Привет, ангелочек. – Филип помог Сибил выбраться на шаткий причал, подмигнул Обри.

– На ручки, – потребовала девочка.

– Конечно. – Филип легко подхватил ее и чмокнул в щечку. – Когда ты вырастешь и выйдешь за меня замуж?

– Завтра!

– Ты только обещаешь. Это Сибил. Сибил, познакомься с Обри, моей возлюбленной.

– Она красивая, – заявила Обри, сверкнув ямочками на пухлых щечках.

– Спасибо. Ты тоже. – Сибил вздрогнула, когда собаки налетели на нее, и отступила. Филип успел схватить ее за руку и спасти от падения в воду.

– Держись. Сет, отзови собак. Сибил к ним не привыкла.

– Они вас не укусят. – Сет покачал головой, и Сибил поняла, что ее репутация довольно сильно подмочена. Однако мальчик схватил обоих псов за загривки и придерживал, пока Сибил протискивалась мимо них.

– Все дома? – спросил Филип.

– Да, болтаются без дела и ждут ужина. Грейс привезла огромный шоколадный торт, а Кэм уговорил Анну приготовить лазанью.

– Да хранит его бог. Лазанья моей невестки – настоящий кулинарный шедевр. Произведение искусства.

– Раз уж мы вспомнили об искусстве… Сет, я хочу еще раз сказать, как мне понравились твои рисунки на верфи. У тебя настоящий талант.

Сет пожал плечами, нагнулся, подобрал две палки и швырнул их, чтобы отвлечь собак.

– Просто рисую иногда.

– Я тоже. – Сибил понимала, как это глупо, но ничего не могла с собой поделать: под оценивающим взглядом Сета ее щеки раскраснелись. – В свободное время. Помогает расслабиться.

– Да, наверное.

– Может, ты как-нибудь покажешь мне другие свои рисунки?

– Если хотите. – Он распахнул кухонную дверь и направился прямиком к холодильнику. Красноречивый знак, подумала Сибил. Сет считает этот дом своим.

Она окинула помещение быстрым взглядом. На древней плите что-то булькало в огромной кастрюле, издавая изумительный аромат… На подоконнике в маленьких глиняных горшках зеленели какие-то травы. Рабочие столы, довольно старые, сияли чистотой. В дальнем конце под настенным телефоном – стопка бумаг, придавленная связкой ключей. В центре кухни на столе – блюдо с красными и зелеными глянцевыми яблоками. Полупустая кружка кофе стояла перед отодвинутым стулом, под которым кто-то небрежно скинул туфли.

– Проклятье! Этого судью давно пора пристрелить! Не заметить такое нарушение, черт побери! – раздался разгневанный мужской голос из соседней комнаты.

Сибил вопросительно изогнула брови, Филип улыбнулся, поправил сидящую на бедре Обри.

– Бейсбол. Кэм принимает финальный матч слишком близко к сердцу.

– Бейсбол! Я совсем забыл. – Сет захлопнул дверцу холодильника и бросился вон из кухни. – Какой счет? Какая подача? Кто ведет?

– Два – три. Шестая подача. Двое наших на внешнем поле, один – на второй базе. Теперь сядь и заткнись.

– Очень близко к сердцу, – прокомментировал Филип, спуская на пол Обри.

– Бейсбол многие принимают близко к сердцу, особенно в конце сезона, – серьезно кивнула Сибил.

– Ты любишь бейсбол?

– А кто его не любит? – засмеялась она. – Прекрасный повод для изучения отдельных мужчин, командного взаимодействия, борьбы. Скорость, хитрость, ловкость, соперничество подающего и забивающего. В конце концов все сводится к терпению и выносливости. И расчету.

– Надо будет обязательно сходить с тобой на матч, – решил Филип. – С удовольствием послушаю твои комментарии. Хочешь выпить?

– Нет, спасибо. – Из гостиной снова раздались крики, проклятия. – Пожалуй, опасно покидать кухню, пока проигрывает команда твоего брата.

– Ты очень проницательна. – Филип погладил ее по щеке. – Действительно, почему бы нам не остаться здесь и…

– Вперед, Пит! – заорал Кэм в гостиной. – Толь-, ко взгляните на этого сукина сына! Ему нет равных!

– Дерьмо! – взвизгнул Сет. – Ни одна вонючка из Калифорнии не отобьет удар нашего Рипкена. Филип вздохнул.

– Или лучше пойдем прогуляемся.

– Сет, по-моему, мы обсудили приемлемые в этом доме выражения, – раздался из гостиной женский голос.

– Анна, – пробормотал Филип. – Наводит порядок.
– Сет, по-моему, мы обсудили приемлемые в этом доме выражения, – раздался из гостиной женский голос.

– Анна, – пробормотал Филип. – Наводит порядок.

– Кэмерон, я считала тебя взрослым, а ты ведешь себя как мальчишка.

– Солнышко, это же бейсбол.

– Если вы оба не будете следить за своим языком, я выключу телевизор, – пригрозила Анна.

– Она очень строгая, – сообщил Филип. – Мы все боимся ее до смерти.

– Правда? – Сибил задумчиво покосилась на дверь гостиной.

Послышался другой женский голос, тихий и ласковый, затем решительный ответ Обри:

– Нет, мама, пожалуйста. Я хочу сидеть с Сетом.

– Она мне не мешает, Грейс, пусть остается. Спокойный тон Сета озадачил Сибил.

– Очень необычно, что мальчик в возрасте Сета так терпелив с маленьким ребенком.

