Наркоз

                (время чтения ~ 30мин.)

Я здесь, ты там. Так нужно ли? Не знаю!
Всё для чего-то в жизни нам дано.
Ты просто знай, я по тебе скучаю
И мысленно я рядом всё равно.

Ты говоришь, что не хватает ласки,
Что быть одною выбилась из сил,
Что дети так соскучились по сказке,
К которым их с пел;нок приучил.

Ты им скажи, как я по ним скучаю!
Себя за это тоже я виню.
Сегодня же им на ночь почитаю
По телефону... В девять позвоню.

Ты говоришь, что быть одной устала,
Но ты родная вовсе не одна.
Детей ты почему не посчитала?!
Сейчас вы друг для друга как стена.

Когда вернусь? Надеюсь очень скоро.
Об этом ты безленностно молись!
Ну всё, до вечера, довольно разговоров.
Люблю тебя! Пожалуйста, держись!

...  В БЛОКАДНОМ...

Отец погиб при утренней бомбёжке,
А мать младенцам хлеб свой отдала
И, взяв на руки две невинных крошки,
К дверям "детдома" горесно пошла.

Одной в блокадном быть с детьми отчаясь,
Она решилась сделать этот шаг.
Пошатываясь шла и спотыкаясь,
Подняв судьбе жестокой "белый флаг".

Что было с нею дальше, неизвестно,
Но миллион трагических концов
Оставит шансов мало, если честно,
Но только не для крошек близнецов.

Малюток звали Леночка и Рома.
И, хоть они изрядно похудели,
Жить в стенах незнакомого "детдома",
Пришлось тогда всего-лишь 2 недели.

                                   (10)
Муж и жена, на вид слегка за 30,
Вошли взглянуть на деток в дом малютки.
Им показали братика с сестрицей...
На них они глядели с полминуты...

Как-будто обведя их полукругом
И ,осенив невидимо крестом,
Жена взглянула молча на супруга,
Он улыбнулся и сказал: "возьм;м".

Десяток лет прожив в законном браке,
Имея и достаток и жиль;,
Их лица пребывали как во мраке.
В детдом вело отчаянье своё.

Десяток лет прошло попыток тщетных
Зачать реб;нка, избегая тем позора.
Носить печать проклятую бездетных
И видеть взгляды полные укора...

Взять малыша с детдома не решались,
А тут ещё война, потом блокада...
Но муж с женою этим не смущались
И взять ребёнка были очень рады.

Он - инженер на "Кировском" заводе,
"Путиловским" его когда-то звали.
Супругу одевал всегда по моде,
А ныне хлебом обеспечивал едва ли...

Сама она трудилась педагогом
В тяжёлую блокадную пору;.
Брала тайком ржаного понемногу
И в школе угощала детвору.

Когда о том прознало окруженье,
Что взять детей заставила тоска,
Оно пришло в немое иступленье,
Крутив при этом пальцем у виска...

Представить только: собирали с пола крошки
С серебряной пыльцой от верстаков
И умирали мало от бомбёжки,
А чаще, на работе, у станков.

Бывало, ждут колегу на собранье.
Уж час рабочий времени прошел.
"Всё! Выговор ему за опозданье! "
А он лишь 30 метров не дошёл...

                                  (20)
Но, с появленьем Леночки и Ромы,
Произошла в семье приятная разрядка.
Не оправдались опасения знакомых
И с хлебом не бывало недостатка.

Прошла война и от неё усталость,
Минула "оттепель" хрущёвского формата,
А Клавдия со школою рассталась
И стала ездить загород куда-то.

Детишкам перед сном читала сказки.
О Боге часто тоже говорила.
Была добра и не жалела ласки,
Даря любовь, что для детей копила.

"Куда ты, мама, утром в Воскресенье?" -
Застал вопросом сын её Роман.
"Ну, как куда?! Успеть к Богослуженью" -
Не стала Клавдия, хвататься за обман.

Муж Игорь не препятствовал супруге,
Хоть было за неё ему тревожно.
Давал один совет ей, как подруге,
Вести себя предельно осторожно.

От близнецов держали то в секрете
И, не смотря на их 17 лет,
Отец боялся... Ведь они пока что дети,
Но мать признанием нарушила запрет.

Открытых храмов было очень мало,
Где можно дать пристанище душе.
И много там из "органов" сновало.
Держать стремились на карандаше...

Для христиан была нелёгкая эпоха.
Походы в храм, хоть не кончались лесопилкой,
Но на карьере в целом сказывались плохо,
А по "статье" могли вполне отправить в ссылку.

