Сражение на перевале Мали - Алан

Тем, кого помню и люблю, посвящается…

Скоро будет тридцать лет, как нет республики  Сербская  Краина,  когда началась операция Олуя (Буря) проводимая хорватской армией при поддержке боснийских мусульман.

Михаил находился  в составе третьего огневого взвода первой батареи четвёртого отдельного дивизиона приданного девяносто второй бригаде, седьмого долматинского корпуса. Корпус занимал оборону в  два эшелона в районе горы Капела.
Перевал Мали – Алан имел стратегическое значение, потому, что через него проходила  единственная дорога соединявшая столицу Сербской Краины город  Книн с   тогда ещё существовавшей Югославией .
Для Михаила, только месяц назад прибывшего в качестве добровольца из России, это было первое и по всем признакам возможно последнее сражение. Многие из ранее приехавших  русских добровольцев, видя безпереспективность  дальнейшего участия в проигранной войне, возвращались обратно, не желая быть свидетелями полного разгрома сербов в этой такой долгой, кровопролитной и без всяких шансов на победу войне.
Перевал Мали – Алан, это седловина между двух невысоких гор в юго  -  восточной части Динарского Хребта, длинной полуподковой опоясывающего адриатическое побережье, некогда бывшей Югославии. Дорога на Книн проходила узкой асфальтированной лентой сквозь живописные сосновые леса, горы Капела . Где в начале августа июльская жара  уже спала, начались первые августовские дожди, и сосновый бор состоящий из старых деревьев распространял пьянящий запах хвои, наряду с другими запахами стремительно уходящего лета. Здесь на высоте более 1000 метров над уровнем моря, снег выпадал уже  в октябре.

Операция Олуя, началась рано утром 4 августа, удары наносились по всей линии соприкосновения, для того, чтобы растянуть силы обороняющихся.
Где вдоль дороги ведущей на перевал Мали – Алан, хорваты сосредоточили особо крупные силы, превосходившие силы обороняющихся здесь третьей  и девяносто второй бригад  седьмого далматинского  корпуса,  примерно в двадцать пять раз, а по артиллерии в двенадцать  раз.
Начало сражения ознаменовалось мощными артиллерийскими ударами по площадям непосредственно вдоль дороги. Где на самом деле передовая  линия обороны сербов проходила  в паре километров от этой дороги. Поэтому враги стремились выйти на эту дорогу и  оседлав её,  продолжить своё наступление по направлению к перевалу Мали – Алан, где начиналась вторая и главная линия обороны сербов.

Михаил видел начало операции, наблюдая за ней сквозь линзы полевого бинокля . Ему и его товарищам находившимся во второй и последней линии обороны, было понятно, что такого удара, войска находящиеся впереди не выдержат и быстро отойдут на вторую линию, за которой  не только не было оперативных резервов, но и  каких либо войск вообще.

События разворачивались стремительно, противник после первой же массированной атаки пехоты и танков, смял слабую оборону первого эшелона и двумя колоннами устремился на перевал Мали – Алан. Казалось что ещё  немного и  он достигнет свой цели, но у него на пути встало два сербских танка, умело маневрируя в складках местности открывших огонь по второй колонне, при этом пропустив вперёд первую. Попавшую в огневой мешок и потерявшую почти всю технику и до половины личного состава. Вторая же колонна обезглавленная двумя сербскими танками начала расстреливаться из пулемётов и гранатомётов, чьи огневые точки находились на склонах соседних холмов. Противник не выдержал такого отпора, дрогнул и побежал, бросая на поле боя технику, стрелковое вооружение и своих раненых. Наступать по дороге и вдоль неё, противник  более уже не мог, потому что вся котловина ведущая к перевалу, оказалась забитой сгоревшей  и повреждённой техникой.

Но хорваты и не собирались менять свой оперативный план наступления, они лишь изменили тактику применения своих сил. Нанеся многочисленными пехотными соединениями, несколько сильных ударов справа и слева от  горы  Капела, рассчитывая не только прорвать вторую линию обороны, но и взять в клещи силы обороняющихся на этом участке сербов. События разворачивались очень быстро, пользуясь подавляющим преимуществом в живой силе и основных средствах ведения войны. Хорваты начали короткими концентрическими ударами разбивать и крошить,  некогда монолитную оборону сербов  на отдельные составляющие. Но несмотря на всё своё огромное стратегическое преимущество, противник на этом участке фронта успеха не имел. Где за первый день наступления, вторая линия обороны сербов  на этом участке, так и не была прорвана. К концу дня противник начал перегруппировывать свои силы и корректировать оперативный план действий уже на следующий день своего наступления.