Пожав плечами, Филип подошел к плите и начал заваривать свежий кофе.

– Они спелись с самого начала. Обри его обожает, и он с удовольствием с ней возится.

Филип поднял голову и улыбнулся вошедшим на кухню женщинам.

– Сибил, это те женщины, которых мои братья у меня украли. Анна, Грейс, доктор Сибил Гриффин.

– Фил просто хотел, чтобы мы для него стряпали, – со смехом сказала Анна и протянула руку. – Приятно познакомиться. Я читала ваши книги. Мне очень понравилось.

Захваченная врасплох и комплиментом, и яркой красотой Анны Спинелли Куин, Сибил еле собралась с мыслями.

– Спасибо. И прошу простить меня за вторжение в воскресный вечер.

– Никаких извинений. Мы очень рады. – «И умираем от любопытства», – мысленно добавила Анна. За семь месяцев ее знакомства с Филипом он впервые привел женщину в дом на воскресный ужин. – Филип, отправляйся смотреть бейсбол. Мы можем познакомиться без твоей помощи.

– Анна любит командовать, – предупредил Филип. – Если что, ты только крикни, и я примчусь на помощь. – Не дав Сибил ни шанса уклониться, он крепко поцеловал ее в губы и оставил наедине с Грейс и Анной.

Анна ослепительно улыбнулась гостье.

– Давайте выпьем вина. Грейс выдвинула себе стул.

– Филип сказал, что вы поживете в Сент-Крисе и потом напишете книгу о своих впечатлениях.

– Что-то вроде этого. – Сибил сделала глубокий вдох. Нечего нервничать. В конце концов, это просто две женщины: сногсшибательная темноглазая брюнетка и прелестная спокойная блондинка. – Я планирую написать книгу о культуре и традициях маленьких городков и сельских общин.

– У нас на побережье есть и то, и другое.

– Я так и поняла. Вы с Этаном недавно поженились?

Улыбка осветила лицо Грейс, взгляд непроизвольно метнулся к золотому колечку.

– Только в прошлом месяце.

– Вы вместе выросли здесь?

– Я родилась в Сент-Крисе. Этан переехал сюда, когда ему было около двенадцати.

– Вы тоже из этих мест? – спросила Сибил Анну, успокаиваясь в привычной роли интервьюера.

– Нет. Я из Питсбурга. Переехала в Вашингтон, потом в Принцесс-Анн. – Анна поставила перед Сибил бокал темно-красного вина. – Я работаю в Службе помощи неблагополучным семьям. Это одна из причин, по которым меня заинтересовали ваши книги.

– Ах да, вы занимаетесь делом Сета. Филип обрисовал мне ситуацию в общих чертах.

– М-м, – только и ответила Анна, снимая с крючка фартук. – Вам понравилась прогулка на яхте?

Итак, Сета с чужими не обсуждают. Ну, что же, придется с этим смириться. Пока.

– Да, очень. Больше, чем я ожидала. Поверить не могу, что так поздно попробовала.

– Я сама впервые ступила на яхту всего несколько месяцев назад. – Анна водрузила на плиту огромную кастрюлю с водой. – Грейс ходила под парусом всю свою жизнь.

– Вы работаете здесь, в Сент-Кристофере, Грейс?

– Да, я убираю дома.

– Включая этот, благодарение господу, – вставила Анна. – Я все уговариваю Грейс основать собственную фирму. «Мы рады взять на себя ваши заботы!» или что-нибудь в этом роде. – Грейс засмеялась, и Анна покачала головой. – Я не шучу. Это была бы незаменимая помощь женщинам, особенно работающим. Вы могли бы убирать и офисы. Если бы ты вымуштровала двух-трех человек, дело расцвело бы на одних рекомендациях благодарных клиентов.

– Это дело мне не по плечу. Я даже не представляю, как управлять фирмой.

– Не сомневаюсь, что у тебя все получится. Твоя семья занимается крабовым бизнесом уже несколько поколений.

– Крабовый бизнес? – переспросила Сибил, – Сортировка, упаковка, торговля. Очень вероятно, что любой краб, которого вы здесь попробуете, попадет к вам через фирму моего отца. Но я никогда не занималась управлением.

– Это вовсе не значит, что ты не справишься с собственным бизнесом. – Анна достала из холодильника большой кусок моцареллы и начала натирать его. – Множество людей, не желающих тратить редкое свободное время на уборку, стряпню, стирку, с удовольствием заплатят надежным людям за помощь по дому. Согласитесь, Сибил, традиционные роли меняются. Некоторые женщины не могут и не хотят проводить свободное время в кухне.

– Я бы согласилась, только… Ну, вы же сейчас на кухне.

Анна замерла, озадаченно замигала, потом откинула назад голову и расхохоталась. Сибил смотрела и думала, что этой женщине больше подошла бы пляска вокруг костра под звуки цыганских скрипок, чем возня на кухне.

– Вы правы, абсолютно правы. – Все еще смеясь, Анна покачала головой. – Пока мой мужчина лентяйничает в кресле перед телевизором, слепой и глухой ко всему, кроме бейсбольного матча, я батрачу на кухне. Обычная воскресная сцена в этом доме. Однако я не возражаю. Я люблю готовить.

– Правда?

Различив в голосе Сибил недоверие, Анна снова рассмеялась.

– Правда. Только не тогда, когда приходится бежать с работы и думать, чем бы накормить голодных мужчин. Вот почему мы установили график. По понедельникам подъедаем то, что осталось с воскресенья. По вторникам страдаем от стряпни Кэма. Такой повар, как он, даже в страшном сне не приснится. По средам покупаем готовые блюда, по четвергам на кухне дежурю я, по пятницам – Филип, по субботам перехватываем что-нибудь.

