Дым, как грязная вата лампы

(Джин  покуда  в  лампе – дым).



дым  слушал  головную  боль
и  однажды  теряя  чистое
ушёл  в  окно  по  продавленной  крыше
в  дальнюю  комнату  с  прозрачными  системами  стен,
у  тихого  свиста  взял  громкие  ноты  притчи,
и  приплыл  огонь  против  правил,
будто  заблудился  Ангел
и  выгнал  молившихся  на  улицу  грешных  богов…

убедителен  был  акт  оборота  в  360  вращений,
колюче  на  место  встала  трещина  скола,
как  осадок  болезни,
это  пьяная  выходка  трезвой  лести,
это  в  оправе  зеркал  отражается  ненависть,
а  под  воду  ушла  рябь  скользкой  поверхностью  срыва,
и  тёплое  жало  соска  обхватил  рот  ребёнка  рыбы,
гримаса  скрежета 
в  лунном  сиянии 
невзрачна,
как  эвакуация,
и  кружит  озноб, 
дым  обратно  сворачивая…

время  не  изученное  картой 
протянет  свет  в…
потянет  из…
хрустально,
набело,
понятно,
разобьёт  причины  цветовой  гаммы,
а  вечер,  изгорчив  тень  рассерженного  тела,
ждёт  себя  в  гордом  одиночестве, 
гордится  собой,
и  день  его  не  подвёл,
умер  ещё  до  того,
как  вон  полезут  часы  непохожие  на  время…

сладкий  джин  чиркнул,  превращаясь  в  звенящий  осколок,
многотонно  пронизал  оскаленный  градус,
неубедительно  сбросил  оцепенение,
вспышка,  ещё  как,  контузией 
набросилась  почувствовать  вкус  зависимости,
в  клочья  завладела  иной,  обугленной,  системой  инея,
стиснулась  в  пугающее  поведение  жил  свивать  предубеждения,
–это  твёрдая  почва  мельтешила  усилить  тонус  мозга
до  желеобразного  акцента…

зловонием  разодрала  глаза  строгая  хозяйка  нечисти,
и  не  дразня,
со  всего  маха  хлещет  взглядом,
кадык  выбрал  тот  метод,
когда  заговорит  Джин,
а  он  заговорит,
перешагнёт,  как  ужаленный,  через  головную  боль.