Артиллерийская батарея Михаила находилась в засаде, под пологом ветвей могучих вековых сосен и ждала своего часа чтобы вступить в неминуемый в этих условиях бой. И этот момент наступил, потому что ночью противник силами специальной горнострелковой бригады, обошел узлы сопротивления сербов на этом участке и с рассветом вышел прямо на позиции, где стояла батарея Михаила. Начался интенсивный, встречный стрелковый бой, в котором в виду явного неравенства сил, противник стал одерживать верх. А стрелять в лесу из орудий по маневрирующей и быстро передвигающейся пехоте задача ещё та. Противник подошёл с тыла, так что дорога на Книн по всей видимости была уже перерезана.

Видя такое положение вещей, Михаил с товарищами быстро поснимали замки со своих орудий, а в стволы закинули по ручной гранате, что бы вывести их из строя, началась неразбериха если не сказать паника. Надо было действовать быстро и  решительно, потому что никто из присутствующих и подумать не мог, что противник появится совсем с другой стороны, а не с той где его ожидали.

Но увы на войне бывает всякое. Михаил до этого был учителем математики в школе, мама к тому времени уже умерла, а своей семьи у него не было. В свои 35 лет у него не было ни квартиры, ни машины ни престижной работы и соответственно денег.  А на эту недоброй памяти проигранную войну он попал силою обстоятельств и не жалел об этом. Не пожалел он об этом и тогда, когда с небольшой группой уцелевших бойцов попал в окружение. Как потом начались безконечные, изматывающие тело и рвущие душу,  такие долгие и безпросветные будни, сотканные из скитаний в этих таких глухих, вековых лесах, где было очень удобно вести партизанскую войну. Но Михаил с сотоварищами не были партизанами, они  по большей части  были добровольцами на этой войне. И потому в схватке с голодной и холодной смертью, шансов у них без внешней поддержки было не много.

Так школьный учитель математики Миша, впервые узнал, что такое изнуряющая усталость и голод. Ни карты местности, ни даже компаса у них не было. Единственно чего было в достатке так это воды, потому что августовские, обязательные в этих местах дожди, делали своё дело. Они лили так, что казалось на всей земле не было сухого места. Места те глухие и малонаселённые, малонаселённые по причине труднодоступной местности и полного отсутствия дорог с твёрдым покрытием.

Проблуждав лесами более пяти суток, маленький отряд окруженцев вышел в окрестности заброшенного хутора. Хутор был из кирпича и под черепичной крышей, а внутри кроме крыс никого не было. Так у Михаила и его товарищей впервые появилась возможность высушить своё бельё и поесть свежего крысиного мяса, которое было запечено тут же во вполне исправной печи. Дожди лили практически ежедневно, поэтому все горные тропы сильно раскисли и были труднопроходимыми.

Отдохнув два дня в сухом заброшенном доме, бойцы бывшей девяносто второй бригады, двинулись дальше, тем более что, от заброшенной усадьбы в дальнейшее пространство вела еле заметная полузаросшая тропа, по которой уже давно никто не ходил. Так по тропе они вышли к едва заметной горной дороге, петлявшей между массивными деревьями в такое неизведанное и спасительное будущее.
Михаил и его товарищи, знали, что любая дорога, даже такая заброшенная, обязательно приведёт к людям. Но к каким, к своим или чужим, они узнают только тогда, когда пройдут её всю, до конца.
Так они пошли по дороге выслав вперед головной дозор из двух человек. На шестерых у них было  три автомата Калашникова  и пять рожков с патронами к ним. Вдоль дороги протекала разбухшая от дождей река, неся свои мутные воды туда, где были люди…

Люди появились на следующий день, это были два пастуха, пасущих свои стада на склонах Динарских гор. От них Михаил с сотоварищами узнал что республика Книнская (Сербская) Краина пала, а над её столицей развевается циклопических размеров хорватское знамя, что все войска и население ушли в  Боснию.
Эта новость ошеломила Михаила и его спутников, некоторые из них стали говорить, что всё пропало, что надо де, идти сдаваться на милость победителей, чтобы сохранить себе жизнь. На это Михаил ответил, что местные жители,  из его отряда могут делать всё что они хотят, а он с теми кто пойдёт за ним, продолжат путь дальше.

Так из шести человек  их осталось трое и у них были всё те же три автомата и пять магазинов с патронами к ним. Переодеваться в гражданскую одежду они не стали, а только очень подробно расспросили у пастухов куда и как  им идти дальше. Те в свою очередь показали им пастушьи тропы, по которым обычные люди не ходят. Им дали брынзы и хлеба на два дня пути, воды и они пошли навстречу своей такой неудачной военной судьбе, потому что считали себя бойцами действующей армии, пусть потерпевшей поражение и отступившей.