"Постой-ка, мам! Возьми и нас с собою!
Я в первый раз на службу погляжу.
Сейчас-же побегу я за сестрою
И новостью хорошей разбужу... "

"Постой сынок! (Отец повысил голос)
"Давай, наверно, лучше не сейчас!
Не ст;ит добавлять нам черных полос.
Пойдёте! Обещаю! В другой раз."

                                     (30)
Нет, нрав у Игоря не бы;л крутым и грозным,
Ни разу не кричал за жизнь свою.
И даже был в душе религиозным...
Он просто волновался за семью!

Но, слов на ветер даром не бросая,
Отец для сына раздобыл Псалтирь
И объявил, что всех их отпускает
На Псковщину, в известный монастырь.

Сестра Елена для себя решила,
Что непременно будет поступать
На инженера, фабрик "индпошива".
Родители, не стали возражать.

А вот Роман решеньем тяготился...
Уж лета половина пробежала,
Но документы подавать не торопился.
Душа его к мирскому не лежала.

И, в этом смысле, монастырь пришёлся кстати.
Порхал на крыльях ангел с ликом чистым.
Нет, не хотел он быть средь братий.
Отныне хочет стать семинаристом.

Но, какого было; отцовское смущенье,
Когда Роман с порога объявил,
Что принял судьбоносное решенье
И ждёт, чтоб он его благословил.

Отец смотрел на выросшего сына
И, слушая восторженный рассказ,
Был твёрд в одном, что это гильотина.
И Игорь дал решительный отказ.

Излишни были прения и споры,
У них в семье так не заведено:
Вести с отцом пустые разговоры,
Когда главой семьи всё решено.

Но в их семью пришло внезапно горе.
Вдруг Игоря к постели приковало,
А главное, от этой странной хвори,
Лечение совсем не помогало...

Молилась мать о здравии в квартире,
Лишь шепотом тревожа тишину.
Молились дети по подаренной Псалтири,
Вдруг отчий голос "Признаю свою вину..."

                               (40)
"Ром, подойди! Ты слышишь - я боялся!
Боялся привести в семью беду.
Но чувствую, Бог хочет, чтоб я сдался,
А против Бога я уж не пойду...

Такие знать важны порой моменты,
В которые я немощь ощущая,
Скажу - неси-ка документы!
Тебя Роман на то, благословляю."

Отец пошёл на скорую поправку,
Вернулся вновь на "Кировский завод ",
А Клавдия теперь в церковной лавке:
Иконы, свечи, масло продаёт.

Сестра Елена не забыла веру,
Старалась обходиться без греха
И, как хотела, стала инженером,
А главное, избрала жениха.

Что до Романа: поступил и отучился.
О выборе не только не жалел -
В семинарии очень отличился
И к вере ещё больше возгорел.

Была к священству лишь одна преграда,
Они ведь быть женатыми должны.
Ему подрясник свой на рясу сменить надо
И он идёт на поиски жены.

Найти "ту самую" средь девушек советских,
В сей век безбожия, не так уж и легко.
Мораль жива, но ум порядков светских,
А он увы от Бога далеко.

Где "ту" найти, чтоб Божье уважала?
Чтоб чтила мужа и венчальное кольцо!
Чтобы детей всех с радостью рожала...
Женился тут же бы, не глядя на лицо.

Сказал себе Роман: "Пойду,
Как с послушанием солдатским!
Жену уж где-нибудь найду
Средь всех приходов Ленинградских."

Но в жизни часто происходит
Не то что в логику ложится,
А если логика подводит,
То остаётся лишь смириться.

                           (50)
Роман, вдруг, стал задумчивый и хмурый.
Видал он девушек наверное под сто,
Но не увидел той одной кандидатуры.
Хоть всё по форме, содержание не то...

Как много тех, кто в церковь забегает,
От силы может быть всего на пять минут.
Поставив свечку, тут же исчезают.
Ни "Отче наш", ни отпуста не ждут.

Другие, с виду, в целом православны
И службу всю готовы простоять,
Да только в храм они приходят не за главным,
А для того чтобы с другими поболтать.

Но, что лукавить, были и такие:
Как столбики, да с благостным лицом
Стояли как свеча на Литургии,
Но с обручальным, видимо, кольцом.

Итак, как потерпел в том неудачу,
Поведал матери он про свою беду,
Сказав, на эту сложную задачу,
Я сам ответа мама не найду."
                            МАТЬ

"Надеюсь мой совет не будет дерзкий
И твой отец поддержит этот план.
Езжай-ка в монастырь Псково-печерский!
Там есть монах духовный Иоанн.