– Анна планирует назначить Сета шеф-поваром на среды, – заметила Грейс.

– В его возрасте?

Анна откинула назад волосы.

– Через пару недель ему стукнет одиннадцать. В его возрасте я готовила потрясающий красный соус. Главное – внушить Сету, что, научившись готовить, он все равно останется мужчиной. – Анна бросила в кипящую воду широкую плоскую лапшу и добавила:

– И если я намекну, что он сможет хотя бы в чем-то переплюнуть Кэма, он будет стараться изо всех сил.

– Сет и Кэм не ладят?

– О, они прекрасно ладят. – Анна вскинула голову, так как гостиная взорвалась подбадривающими криками и топотом. – А Сет больше всего на свете любит производить впечатление на старших братьев. Что, естественно, вызывает споры и постоянные подкалывания. Как я понимаю, у вас нет братьев.
– Нет.

– Сестры? – спросила Грейс и удивилась, почему глаза Сибил словно подернулись ледяной коркой.

– Одна.

– Я всегда мечтала о сестре. – Грейс улыбнулась Анне. – И теперь у меня есть сестра.

– Мы с Грейс – единственные дети в своих семьях. – Проходя к плите, Анна мимолетно сжала плечо Грейс, и этот ласковый непринужденный жест вызвал в Сибил зависть. – А поскольку мы влюбились в братьев Куин, то быстро компенсируем одинокое детство. Ваша сестра живет в Нью-Йорке?

– Нет. – У Сибил засосало под ложечкой. Она была не в состоянии продолжать этот разговор. – Простите меня. – Она рывком поднялась. – Можно воспользоваться ванной комнатой?

– Конечно. По коридору первая дверь налево. – Анна подождала, пока Сибил не вышла, затем повернулась к Грейс и поджала губы:

– Не могу понять, нравится она мне или нет.

– Похоже, она несколько не в своей тарелке, – заметила Грейс.

Анна пожала плечами:

– Ну, поживем – увидим.

Оказавшись в ванной комнате, Сибил быстро сполоснула лицо. Ей было жарко, она нервничала, ее подташнивало. Она не понимала эту семью, шумную, временами грубоватую, объединившую людей с самым разным прошлым… Однако они казались счастливыми и явно очень любили друг друга.

Сибил вытерла насухо лицо и уставилась на себя в зеркало. В ее семье никто никогда не подшучивал друг над другом, не повышал голос. Естественно, кроме тех безобразных случаев, когда Глория переходила все границы. Только сейчас Сибил не смогла бы честно ответить на вопрос, были ли они когда-либо счастливы, было ли им когда-либо легко друг с другом. И любовь в их семье никогда не была главной, никогда не выражалась открыто.

"Просто мы все не очень эмоциональны, – сказала себе Сибил. – Я всегда руководствовалась здравым смыслом и защищалась от взрывов Глории. Жизнь спокойнее, если полагаться на интеллект. Я это знаю. Я в это верю».

Однако теперь ее уверенность была поколеблена. Она чувствовала себя лгуньей, шпионкой, врагом в стане противника. Пришлось напомнить себе, что она делает это ради ребенка, что этот ребенок – ее родной племянник и что она имеет полное право находиться здесь. Это немного успокоило ее.

"Объективность, – сказала она себе, сжимая пальцами виски, чтобы утихомирить ноющую боль. – Надо пройти через это испытание, чтобы собрать все факты, всю информацию и составить собственное мнение».

Сибил выскользнула из ванной комнаты и тихонько подошла к открытой двери гостиной, где все еще царил бейсбол. Она увидела Сета, растянувшегося на полу у ног Кэма и громко обзывающего какого-то игрока. Кэм, жестикулируя бутылкой пива, с энтузиазмом спорил с Филипом. Этан просто следил за игрой. Свернувшаяся калачиком на его коленях Обри спала, несмотря на жуткий шум.

Стемнело. Однако никто не побеспокоился зажечь свет. Старая мебель. Пианино в углу. На нем ваза с циниями и дюжина маленьких любительских фотографий в рамках. Рядом с локтем Сета полупустая миска с картофельными чипсами. Ковер усеян крошками. Повсюду валяются обувь, листы воскресной газеты, игрушки Обри… и почему-то гостиная кажется очень уютной.

Сибил попятилась, но тут Филип поднял глаза, улыбнулся, протянул руку. Она подошла, и он притянул ее на подлокотник своего кресла.

– Скоро конец матча. Мы выигрываем.

– Этот дебил ударил Пита по заднице. – Сет понизил голос, чтобы не разбудить Обри, и даже не поморщился, когда Кэм хлопнул его по затылку его же бейсбольной кепкой. – О, да! – восторженно зашептал он, затем вскочил и задергался в победном танце. – Дай ему сдачи, Пит… Мы победили! Господи, я подыхаю с голоду.

Сет бросился в кухню и заныл там, выпрашивая еду.

– Победа возбуждает аппетит, – сказал Филип, целуя руку Сибил. – Как дела на кухне?

– По-моему, ужин вот-вот будет готов.

– Посмотрим, приготовила ли Анна свою фирменную закуску.

Филип потянул Сибил в кухню, сразу же заполнившуюся людьми. Обри подняла головку с плеча Этана и сонно замигала. Сет хватал лакомые кусочки с огромного блюда с итальянской закуской-ассорти, запихивал их в рот и комментировал только что закончившийся матч.