Они знали куда надо было идти, знали направление и сколько приблизительно нужно пройти километров чтобы выйти к своим. Пастухи им говорили, что дорога будет трудной, очень трудной, справятся ли они с ней?
Такой внутренней уверенности в том , что они справятся ни у Михаила, ни его спутников не было. Было желание пройти этот путь до конца, пройти любой ценой и это был их выбор, выбор нравственный и человеческий, это была их личная  мораль, от которой в этих условиях никто не собирался отказываться.
               
                Выбор.
Спутников Михаила звали Урош и Марко, оба они немного говорили по русски, а Михаил немного понимал по сербски.
Дорога как и предупреждали пастухи оказалась сложной и тяжёлой физически, но это был их осознанный выбор, выбор бойцов разбитой и отступившей сербской армии.
Первый день прошёл без особых проблем, шли медленно на удивление было солнечно и сухо, за световой день прошли около  пятнадцати километров. Горные пастушьи тропы, это не прогулочные аллеи в городском парке, по ним много не разгуляешься. Тем более специальной обуви у них не было, да и опыта подобных перемещений тоже. Ночью спали по очереди, определив ночлег под пологом вековых елей в глубоком  ущелье, на дне которого протекал ручей питаемый прошедшими недавно дождями.

До войны Марко работал на обувной фабрике  в Баня – Луке, у него была семья, мама жена и дочка. Которых он очень любил.
Это был человек среднего роста, немногословный, возрастом около сорока лет. Попавший на эту войну по своей воле. Считавший, что защищая краинских сербов он защищает и свою страну тоже, на тот момент ещё существовавшую в формате Югославии. Марко был спокойным и  уверенным в себе человеком, человеком большой души с отзывчивым на чужую беду сердцем.

Урош же был прямой противоположностью Марко, молодой двадцатидвухлетний человек чей характер и как следствие последующую судьбу сформировала война. Родителей у него не было, они погибли в автомобильной катастрофе,  десять лет тому назад. Его на попечение взяла престарелая тётка, старшая сестра погибшего отца.
Она ему часто говорила, что он носит историческое имя, потому что это имя носил Урош первый, живший в четырнадцатом веке и бывший королём Сербии. Поэтому он должен соответствовать своему имени. Когда началась война и был объявлен набор в добровольцы, Урош  с благословения тётушки пошёл воевать, чтобы защитить честь страны Югославии, на тот момент уже обречённой на распад и кровавую гражданскую войну. О чём соответственно он не знал, да и знать не мог.

Урош из всей  их маленькой компании был настоящим красавцем с большими и выразительными  тёмными глазами, под густыми бровями, а прямой нос с небольшой горбинкой завершал совершенный интерьер его лица. У него были густые и чёрные как смоль волосы и смуглая кожа, делавшие его похожим на цыгана. Он хорошо играл на гитаре, сочинял стихи и был талантлив во всём.
Михаил же был из России, вернее из Казахстана, где он родился и так сложилось, что в его тридцать пять у него не было ни кола, ни двора. Образование, профессия, карьера, любимая женщина, квартира и все другие атрибуты успешной жизни остались там, с стране бод названием Советский Союз, стране которой уже не было.

Их было трое и они. Такие разные, сами того не осознавая, совершая трудный путь, шли к своему безсмертию, потому что жили в историческое время, на долгие годы определившее политический и национальный фасад Балканского полуострова.

Никто из них не думал тогда о высоких материях,  все трое стремились выжить в этих экстремальных условиях, сохранив своё нравственное лицо и свою мораль, накрепко связавшую их судьбы в единое и неразделимое целое.
На четвёртый день пути у них закончились съестные припасы и они вынуждены были войти в одну из небольших горных деревушек. Где узнали, что там были каратели из пришлых усташей (хорватская пронацистская националистическая организация). Убивших почти всех жителей деревни, включая детей. Где в опустошённой деревне им удалось разжиться лишь несколькими кусочками кукурузного хлеба "Проя" и чистой водой из местного колодца.

                Восхождение.
Врагов они настигли неожиданно, на узкой горной дороге, у них заглох автомобиль и перегородил собой дорогу всем остальным. Михаил, Урош и Марко услышали громкие голоса врагов, за долго до того как установили с ними визуальный контакт, потому  что в горах любые шумы и тем более человеческие голоса далеко слышны. Подойдя поближе , наши герои увидели нескольких женщин с детьми среди безчинствующей в пьяном угаре толпы  врагов. Смотреть как несчастных женщин насилуют на глазах собственных детей, было нестерпимо больно. Врагов было около тридцати, а их только трое, но они не сговариваясь приняли решение наказать убийц и насильников, пусть даже и ценой собственной жизни.