К нему с Союза едут за советом
И ты поехать Рома поспеши!
А главное, ты все его ответы
В тетрадку и на сердце запиши."
                               * *
Недолго думая отправился в дорогу,
С собою взяв блокнотик и Псалтирь,
С надеждою последнею на Бога
В любимый сердцу братский монастырь.

Роман приехал после Литургии.
Встревоженный. Помятая рубаха.
Сказали, что была хиротония
С участием искомого монаха.

С утра у келии отца духовника
Стояло люду где-то три десятка.
Мужчины, дети, женщины в платках
В своих проблемах чаяли порядка.

                                  (60)
К духовнику он вовсе не спешил,
Готов был ждать хоть до рассвета,
Лишь бы задачу старец разрешил
И дал толкового совета.

Он думал, будут подзывать по одному,
И сел под деревом, чтоб легче дожидалось.
Он вовсе не готовился к тому,
Что выйдет всё иначе, чем казалось.

В одно мгновение во двор,
К стоявшим путникам навстречу,
Монах пошёл на разговор
И произнёс такие речи:

"Мир вам!" Старец говорит:
"С вопросом кто? Кому совет?
Пусть Бог меня благословит
Дать всем вам правильный ответ."

Все стали чинно вопрошать,
Свою чередность соблюдая:
"Гуляет муж", "Болеет мать"
Иль "Как попасть в ворота Рая?"

Монах всем кратко отвечал...
И, может быть, ни к месту
Роман, волнуясь, прокричал
"Как мне найти невесту?"

Он, улыбнувшись, повторил
"Найти тебе невесту?!
Проблему тоже сотворил...
Вернись домой! Найдёшь по месту.

И вот ещё! Отец Роман,
Всему своя должна быть мера.
Священству, логика - обман,
Имей всегда Любовь и Веру!"

Ах, вот как! Надо же..."Роман"?!
Так знать, что буду я священник!
Вот так Печерский Иоанн,
Как прежних старцев современник...

Роман под прессом впечатлений,
Своим устоям вопреки,
Путь совершал без псалмопений,
Лишь что-то чёркал от руки.

                                   (70)
100 раз прокручивая встречу,
Чтоб ничего не упустить,
Хотел осмыслить в этот вечер,
Что будет дальше и как быть...

И вот он дома у порога,
В дверях его встречает мать:
"Явился Ромчик! Слава Богу!
А мне есть, что тебе сказать!"

Давай сперва поешь с дороги,
Приляг, поспи иль полежи
И путешествия итоги
Мне все подробно расскажи!"

Сын отвечал ей: "Мам, не буду.
Да мне бы в горло не пошло.
Послушай лучше, что за чудо
Со мной вчера произошло..."

Романа слушая мать Клавдия молчала,
Хотя и ей хотелось кое-что сказать.
Но важно было выслушать сначала
Совет монаха. А после - продолжать.

Когда же Рома передал ей слово в слово
Прямую речь, перенесённую в блокнот,
То Клавдия уже была готова
Сама продолжить, Начав с высоких нот.
                           
                                  МАТЬ

"Так значит, он сказал найдёшь по месту?
Таких советов даром не дают.
Я кажется нашла тебе невесту
И даже знаю как её зовут...

У настоятеля Антония есть дочка.
Учёбу вот закончила в Москве.
Решила, там не будет жить и точка.
На днях вернулась в город на Неве.

Вчера приходит в храм поставить свечку.
На службе, как берёзка, по уставу.
Узнала я - не занято сердечко
И чую, что сойдётесь вы по нраву.

А тут ещё спросил отец Антоний.
"Что Клавдия, а сын твой отучился?
Священства не хватает на амвоне,
А то бы вон ко-мне уж подключился.

                               (80)
Ведь у меня, гляди, больные ноги.
Ты знаешь, я уставу не изменник.
И говорить готов вам много я Боге,
Но нужен помогающий священник."
                            
"Учёбу сын закончил, не проблема.
Препятствие другое на пути.
Тут батюшка в одном сейчас дилемма,
Жену ему по вере бы найти" -

Мы разговор вели вот этот после службы.
И чтоб он понял чаянье моё.
Я батюшке кивнув по старой дружбе.
Глазами показала на неё...

Отец Антоний мельком обернулся
И как объект намёка он нашёл,
То тихо и лукаво улыбнулся,
Сказав при этом только:  "хорошо!"