Казалось, все двигались, разговаривали и ели одновременно. Не успел Филип сунуть ей в руку бокал вина, как ему поручили резать хлеб. Посреди царящего хаоса Сибил старалась держаться рядом с Филипом, поскольку с ним чувствовала себя чуть-чуть непринужденнее, чем с другими.

Филип нарезал хлеб, намазал ломти маслом.

– Здесь всегда так? – тихо спросила Сибил.

– Нет. – Он поднял свой бокал и слегка коснулся ее бокала. – Иногда здесь бывает настоящий сумасшедший дом.

Когда Филип вез Сибил в отель, она уже плохо соображала. Голова раскалывалась, в ушах звенело. Слишком много впечатлений для одного дня. Официальные приемы сейчас казались менее суровым испытанием, чем воскресный ужин в семье Куин.

Ей нужно время, чтобы все обдумать, проанализировать. Она запишет свои мысли, наблюдения, впечатления. Все разложит по полочкам и сделает предварительные выводы.

– Устала? – участливо спросил Филип. Сибил вздохнула.

– Немного. Потрясающий день. И утром придется отработать в тренажерном зале все поглощенные калории. Я чудесно провела время, – добавила она, когда Филип остановил машину перед входом в отель. – Спасибо.

– Хорошо. Значит, ты с удовольствием повторишь этот опыт. – Он вышел из машины, обогнул капот и взял ее за руку.

– Не надо меня провожать. Я знаю дорогу.

– Я все равно тебя провожу, – настаивал Филип.

– Я не собираюсь приглашать тебя в номер.

– И все равно я тебя провожу. Сибил не стала продолжать спор, вошла в лифт и нажала кнопку своего этажа.

– Ты едешь в Балтимор утром?

– Сегодня вечером. Обычно, если к вечеру успеваю все сделать, я уезжаю в воскресенье. Дороги свободны, и утром можно пораньше начать работу.

– Тебе нелегко приходится. Еженедельные поездки в Сент-Крис и обратно, множество обязательств, почти полное отсутствие свободного времени.

– Нелегко, но кое-что стоит этих усилий. – Филип погладил ее волосы. – Я с удовольствием вкладываю время и силы в то, что мне нравится.

– Ну… – Сибил откашлялась и вышла из лифта, как только двери открылись. – Я ценю время и силы, которые ты вложил в сегодняшний день.

– Я вернусь в четверг вечером и хотел бы увидеться с тобой.

Сибил вынула из сумочки карточку-ключ.

– Сейчас я не знаю точно, буду ли свободна в конце недели.

Филип в ответ взял ее лицо в ладони, наклонился и накрыл ее рот своим. Он никак не мог насытиться ею.

– Я хочу увидеться с тобой.

Ей всегда удавалось сохранять самообладание и контроль над ситуацией, но сейчас Сибил казалось, что она, находясь с ним рядом, совершенно беззащитна.
– Сейчас я не знаю точно, буду ли свободна в конце недели.

Филип в ответ взял ее лицо в ладони, наклонился и накрыл ее рот своим. Он никак не мог насытиться ею.

– Я хочу увидеться с тобой.

Ей всегда удавалось сохранять самообладание и контроль над ситуацией, но сейчас Сибил казалось, что она, находясь с ним рядом, совершенно беззащитна.

– Я не готова к этому, – услышала она собственный голос.

– Я тоже не готов. – Однако Филип притянул ее ближе, сжал чуть крепче и поцеловал гораздо настойчивее. – Я хочу тебя. Может, и к лучшему, что мы не увидимся несколько дней. Есть время подумать.

Сибил подняла на него взгляд, ошеломленный, полный желания и немного испуганный. Испуганный тем, что происходило с ней.

– Да, к лучшему. – Ей пришлось сжать карточку-ключ обеими руками, чтобы попасть в щель замка. – Будь осторожен на дороге.

Сибил вошла в номер, быстро закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди.

"Безумие, – подумала она. – Абсолютное безумие – увлечься так быстро и так сильно». Ей хватило честности, чтобы признать: то, что происходит между ней и Филипом Куином, не имеет никакого отношения к Сету.

Это необходимо остановить. Сибил закрыла глаза и почувствовала тепло его губ на своих, словно он все еще целовал ее… и испугалась, что остановить это уже невозможно.

Глава 8

Вероятно, этого делать не следовало, думала Сибил, слоняясь неподалеку от средней школы Сент-Кристофера. Она мысленно повторяла, что не делает ничего незаконного, и все равно чувствовала себя преступницей.

Господи! Она же просто прогуливается по улице. Она же не собирается похищать Сета! Она просто хочет поболтать с племянником, провести с ним немного времени. Вот и все!

Она терпела целых два дня. Следила с безопасного расстояния в понедельник и вторник и теперь знала заведенный распорядок. За несколько минут до звонка, поднимая пыль и неуклюже покачиваясь, подползали школьные автобусы, похожие на толстых ворчливых нянек. Затем, словно не выдержав натиска, распахивались школьные двери, и на улицу выплескивался бурный поток учеников.

Сначала вылетали малыши: с визгом и криком, толкая и пытаясь обогнать друг друга, затем появлялись угловатые подростки, и наконец степенные, почти взрослые и очень разные старшеклассники. От болтающихся шнурков и беззубых улыбок, торчащих вихров и бейсбольных курток – к модным джинсам и сияющим водопадам ухоженных волос.

