Таланту Толстого. Власть - совокупность воль масс?

   Отрешившись от воззрения древних
на божественное подчинение воли народа одному избранному
и на подчинение этой воли божеству – непререкаемой  истине,
история не может сделать ни одного шага без противоречия,
не выбрав одного из двух, чтобы быть абсолютной истине:
или возвратиться к прежнему верованию -
в непосредственное участие божества в делах человечества со своей волей и властью,
или определённо объяснить значение той силы, производящей исторические события,
которая называется нарожной властью.
    Возвратиться к первому невозможно:
верованье разрушено
 и потому необходимо объяснить значение власти, которая должна быть нерушима.
   Наполеон приказал собрать войска и идти на войну.
Представление это до такой степени нам привычно, до такой степени мы сжились с этим взглядом,
что вопрос о том, почему шестьсот тысяч человек идут на войну,
когда Наполеон сказал такие-то слова, кажется нам бессмысленным словесами рядом.
   Он имел власть, и потому было исполнено то, что он велел.
Ответ этот совершенно удовлетворителен, если мы верим, что власть дана была ему от Бога.
Но как скоро мы не признаём этого,
необходимо определить, что такое эта власть одного человека над другими без  участия Бога.
    Власть эта не может быть той непосредственной властью
физического преобладания сильного существа над слабым, где сила, а не только словеса,
преобладания, основанного на приложении или угрозе приложения физической силы, —
как власть Геркулеса!
   Она не может быть тоже основана на преобладании нравственной силы,
 как то, в простоте душевной, думают некоторые историки,
говоря, что исторические деятели суть герои,
что есть люди, одарённые особенной силой души и ума и называемой гениальностью в истории.
   Власть эта не может быть основана на преобладании нравственной силы,
ибо, не говоря о людях-героях, как Наполеоны и их силы,
 о нравственных достоинствах которых мнения весьма разноречивы,
 история показывает нам, что ни Людовики XI-е, ни Меттернихи, управлявшие миллионами людей,
не имели никаких особенных свойств силы душевной,
а, напротив, были по большей части нравственно слабее каждого из миллионов людей,
которыми они управляли ради любимых себя, не думая про всех этих людей.
   Если источник власти лежит не в физических
и не в нравственных свойствах лица, ею обладающего,
то очевидно, что источник этой власти должен находиться вне лица —
в тех отношениях к массам, в которых находится лицо, властью обладающее.
   Так точно и понимает власть наука о праве – это именно то,
что есть та самая разменная касса истории, обещающая разменять историческое понимание власти
на чистое золото.
    Власть есть совокупность воль масс, управляемых правителями,
перенесённая выраженным или молчаливым согласием на дела избранных массами правителей.
   В области науки права, составленной из рассуждений о том, как бы надо было устроить
государство и власть, если бы можно было всё это устроить,- 
всё это ясно,
но в приложении к истории это определение власти требует разъяснений более ясных.
___________
Л. Н. Толстой. Война и мир. Эпилог. Часть вторая.
IV
  Отрешившись от воззрения древних на божественное подчинение воли народа одному избранному и на подчинение этой воли божеству, история не может сделать ни одного шага без противоречия, не выбрав одного из двух: или возвратиться к прежнему верованию - в непосредственное участие божества в делах человечества, или определённо объяснить значение той силы, производящей исторические события, которая называется властью.
    Возвратиться к первому невозможно: верованье разрушено, и потому необходимо объяснить значение власти.
   Наполеон приказал собрать войска и идти на войну. Представление это до такой степени нам привычно, до такой степени мы сжились с этим взглядом, что вопрос о том, почему шестьсот тысяч человек идут на войну, когда Наполеон сказал такие-то слова, кажется нам бессмысленным.
Он имел власть, и потому было исполнено то, что он велел.
   Ответ этот совершенно удовлетворителен, если мы верим, что власть дана была ему от Бога.
Но как скоро мы не признаём этого,  необходимо определить, что такое эта власть одного человека над другими.   Власть эта не может быть той непосредственной властью  физического преобладания сильного существа над слабым, преобладания, основанного на приложении или угрозе приложения физической силы, — как власть Геркулеса; она не может быть тоже основана на преобладании нравственной силы,  как то, в простоте душевной, думают некоторые историки, говоря, что исторические деятели суть герои, что есть люди, одарённые особенной силой души и ума и называемой гениальностью.
   Власть эта не может быть основана на преобладании нравственной силы, ибо, не говоря о людях-героях, как Наполеоны,  о нравственных достоинствах которых мнения весьма разноречивы,
 история показывает нам, что ни Людовики XI-е, ни Меттернихи, управлявшие миллионами людей,
не имели никаких особенных свойств силы душевной, а, напротив, были по большей части нравственно слабее каждого из миллионов людей, которыми они управляли.
   Если источник власти лежит не в физических и не в нравственных свойствах лица, ею обладающего, то очевидно, что источник этой власти должен находиться вне лица — в тех отношениях к массам, в которых находится лицо, властью обладающее.
   Так точно и понимает власть наука о праве, та самая разменная касса истории, обещающая разменять историческое понимание власти на чистое золото.
    Власть есть совокупность воль масс, управляемых правителями, перенесённая выраженным или молчаливым согласием на избранных массами правителей.
   В области науки права, составленной из рассуждений о том,  как бы надо было устроить государство и власть, если бы можно было всё это устроить,-  всё это ясно, но в приложении к истории это определение власти требует разъяснений.