Птенец

Сколь верёвочке не виться,
всё равно придёт конец:
пролетает мимо птица,
а из клювика – «птенец»

выбирается на волю,
крылышкуя всем ветрам,
и желтеющему полю,
и дубравам, и холмам,

и домишкам, и дорогам,
даже лужам из свинца –
всё подвержено тревогам
с появлением «птенца».

Всё в смятении, ознобе,
в предвкушении тоски,
не поются бобэоби
губы сморщенной реки.

А «птенец» в осенней мути,
в колыбели из ветров
лишь мечтает об уюте,
белом омуте из снов,

мягком саване, где эхо
рассекает небосвод,
остальное же – помеха
на пути летейских вод...

Человек выходит в поле
на обманчивый простор:
эхо крика птицы что ли?
То мольба иль приговор?

Но в небесном откровенье
различается «птенец»
в белоснежном оперенье:
«Не корми его, глупец!» –

восклицает человече,
только ветру невдомёк,
и посыпались на плечи
хлопья белые – снежок.

Так по птичьему веленью
и на оных, знать, правах
подвергают мир забвенью
зимы-зимородки, ах!