Сибил выросла в мире взрослых. В ее жизни не было ни больших желтых автобусов, ни диких воплей при виде распахивающихся навстречу долгожданной свободе школьных дверей, ни болтовни на школьной автостоянке с «неподходящим» парнем в черной кожаной куртке, и сейчас происходящее на ее глазах забавляло и давало информацию к размышлению.

Когда на улицу выбежал Сет, толкаясь на ходу с темноволосым парнишкой, Сибил вся обратилась во внимание. Сет вытащил из кармана бейсболку и натянул на голову – ритуал, символизирующий обретение свободы. Приятель Сета запустил руку в карман и, вытащив жвачку, сунул ее в рот. Мальчики отвернулись от автобусов и пошли по тротуару, подталкивая друг друга плечами и локтями и оживленно болтая, однако во все нарастающем шуме Сибил не могла расслышать их разговор. Через пару секунд к ним вприпрыжку подбежал мальчик поменьше и тут же стал взахлеб выкладывать переполнявшие его новости.

Сибил подождала еще чуть-чуть, затем направилась навстречу компании.

– Дурацкий был тест по географии. С ним и дебил бы справился, – заметил Сет, поправляя рюкзак, а его приятель выдул из жвачки большой розовый пузырь, медленно втянул его обратно и заметил:

– Не понимаю, зачем надо знать все штаты и их столицы. Не собираюсь жить ни в Северной Дакоте, ни в Айове.

– Привет, Сет.

Сет остановился, и Сибил почти физически ощутила, как он меняет ход своих мыслей, вспоминает, кто она такая.

– А, да. Привет.

– Похоже, занятия закончились. Ты домой?

– На верфь. – Сет снова почувствовал себя как-то неуютно, и это ему не понравилось. – У нас полно работы.

– Я тоже иду в ту сторону. – Сибил заставила себя улыбнуться мальчикам. – Привет, я Сибил.

– Я – Дэнни, а это мой младший брат Билл.

– Приятно познакомиться.

– Нам на ленч давали овощной суп, и Лизу Харборо вырвало, – торопливо выложил важную новость младший из мальчиков. – Мистеру Джиму пришлось подтирать за ней, а потом приехала ее мама, и мы не успели написать диктант. – Билл вдруг одарил Сибил такой обаятельной улыбкой, что она не смогла не улыбнуться в ответ.

– Надеюсь, Лиза скоро поправится.

– Когда меня вырвало, я остался дома и целый день смотрел телевизор. Мы с Дэнни живем на Херон-лейн. А вы где живете?

– В Нью-Йорке.

– Дядя Джон с тетей Марджи переехали в Южную Каролину, и мы ездили к ним в гости. У них две собаки и малыш Майк. У вас есть собаки и дети?

– Нет… пока нет.

– Ерунда. Сходите в приют для бродячих животных и возьмите собаку, как мы. А когда выйдете замуж, то родите ребенка. Он сначала поживет у вас в животе. Все очень просто.

Сибил не нашлась с ответом и лишь заморгала, а Сет ткнул малыша в бок.

– Заткнись, Билл!

– А что такого? Я вот, когда вырасту, заведу и собак, и детей. Столько, сколько захочу. – Билл снова обезоруживающе улыбнулся и помчался прочь. – Пока!

– Дурак, – прокомментировал Дэнни с презрительной снисходительностью старшего брата. – Пока, Сет. – Он побежал за Биллом, затем обернулся и помахал Сибил:

– Пока.

– Билл – не дурак, просто еще пацан и страдает недержанием речи, но он отличный парень.

– И уж точно дружелюбный. – Сибил поправила на плече ремешок сумки и улыбнулась Сету. – Не возражаешь, если я пройдусь с тобой?

– Пожалуйста, – пожал он плечами.

– Ты, кажется, что-то говорил о контрольной по географии.

– Да так, ерунда.

– Ты любишь школу?

– А куда от нее деваться? – Сет дернул плечом. – Приходится ходить.

– Я любила учиться, узнавать новое, – улыбнулась Сибил. – Может, я была не очень способной.

Сет поднял голову, прищурился, изучая ее лицо, вспомнил, что Филип назвал ее красоткой. Да, наверное. Добрые голубые глаза с пушистыми темными ресницами. Волосы – не такие темные, как у Анны, и не такие светлые, как у Грейс. И сверкающие на солнце. Она затягивает их в хвост, и лицо остается открытым. Пожалуй, она ничего, если еще и рисует иногда.

– Не похоже, – наконец объявил Сет. Сибил, слегка покрасневшая под его изучающим взглядом, начала уже расслабляться, но он добавил:

– Может, занудой.

– О-о. – Сибил не решилась уточнить, что Сет подразумевает под занудством. – А какой предмет тебе нравится больше всего?
– Не знаю. Почти все просто куча… – Он спохватился и выразился иначе:

– Ну, ничего особенного. Мне больше нравится читать о людях, а не о вещах.

– Я всегда любила изучать людей. – Сибил остановилась и кивнула на двухэтажный серый домик с опрятным палисадником. – Думаю, здесь живет молодая семья. И муж, и жена работают. У них есть ребенок-дошкольник, скорее всего, мальчик. Вероятно, они были знакомы много лет и поженились меньше семи лет тому назад.

– Откуда вы знаете? – Сет с любопытством взглянул на нее.

– Разгар дня, а дом кажется пустым, на дорожке нет машин. Во дворе трехколесный велосипед, несколько игрушечных машин. Дом не новый, но опрятный. Большинству молодых пар приходится работать, чтобы купить дом, завести семью. Молодые люди редко остаются в маленьких городках, если только оба не выросли здесь. Отсюда вывод: эта пара жила здесь, давно знала друг друга. Их первенец родился в течение первых трех лет после свадьбы. Судя по игрушкам, ему года три-четыре.