Вот так сынок проделал Бог работу,
Тебе не зря проехаться пришлось.
Увидитесь в ближайшую субботу.
Помолимся! Чтоб всё у вас "срослось".

"Увижу я её на Литургии?
А как сейчас в молитве поминать?"
"Пока зови голубушку Марией,
А там, глядишь, "супругой" будешь звать."

Роман нисколько этим не смутился,
Лишь только сделал выдох, что есть сил.
Три пальца взял, Перекрестился
И двери в своей комнате закрыл.

Действительно! В субботу было чудо.
Внезапно загорелись их сердца.
Любовь как молния, взялась из ниоткуда,
А впрочем, здесь от первого лица:
                             РОМАН

Увидев Машу, я нелепо улыбнулся
И та улыбка на лице моём застыла.
Как в первый раз в глаза девичьи окунулся,
Хотя, наверное, всё так оно и было.

Все годы юности я думал про учёбу
И что жена нужна, конечно, был я в курсе.
Но было мне тогда не до зазнобы,
О ней задумался лишь на последнем курсе.

                (90)
И вот теперь, в глазах Марии утопая,
Я мог бы с очень многим примириться
И даже с тем, что вдруг о ней узнаю,
Что не умеет как перекреститься.

Я нежных чувств ни разу не питал
И от природы не имел к ним склонность,
Но в этот день я ясно испытал,
Что делает внезапная влюблённость.

Но от деталей мой рассказ быть может нудным
И здесь добавить остаётся только то,
Что наше чувство было обоюдным.
Мы с ней сошлись как числа в "спортлото".

По всем вопросам было пониманье.
Боялась Маша только одного:
Любого между нами расставанья,
А больше не боялась ничего.

Нас повенчал отец Антоний на Покр;ва.
Мы словно в Небе отмечали торжество.
Теперь и сан душа принять готова...
И вот с отцом мы служим в Рождество..

А здесь ещё уместным будет слово,
Что не было уже гонений прежних.
С уходом нелояльного Хрущёва,
Генсеком стал нерадикальный Брежнев.

Милиция всё также за затылком
Считает сколько ходит прихожан.
Но вроде бы уже не "светит" ссылка
Ни в Воркуту, ни даже в Андижан.

И тем утешась, позабыла свою муку,
Державшую Марию в напряженьи,
Грозящею внезапною разлукой:
Доносом, ссылкой или заключеньем.

К исходу нашей первой годовщины
Господь нам подарил дочурку нашу.
На наших лицах радости морщины,
Ей имя дали в честь царицы - Саша.

Уж двадцать лет наш батюшка Антоний
Исправно дело проповеди нёс.
Христову истину он сеял на амвоне,
За что немало тягот перенёс:

                         (100)
Клевета во всех тайных доносах
И компартии вражий оскал.
Много глупых и долгих допросов...
С Божъей помощью срок избежал.

И вот 8 лет служу я с тестем,
Всегда во всём ему я помогал.
Все литургии и все таинства мы вместе,
Лишь дело проповеди он не доверял.

Хотя, конечно, дело не в доверии,
Он мне всегда как сыну доверял.
И нет здесь никакой мистерии.
Он просто с Машей нас оберегал...

Но только ныне ситуация иная:
У батюшки отказывают ноги.
Всё старая болячка фронтовая...
Атаки неудавшейся итоги.

Лишь автоматной очередью пули,
Летящие в предутренней заре...
Теперь вот, через 30 лет на стуле
Он служит за вратами, в алтаре.

Мой тесть был несколько встревожен,
Меня благословляя на амвон:
"Прошу Роман, будь осторожен!
Но будь таким-же как и Он.

Христос был прост, и всем понятен,
Но не для всех Он был Своим...
Причина - нелицеприятен.
И ты со всеми будь таким.

Идя на проповедь к амвону,
Христос тебя да Просветит.
Перекрестись. Целуй икону.
И пусть Господь Благословит!"

Я проповедовал не коротко, но ясно.
С приходом в целом не было проблем.
Благовестил с Писанием согласно,
Но речи мои нравились не всем.

Я темы выбирал из злободневных,
Что волновали как священника меня.
И чувствовал немало взглядов гневных.
Их словом жгло как-будто от огня.

                           (110)
Однажды мать у столика стояла,
Что в храме называется свечной.
Записки от кого-то принимала,
И слушала в пол уха голос мой.

Её всё отвлекали то и дело...
Но вдруг сменился прежний вид лица.
Услышав мою речь, остолбенела.
Так простояв до самого конца.