Михаил, Урош и Марко рассредоточились, и  с трёх сторон смогли подойти  незамеченными почти в упор и только тогда открыли прицельный, разящий огонь, за несколько секунд положив более половины всех  врагов.
Тем самым ошеломив их, и  создав видимость что на них напали не трое смельчаков, а целый отряд. Не приняв боя, ещё мгновение назад бравое воинство стало стремительно разбегаться в разные стороны. Многие от страха попрыгали с крутого обрыва  прямо в ущелье и разбились там. Так  за очень короткое время, отряд карателей перестал существовать как боевая единица. И только испуганные и обезкураженные, таким внезапным освобождением женщины остались на месте, дети же, вообще находясь в шоковом состоянии практически ничего не поняли.

Женщин было шесть человек, а детей семеро. Где двое из них были мальчики, а остальные девочки. Самому младшему из них было лет пять, а самой старшей девочке лет двенадцать. Дети и женщины были захвачены для сексуальных утех разнузданной солдатни, опьянённой военными успехами над сербами.
В качестве трофеев нашим героям достались два грузовика и легковая автомашина, реквизированная мародерами у одного из жителей деревни.
Кроме этого, из оружия им  досталось два пулемёта М 58, три полных цинка патронов к ним, полтора десятка автоматов Калашникова и более сорока снаряжённых магазинов к ним.
Когда напряжение и острота момента несколько спали, женщины рассказали, что за ними идёт ещё один такой же отряд, поэтому по возможности надо уходить и идти не по дороге, а напрямую через хребет, так можно сократить путь к своим более чем на пятьдесят километров. Тем более что многие дети и женщины нуждались в срочной медицинской помощи.

                Путь в вечность.
Но уйти незамеченными не получилось, враги вышли к месту разгрома  отряда карателей, значительно быстрее чем ожидалось.  Поэтому кто то из них, должен был остаться в прикрытии.
Миша сказал, что останется он, что на выгодной позиции при наличии пулемёта и достаточного количества патронов он сможет продержаться до часа, а может быть и больше. Этого было достаточно чтобы Урош и Марко с женщинами и детьми смогли удалиться на достаточное расстояние от преследователей.
Заняв выгодную позицию на площадке, прикрытой сверху мощным нависающим скальным карнизом, откуда просматривалось дорожное полотно метров на восемьсот, Миша увидел своих врагов, ехавших на трёх крытых брезентом грузовиках. Где впереди их колонны шёл БРДМ 2, замыкал же колонну армейский джип в кузове которого стоял  крупнокалиберный пулемёт ДШК. Видя такой совсем неутешительный для себя расклад, Михаил решил пропустить БРДМ  и ударить по головному грузовику, а за тем по замыкавшему колонну джипу с пулемётом.

Страха не было, был лишь азарт и кураж от недавно так успешно прошедшего для них боя. Михаил разложил пулемётные ленты так, чтобы ими было удобно пользоваться при перезарядке, тут же положил два запасных, сменных ствола. Надо было пристрелять местность и разбить на сектора обстрела участки искомой дороги, но времени на это уже не было. Марко ему оставил наполненную до краёв трёхлитровую баклагу с водой и два сухаря. Так, на всякий случай,  как символы надежды на возможное спасение и благополучный исход предстоящего и по всем признакам губительного для него боя. Михаил выждал время пока шедшая первой БРДМ поравнялась с ним и скрылась из виду за другим поворотом, открыл огонь по ближайшему грузовику, который после первой же очереди загорелся и на полном ходу свалился в ущелье вместе со всем своим содержимым, сидевшим в кузове.

Пулемёт М 58 югославского производства разил точно и не отразимо,  дав длинную очередь  по замыкавшему колонну джипу , Миша накрыл огнём своего пулемёта вторую машину которая тоже загорелась, и  почти сразу остановилась, перегородив собой проезд для всех остальных. Из кузова горящей машины, стали выпрыгивать  вражеские солдаты, многие из них тоже были объяты пламенем и разбегаться в разные стороны. Было очевидно, что противник не ожидал такой дерзости и не был готов к подобному развитию событий. Тем временем третий грузовик тоже остановился и из него как из рога изобилия посыпались фигурки недавних победителей в этой войне, тут же накрытых точными очередями Михаила.