– Здорово!

Слава богу! Ее рассуждения не показались Сету «занудством».

– Правда, мне хотелось бы узнать о них побольше. Почему они выбрали именно этот дом? Чего хотят добиться в жизни? Как относятся друг к другу? Кто распоряжается деньгами, кто в семье главный и почему? Когда изучаешь людей, видишь типичные черты…

– Ну и что? – перебил ее Сет.

– В каком смысле?

– Зачем это надо?

Сибил задумалась, подбирая подходящее объяснение.

– Ну, можно понять, как люди поведут себя в определенных обстоятельствах.

– А что, если они не укладываются в ваши рамки? «Умница», – с гордостью подумала Сибил.

– Все люди укладываются в какую-то модель. Надо только учесть их наследственность, воспитание, образование, социальный статус, религиозные и культурные корни.

– И вам за это платят? – изумился Сет.

– Да.

– Фантастика.

Судя по его тону, он, пожалуй, все же вернул ей статус зануды. Сибил напрягла мозги, пытаясь найти пример, который поможет ей заинтересовать Сета.

– Я проводила в нескольких городах один и тот же эксперимент: просила человека постоять на улице, таращась на какое-нибудь высокое здание.

– Просто таращиться и все?

– Да. Человек стоял и смотрел вверх, прикрыв глаза рукой от солнца. Очень скоро рядом кто-нибудь останавливался и тоже начинал смотреть вверх. Затем еще один и еще, пока не собиралась толпа. И все смотрели вверх. Проходило довольно много времени, прежде чем кто-либо спрашивал, на что же они все смотрят. Никто не хотел спросить первым и тем самым признать, будто не видит то, что, как он полагал, видят другие. Подсознательно или осознанно, но все мы не хотим выделяться, мы хотим знать, видеть и понимать то, что знают, видят и понимают окружающие.

– Держу пари, многие думали, что кто-то хочет выпрыгнуть из окна.

– Вероятно, – согласилась Сибил. – В среднем люди простаивали, оторвавшись от своих дел, две минуты. Это довольно долго.

– Здорово, но все равно странно.

Они подошли к месту, откуда Сету надо было поворачивать к верфи, и у Сибил не осталось времени на раздумья. Решение пришло внезапно.

– Как думаешь, что произошло бы, если провести подобный эксперимент в Сент-Кристофере?

– Не знаю. То же самое?

– Сомневаюсь. – Сибил заговорщически улыбнулась. – Хочешь попробовать?

– Можно.

– Придется выйти на набережную. Твои братья не встревожатся, если ты задержишься? Надо предупредить их, что ты со мной?

– Не-а. Кэм не держит меня на привязи. Сибил вряд ли одобряла подобную свободу, но в данный момент была рада ею воспользоваться.

– Тогда давай попробуем. За мной мороженое.

– Согласен.

Они повернули в сторону, противоположную верфи.

– Выбери место и стой. Люди не будут обращать внимание, если ты будешь сидеть. Они решат, что человек просто задумался или отдыхает.

– Понял.

– И эффективнее смотреть вверх. Не возражаешь, если я сниму на видеокамеру?

Сет удивленно приподнял брови, увидев компактную видеокамеру, которую Сибил вынула из сумки.

– Пожалуйста. Вы ее всегда с собой таскаете?

– Когда работаю. И блокнот, и диктофон, и запасные батарейки с кассетами, карандаши, сотовый телефон. – Сибил похлопала рукой по объемистой сумке.

– Фил тоже любит всякие электронные штучки.

– Необходимое снаряжение современного горожанина, – улыбнулась Сибил. – Мы не желаем терять ни минуты. Хотя есть и минусы. Невозможно надолго оторваться от электрической розетки.

На набережной было немноголюдно. С рыбацкого судна разгружали дневной улов. За одним из столиков уличного кафе семья туристов поглощала огромные порции пломбира с сиропом, орехами и фруктами. Два старика, устроившиеся на скамейке, впились глазами в шахматную доску, и ни один не решался сделать ход. У дверей одной из лавочек болтали три женщины, оживленно жестикулируя и перебивая друг друга.

– Я встану там, – показал рукой Сет, – и буду смотреть на отель.

– Отличный выбор.

Сибил осталась на месте, соблюдая необходимую для чистоты эксперимента дистанцию, подняла камеру, поймала Сета крупным планом. Он обернулся, улыбнулся самоуверенно, почти дерзко… Когда его лицо, красивое и счастливое, заполнило экранчик видоискателя, Сибил вздрогнула и, с трудом взяв себя в руки, подавила внезапно нахлынувшее отчаяние.

Еще можно отступить. Еще можно собрать вещи и уехать, и никогда больше не встречаться с ним. Он никогда не узнает, кто она, кем они приходятся друг другу. Он никогда не пожалеет о том, что она могла бы сделать для него. Она для него никто.

Она никогда и не пыталась это изменить.

Сейчас все иначе, напомнила себе Сибил. Она никому не причинит вреда, пытаясь узнать Сета получше, проводя с ним какое-то время оценивая сложившуюся ситуацию.

Сет поднял голову. Под тихое жужжание камеры Сибил изучала его профиль. Тоньше и острее, чем у Глории… Может, он похож на своего отца… И телосложением, пожалуй, пошел в нее и их мать, а не в Глорию, как ей показалось вначале. Когда он вырастет, то будет высоким, длинноногим, худощавым.

