вот идёшь по улице, смотришь в неё и слушаешь

вот идёшь по улице, смотришь в неё и слушаешь,
замечаешь оттенки фисташки и терракоты,
открываешь город себе, а прохожим — душу,
закрывая глаза на то, что всё ждёшь чего-то.

но бредя по пустынной, Богом забытой улочке,
застреваешь в слоях штукатурного кракелюра.
будь хоть трижды кому-то складом чудес, шкатулочкой,
для себя остаёшься коробкой с макулатурой.

у двух камешков в туфле острое разногласие.
станет больно — присядь, пережди остроту накала.
этот город известь на стенах печалью гасит.
никогда ты не будешь ближе, чем здесь, к финалу.

ты хотел бы начать всё по новой, остаться сильным,
пробиваться сквозь тернии к звёздам в своей Вселенной,
но в твоём звездолёте закончился керосин, и
сигналы о помощи не передать антеннам. 

и со временем всё сотрёт в пыльцу само время,
ничего не останется здесь: ни следов, ни звуков.
и никто не узнает, что было с тобой и с теми,
кто измерил длину этой улицы мерой скуки.

по брусчатке скользит чёрный кот, валяется мусор.
слишком пусто на улице, в доме, внутри слишком пусто.
тишина слишком терпкая, чтобы казаться музыкой.
одиночество слишком большое, чтоб быть искусством.