Мёртвый город

Затянут свод и звёзд не видно,
Там под хребтами серых гор
Ручей бежит ещё с тех пор,
Когда народ алан жил мирно
И погружался в тихий час, молитв
Не поднимая глаз.

Стоял меж гор аул Даргавс,
Через часы осветит солнце
Его причудливый анфас,
Скалистую в горах породу,
Его прекрасную природу
И мудрость осетинских глаз.

Услышит горные напевы
Ущелье, вторящие глас
И может быть, как в прошлый раз
Придут на водопой олени.

Случилось это при луне -
По косогору, вниз к селенью
На черном вороном коне
Шёл всадник. Был он торопливый
В чадре, закутанной пред гривой
Вез пленницу в своем седле.

На перевес висит ружье,
Папаха на главе угрюмой.
Был погружен печальной думой
И прибыл в шумное село
Когда во всю уже светало.

Как только с пленнице упала
На камни белая чадра
Вся площадь быстро замолчала
Шептаясь как она мила.
Хазби Булат, так  звали горца
На камень серый и большой,
Поднявши пленницу рукой,
Чтоб осветило её солнце
Воскликнул: "Эй, сюда Даргавсы,
Сыны Аланцев удалых,
Найдется ли средь вас жених
Проворнее степного барса
Кто купит за свои полцарства
Не пожалевших золотых
Красавицу в летах младых?!"

Я, я, воскликнули аланы,
Бросая перед ним булат,
Ведя на откуп караваны
И обещая горы злат.
И в спорах этих удалых
Средь гор косматых и крутых
Кавказские в пылу мужи
Схватили сабли и ножи.

Орёл недвижим над ущельем
Уже свою добычу ждал,
Как вмиг в долине крик пропал
И расступились перед старцем
В пылу ревнивые мужи.
Он погрозил пред ними пальцем,
Окинул взором своих лет
И дал на то им свой ответ.
Вы, мои братья осетины,
Прислушайтесь к моим словам
Неужто мы как те грузины,
Что ласковы к своим сердцам
Себя погубим ради "чызг"?

Ещё мгновение и визг
Разнёсся по всему ущелью.
Хазби Булат достал кинжал
Из сердца юной... и капелью
Рубиновый поток бежал.
Запрыгнув молча на коня
Он растворился за горами,
А дева с пышными бровями
На век в ущелье замерла...
Она нашла себе могилу
В чужой Алании средь гор,
С прекрасным видом на долину.
Была обещана грузину
В богатый знатный старый двор.

Под вечер старец под лучиной,
Готовясь встретить мирный сон,
Услышал топот непрерывный
Подков хрустальных страшный звон!
Покинув хижину - увидел,
Джигит на вороном коне,
Одетый в чёрном. При луне
Он взором всех возненавидел
И говорят что старец слышал,
Как растворяясь в облаках
Джигит шепнул устами: "Ждите,
Да покарает вас Аллах!"

Ночная мгла в ауле кружит,
По саклям бродит взор чужой,
Над спящими главами служит
И над могилой молодой.
Как тьма ложится пред туманом,
Скрывая шапки великанам,
Повисла смерть в ауле том.
И утром каждый здешний дом
Повержен был болезнью странной
И будто силе ураганной
Кровавым стался Кизил-Дон.

И первые селяни утром
Несли покойных хоронить.
Земля не может их пленить.
Тела наружу поднимались,
Могилы тут же осыпались
Не позволяя им предать
Семейный прах аланских горцев.
Каменья взяв из-под колодцев
Решили склепы возвести
И на горе Раминыра;г
Был упокоен в склепах прах.
И косит смерть во всём ауле
Младых людей и стариков
Не покидая сакли кров,
Не покидая эти горы.

Ведут аланы разговоры
Кто в этих бедах виноват.
Тут вспомнился Хазби Булат,
Селян ликующие взоры,
Как в эти горные просторы
Сложили тело словно в гроб
Младой красавицы от злости.
И вот, сначала был озноб
Затем отходит плоть от кости,
Отпали щеки, бледен лоб
И снова вырос склеп как гроб.

И скоро здесь стоял уж город
Такой же, только не живой.
В краях царил повсюду голод
И всё заражено чумой.
Чтобы чума не расходилась
Больные уходили в склеп,
Забрав с собою только хлеб.
Под крышей жизнь и смерть ютилась,
Живой готовился встречать
Последний вздох. Рядом кровать,
На ней лежало мумиё
И на двоих теперь жильё.

Стоит пустой аул Даргавс.
Через часы осветит солнце
Его причудливый анфас
И тело молодого горца,
Истленное в пещере гор.
На нем знакомый всем убор,
Одежда тленна, но богата
Признать не сразу в нем смогли
Разбойника Хазби Булата
Что продавал за горы злата
Грузинскую княжну Лали