А его жестикуляция и мимика, независимая поза, руки в карманах… «Сет уже перенял некоторые манеры своих приемных братьев», – с горечью подумала Сибил и заставила себя сосредоточиться на эксперименте.

Примерно через минуту рядом с Сетом остановилась полная седовласая женщина. Сибил как-то видела ее за стойкой в кафе «У Кроуфорда», все называли ее Мамашей. Как и ожидалось, женщина подняла глаза, проследила за взглядом Сета, однако – нарушив типичную модель поведения – тут же хлопнула мальчика по плечу.

– Что ты там увидел, парень?
 Что ты там увидел, парень?

– Ничего, – пробормотал Сет, и Сибил придвинулась чуть ближе, чтобы записать его голос на пленку.

– Ну, парень, если будешь стоять посреди улицы и пялить глаза в небо, люди сочтут тебя чокнутым. Почему ты не на верфи?

– Сейчас пойду туда.

– Добрый день, Мамаша. Привет, Сет. – В рамке видоискателя появилась хорошенькая темноволосая девушка. – Что там происходит? Я ничего не вижу.

– А там ничего и не происходит, – сообщила Мамаша. – Парень просто таращится в пустоту. Как поживает твоя мама, Джулия?

– Немного приболела. Кашляет и жалуется на боль в горле.

– Ей нужно куриный бульон и горячий чай с медом, – тоном опытной сиделки сказала Мамаша.

– Грейс утром принесла бульон.

– Проследи, чтобы он был съеден. Эй, Джим, привет.

– Добрый день. – Приземистый плотный мужчина в резиновых сапогах ласково потрепал Сета по голове. – На что пялишься, парень?

– Господи, неужели нельзя спокойно постоять минутку?

Сет повернулся к Сибил и скорчил такую гримасу, что она не удержалась от смеха.

– Будешь долго стоять, тебя чайки обкакают, – подмигнул Джим. – Мы с Этаном уже вернулись. Если капитан окажется на верфи раньше тебя, то захочет узнать, где ты застрял.

– Господи! Да иду я, иду. – Ссутулившись, волоча ноги, Сет подошел к Сибил. – Никто не попался на удочку.

– Потому что тебя все знают. – Сибил выключила камеру. – Это меняет модель поведения.

– Вы знали, что так получится?

– Предполагала. Когда спрашиваешь знакомого, да еще ребенка, никакого риска, никакого удара по самолюбию.

Сет хмуро оглянулся на увлеченную разговором троицу.

– Значит, вы мне все равно заплатите?

– Естественно, и, вероятно, ты попадешь в мою новую книгу.

– Здорово. Шоколадный пломбир, и мне пора на верфь.

– Если твои братья рассердятся, я все объясню.

– Не рассердятся. Я ведь задержался ради науки, так?

Сет ухмыльнулся, и Сибил, еле сдержав желание обнять его, положила ладонь на его плечо, но, почувствовав, как мальчик напрягся, быстро опустила руку.

– Именно так. И мы можем позвонить им по моему сотовому.

– Да? Здорово! Можно, я сам?

– Конечно. Почему бы и нет?

Двадцать минут спустя Сибил уже сидела за включенным компьютером.

"Филип говорил о его неизменно высоких оценках в школе, что само по себе достойно восхищения, и хотя я провела с ним менее часа, успела заметить, что у него пытливый ум. Его манеры несколько грубоваты, однако он более общителен, чем его мать или я в том же возрасте. С посторонними людьми он ведет себя непринужденно, без той официальной вежливости, к которой приучали меня. В этом, видимо, сказывается влияние Куинов.

Из наблюдений за детьми и взрослыми, с которыми он сегодня общался, я могу также сделать вывод, что его здесь любят и относятся как к своему. Естественно, пока я не могу решить, в его ли интересах остаться здесь.

Нельзя забывать о правах Глории. К тому же , еще не узнала, хочет ли сам мальчик вернуться к матери.

Я бы хотела, чтобы он привык ко мне, прежде чем узнает о нашей родственной связи. Мне необходимо время…"

Затрезвонил телефон, и Сибил схватила трубку.

– Доктор Гриффин.

– Привет, доктор Гриффин. Почему-то мне кажется, что я оторвал вас от работы.

Сибил узнала голос Филипа и опустила крышку компьютера, словно он мог увидеть ее на расстоянии.

– Потому что ты очень проницателен. Однако я могу уделить тебе несколько минут. Как жизнь в Балтиморе?

– Напряженная. Включи воображение. Картинка: красивая улыбающаяся молодая пара с малышом на руках направляется к седану среднего класса. Подпись: «Шины Майерстоуна. Мы заботимся о вашей семье».

– Ты манипулируешь потребителями. Заставляешь думать, что если они купят другие шины, то той, другой, компании их семья безразлична.

– Согласен, зато сработает. Для автомобильных магнатов мы создали совсем другой образ. Щегольский ярко-красный автомобиль с откинутым верхом мчится по горной дороге. За рулем сексапильная блондинка. «Шины Майерстоуна. Зачем добираться туда, когда вы можете быть там».

– Неглупо.

– Клиенту нравится, а у меня гора с плеч. Как жизнь в Сент-Крисе?

– Размеренная. – Сибил закусила губу. – Пару часов назад я случайно столкнулась с Сетом и уговорила помочь мне в эксперименте. Все прошло хорошо.

– Неужели? И сколько тебе это стоило?

– Порции мороженого. Двойной.

– Ты дешево отделалась, – со смехом сказал Филип. – Парень – ловкач. Предлагаю на завтра ужин с шампанским, чтобы отметить наши успехи.