Затем он перенёс огонь своего пулемёта  на джип, со стоящим в его кузове крупнокалиберным пулемётом, против сосредоточенного огня которого у него практически не было никаких шансов.  Джип тоже загорелся, а стоявший в его кузове пулемёт продолжал молчать. Тем самым полностью лишив вражескую колонну возможности для маневра на узкой горной дороге.
 Ствол М 58 раскалился и Миша обмотав его  оторванным рукавом своей гимнастёрки, быстро его заменил. У него осталось всего четыре пулеметные ленты, и он стал стрелять короткими очередями экономя патроны.
После этого противник стал быстро приходить в себя после шока от первых минут боя. С его стороны стали доноситься частые автоматные очереди, но стреляли не прицельно, очевидно не определили точное местоположение Миши и его пулемёта. Пулемёта который Миша за предыдущий месяц сумел изучить как свои пять пальцев  и  умел стрелять из него.  Он прекратил огонь потому, что его потенциальные цели вышли из сектора обстрела, рассредоточившись за придорожными валунами, очевидно оценивали обстановку. Прошло уже двадцать минут боя, как вдруг раздался гранатомётный залп и граната врезавшись в нависавший карниз, взорвалась ярким оранжевым пламенем,  рассыпав сотни  огненных брызг во все стороны.

“Плохо дело” подумал  Михаил, очевидно они уже определили точное его место расположения и теперь остаётся только рассчитывать на слепую удачу, тянуть время, стреляя только наверняка…
 *     *     *
Марко и Урош, сопровождая освобождённых женщин и детей, тем временем медленно поднимались на хребет, постоянно посматривая на небо, в ожидании возможного появления вражеских вертолётов. Но вертолётов не было и это давало надежду на успешный исход предпринятой ими спасательной операции. Урош нёс кроме автомата, полную десятилитровую канистру с водой. Они слышали звуки недалёкого боя, видели как один из грузовиков загорелся и свалился в кювет. Страха у них не было, они были на свой земле, тем более, что звуки не стихавшего стрелкового боя указывали на , то что Миша жив, и  значит враги не смогут организовать погоню.

Они поднимались всё выше и выше, пока  у себя за спиной не услышали взрыв гранаты. После чего пулемётные очереди после некоторой паузы стали совсем короткими, очевидно, что бой принимал затяжной, позиционный характер.  Марко, Урош и опекаемые ими женщины и дети шли уже более часа, а стрельба и взрывы гранатомётных выстрелов всё продолжались. При этом пулемёт отвечал всё реже и всё короче. Они уже перевалили вершину горы и отзвуки боя от этого стали  намного тише, рассыпаясь многоголосым эхом среди окрестных скал, но их всё ещё можно было услышать. Наступил вечер, хотя  Солнце ещё не зашло,  в яркой синеве неба появились первые дождевые облака, сеявшие мелкий холодный дождь. Что под утро сулило в этих местах неизбежный, густой туман.
Прошло ещё минут тридцать и доносившиеся глухие отзвуки боя, окончательно прекратились. На что Урош задумчиво и грустно сказал, что всё, Миши больше нет.

Шли молча, даже дети сильно уставшие от свалившихся на их головы испытаний, ни на что не жаловались, а только иногда просили дать им воды.
А в это время развороченное близким разрывом ручной гранаты  и  застыв в неестественной позе, Мишино тело, остывая лежало на камнях страны, далёкой от его исторической Родины России. Страны, которую волею судеб ему пришлось защищать в той такой уже далёкой и незнаменитой войне, войне сегодня никому неизвестной.

Через десять лет, пастухи в поисках отставших от стада овец, наткнулись на останки Михаила и по сохранившимся фрагментам экипировки поняли, что это доброволец из России. Там же на месте его гибели они из камней соорудили импровизированную могилу. Могилу, ставшую для него последним пристанищем на этой Земле. Родственников у него не было и потому некому было оплакивать его жизнь, как некому было верить и ждать, что он когда - нибудь с этой войны вернётся.

Урош и Марко благополучно вывели подопечных женщин и детей на контролируемую сербами территорию. Вывели практически без потерь. Они сказали, что Михаил скорее всего погиб, а когда их спросили, видели ли они его тело? Они ответили, что нет…

Урош прожил до восьмидесяти трёх лет и умер  в компании, среди многочисленных внуков и правнуков на руках у близких родственников. Марко же после окончания войны сильно пил и умер в ещё не старом возрасте от цирроза печени.
И только Миша навсегда остался молодым, так и не успевшим создать свою семью и обзавестись потомством…
Вечная ему память.
28. 06. 24 г.