Я наблюдал, как мать всему внимая
(а это было видно хорошо),
О ч;м-то параллельно вспоминает.
Но я тогда причины не нашёл.

Я проповедь построил о комфорте,
Что думаем о нём мы очень странно:
Он часто нас толкает на аборты.
Ведь дети нарушают наши планы...

Все разошлись. Наш дом был возле храма,
И Маша тоже с детками ушла.
А я замешкался... И тут подходит мама.
Она слегка смущенная была.

"Отец Роман! Довёл ты бабу Клаву.
Сей грех был исповедан мной не раз.
Но не положено пред сыном, по уставу.
Поэтому, пусть будет как рассказ.

Ты  знаешь, что вы с Леной из "детдома"
И то, что я бесплодна вам известно.
Но есть и у меня "скелеты", Рома.
Я не всегда жила по Богу, если честно.

До папы я другому обещалась.
И вроде-бы до брака шли дела.
На уговоры я тогда подд;лась...
"Жених" исчез, узнав что зачала.

Растерянность... Предательство...Обида...
В мгновение всё изменилось круто.
Я испугалась стать как-будто "неликвидом",
Учась на третьем курсе института.

Ты понимаешь, мне тогда казалось,
Начну опять всё с чистого листа,
Да и ребёнка вот такого не желалось,
К нему в душе немая пустота.

                                (120)
Осознавала ли я что тогда ? Едва ли.
Мне лишь хотелось всё перечеркнуть.
Перед абортом ведь меня предупреждали,
Что будет безвозвратным этот путь.

Потом забвению я всё предать пыталась.
Подарки, письма те, что берегла.
О горе-суженом не долго тосковалось.
А вот ребёночка забыть я не смогла.

Всё голос совести терзал меня за это.
Сомкнуть глаза решительно претя.
Один вопрос: "от ночи до рассвета,
За что судила ты, невинное дитя?"

Потом на свадьбе брата побывала.
Пришла я, помню, с горесным лицом.
Букет тогда я свадебный поймала
И с вашим познакомилась отцом.

Я помню проявляла осторожность,
Пытаясь даже танцев избегать.
Но Игорь излучал тогда надёжность
И я решилась с ним потанцевать.

Он очень мне понравиться пытался,
Но как-то получалось неумело.
Наивно и по-детски улыбался,
А я как раз такого и хотела.

Его довольно скоро полюбила,
Я с ним как-будто в зиму зацвела.
О прошлом я ему не говорила.
Напрасно только. Позже поняла.

В 30-м с папой браком сочеталась,
Иметь мечтали множество детей.
Но годы шли, а всё не получалось...
И душу совесть жгла ещё сильней.

Отец твой очень сильно сокрушался...
И мысль, меня сводившая с ума...
Казалось мне, что Игорь догадался
И всё сказать осмелилась сама...

Уж пахло в воздухе грозою,
Был разговор лицом к лицу.
Вот как сейчас, перед тобою,
Свой грех поведала отцу...

                                    (130)
Он, в пол глядя, молчал. Ни слова...
Меня палило пламя ада...
Я ко-всему была готова.
Обняв сказал "Ну знать, так надо".

Простил тогда меня, не злился.
И хоть о детях тосковал,
Что их не будет, он смирился
И никогда не попрекал.

В те годы чисток и гонений,
Я мимо храма, не крестясь,
Своих не видя прегрешений,
Ходила Бога не боясь.

Вот так по жизни получилось,
Ну не тянуло никогда.
Но скоро всё переменилось,
Прийти заставила нужда.

Я, как непраздная девица,
Что бремя тяжкое несёт
Спешила вскоре разрешиться,
Чтобы явить пред Богом плод.

Сей плод рождается в стенаньях
И Бог услышав его крик,
Ему даст имя - покаянье
И снимет бремя в то же миг.

И всё со мною так и было,
Господь грехи мне Отпустил.
Я это явно ощутила,
Но после, батюшка спросил:

"Меня Вы, Клавдия, простите,
Что будоражу раны снова!
Но мой совет в расчёт примите!
От Вас Бог Ждёт теперь иного.

Вольны исправить с Вашим мужем
Беду сию в одну минуту.
Коль вам ребёнок очень нужен,
Готовы взять его с приюта?

Здесь всё решить должны вы сами
И я не вправе ставить срок.
Я лишь посредник между Вами
И говорю, как хочет Бог."

                              (140)
Я не смутилась, если честно,
Безмолвно слушая слова.
Была идея интересна,
Хотя нисколько не нова.