– Если уж речь зашла о ловкачах…

– Я думал о тебе всю неделю.

– Три дня, – поправила Сибил, рассеянно водя карандашом по чистому листу блокнота.

– И три ночи. Расправившись с Майерстоуном, я могу вырваться завтра пораньше. Почему бы мне не заехать за тобой в семь?

– Филип, я не понимаю, что происходит.

– Я тоже. А тебе обязательно понимать?

– Так было бы проще.

– Хорошо. Поговорим и постараемся разобраться. В семь часов, договорились?

Сибил опустила глаза и увидела, что бессознательно нарисовала его лицо. Плохой признак. Грозный признак. Однако лучший способ справляться с осложнениями – не увиливать от них.

– Ладно. До завтра.

– Сделаешь для меня кое-что?

– Если смогу.

– Думай обо мне ночью. Вряд ли у нее есть выбор.

– До завтра.

Не обращая внимания на писк компьютера, извещавший о сообщении, поступившем по внутриофисной электронной почте, Филип оттолкнулся от полированного письменного стола и подкатился на рабочем кресле к широкому окну. С высоты четырнадцатого этажа открывался прекрасный вид на гавань и суетливые городские улицы, только сейчас Фил ничего этого не видел.

Сибил буквально преследовала его. Она постоянно занимала его мысли, что было для него внове. Не то чтобы она мешала ему. Он ел, пил, работал. Проводил коллективные обсуждения и презентации с тем же блеском, что и до встречи с ней. Просто она все время была с ним. То где-то на задворках сознания, то – стоило ему чуть-чуть расслабиться – вырывалась вперед.

Фил еще не понял, нравится ли ему столько думать о женщине, тем более о женщине, которая практически его не поощряет.

Может, его привлекает ее холодность, отстраненность? Ну, это он еще смог бы пережить, принял бы как разновидность любовной игры. Но предчувствие, что это не просто флирт, а нечто гораздо более серьезное, не покидало его. И, если чутье ему не изменяет, Сибил встревожена не меньше его.

– Ты в своем репертуаре, – заметил Рэй.

– О господи. – Филип не крутанулся в кресле, не вытаращил глаза. Он их просто закрыл.– Ты в своем репертуаре, – заметил Рэй.

– О господи. – Филип не крутанулся в кресле, не вытаращил глаза. Он их просто закрыл.

– Приятный у тебя кабинет. Давненько я здесь не бывал. – Рэй прошелся по комнате, остановился перед картиной в черной раме, задумчиво поджал губы, разглядывая красные и синие брызги на полотне. – Неплохо. Стимулирует мозги. Наверное, поэтому ты ее тут повесил.

– Я категорически отказываюсь верить в то, что мой покойный отец стоит в моем кабинете и обсуждает современную живопись.

– Ну, я действительно хотел поговорить о другом. – Рэй подошел к металлической скульптуре в углу. – Правда, эта конструкция мне тоже нравится. У тебя всегда был изысканный вкус. В искусстве, еде, женщинах. – Он улыбнулся Филипу, наконец повернувшемуся к нему. – Например, женщина, о которой ты сейчас думаешь. Высший класс.

– Мне необходим отпуск, – сам себе сказал Филип.

– Полностью с тобой согласен: ты переутомился за последние месяцы. Сибил – интересная женщина, Филип. Гораздо интереснее, чем думаешь ты, чем подозревает она сама. Надеюсь, когда придет время, ты выслушаешь ее, по-настоящему выслушаешь.

– О чем ты говоришь? – Еще не закончив вопрос, Филип поднял руку. – Боже! Почему я спрашиваю, когда тебя здесь нет?

– Надеюсь, вы оба перестанете анализировать чувства, эмоции, поступки и примете все, как есть. – Рэй пожал плечами, сунул руки в карманы спортивной куртки с эмблемой любимой бейсбольной команды. – Сейчас тебе нелегко. Скоро будет еще труднее, но ты защитишь Сета от грядущего несчастья. Я это знаю. Я только хочу сказать, что ты можешь доверять ей. Когда зайдешь в тупик, Филип, доверься себе и доверься ей.

Филип почувствовал, как холодок пробежал по позвоночнику.

– Какое отношение Сибил имеет к Сету? – насторожился он.

– Не мне говорить об этом. – Рэй снова улыбнулся, но улыбка не достигла его глаз. – Ты еще не говорил обо мне с братьями. Поговори. И хватит думать о том, что ты должен держать все под контролем. Видит бог, ты это умеешь, но иногда можно и отступить от принципов.

Рэй глубоко вздохнул, еще раз обошел кабинет.

– Твоей матери здесь понравилось бы. Ты многого достиг в своей жизни. – Теперь улыбка заиграла в глазах Рэя. – Я горжусь тобой. Я знаю, ты справишься с любыми трудностями.

– Это ваша заслуга, – прошептал Филип. – Твоя и мамина.

– Не спорю. – Рэй подмигнул. – Не подведи нас. – Когда зазвонил телефон, Рэй вздохнул. – Все, что случается, должно случиться. Разница лишь в том, как ты к этому относишься и как поступаешь. Подними трубку, Филип, и помни: ты необходим Сету.

Он исчез. Не сводя глаз с того места, где только что стоял отец, Филип поднял трубку.

– Филип Куин у телефона.

Он молча слушал, и взгляд его становился все жестче. Затем он схватил авторучку и – по ходу отчета частного детектива – стал делать заметки о последних передвижениях Глории Делотер.
Нора Робертс