Сей вариант предполагала,
Не первый год он жил со мной.
Но мысль тогда меня пугала,
Что он быть может основной...

Ну что ж? Отец ваш был не против,
Не возразил он ничего.
С улыбкой светлою, напротив,
Он дал добро... на одного.

Да, мы двоих не обсуждали.
Мечтали очень осторожно...
Двоих нам попросту б не дали,
Такое было невозможно.

Ты спросишь, как так получилось,
Что вас отдали нам с сестрою?
Властей позиция смягчилась,
Что было связано с войною...

Тогда уже, в блокадный 41-й,
Всё вскоре изменилось очень круто.
Все старые закончились резервы
И открывались новые приюты.

Но в то же время вот что получилось:
(А было тому множество причин)
Усыновителей порядком сократилось
И выход был естественно один...

Но хоть проверки многие убрали,
Не выстроилась очередь до неба.
Следили лишь за тем, чтобы не брали
Детишек ради суточного хлеба...

Конечно, и у нас была тревога.
Но нам сказал один архимандрит:
"Молитесь с упованием на Бога!
А уповающих Господь не посрамит."

Бывало, вы не закрывали глазки
И плакали, ложившись натощак.
Тогда отец рассказывал вам сказки.
Он часто вас укладывал вот так.

                          (150)
А утром у порога, на рассвете
Оставит чья-то добрая рука
Немножечко, на кашу моим детям
Коровьего парного молока...

Вдруг голос: "Он отходит от наркоза,
Проспал часа наверное полтора.
Под "общим" введена двойная доза,
В палату возвращать его пора.

Грыжесечение, доставлен с болью острой.
Сейчас вот только-только отошёл.
Вы слышите? (везут меня медсёстры)
У Вас прошло всё очень хорошо!"

Я им лишь только головой киваю.
Язык не в силах связно говорить.
И тут я вдруг внезапно вспоминаю,
Что в девять обещался позвонить.

Едва почувствовав ладонь свою тактильно,
Веду немой рукою по стене.
На тумбочке нащупаю мобильный
И наберу по памяти жене.

Ну вот и я! Как ты и как ребятки?
Из-за наркоза я немного опоздал.
- Да у меня всё матушка в порядке.
Уже уснули?! Я им не почитал...

Больница, знаешь, не моя стихия.
Собраться бы приходом лучше дружно,
Да отслужить с молебном Литургию...
Но видно Господу иное было нужно...

Ну ладно, спи! А завтра созвонимся.
И мама, знаю, тоже ждёт звонка.
С тобою мы ещё наговоримся.
Желаю всем вам Ангела! Пока!

И вот я матери звоню в недоуменьи,
Чтоб помогла найти мне правильный ответ.
Какая правда в этом сновиденьи,
А может быть в нём истины и нет.

Спаси Господь! Да, мама,  я в порядке!
Да не волнуйся! Ещё долго буду жить.
Послушай-ка! Тут есть одна загадка.
И ты должна помочь её решить!

                                 (160)
Тебе задам всего-лишь три вопроса.
Но ты не спрашивай "зачем" да "почему"!
Тотчас открою суть сего расспроса,
Когда всё сам немедленно пойму.

Вопрос сперва про дедушку Романа.
А правда что он был в монастыре?
Что дважды видел старца Иоанна?
И брал благословенье во дворе?

А правда, что в суровую блокаду,
Варив себе древесную кору,
Прабабушка кормила в Ленинграде
Своим пайком худую детвору?

И крайнее, в чём нужно убедиться,
Об этом никогда не говорила.
Ты "Александра" в честь императрицы?
Её ведь бабушка Мария так любила.

"А ты сынок, откуда это знаешь?
Не сам ведь дед всё это рассказал.
Ты что так на ночь, мать свою пугаешь?
И как ты то про бабушку узнал?

Подробности об этом неизвестны,
Сама она о том не говорила,
Но зная бабу Клаву, если честно,
То видимо всё так оно и было..."

"Выходит этот сон не искушенье
И в нём произошедшее давно!
Но для чего тогда дано сие веденье?
В нём словно эпизоды из кино...

В нём сын и мать две ключевых фигуры
И два пути, ведут в одну дорогу.
Ваяли на ходу свои скульптуры.
И то на суд, что вышло дали Богу..."

"Постой сынок! Ведь завтра год по деду!
Ты им при жизни очень был любим...
Я завтра с папой в клинику приеду
И мы об этом всём поговорим..."