Известному литератору от неизвестной читательницы

Вы говорите, что нас ждёт эпоха мертвечины-
Смердящей тупорылости, безвременной кончины
Надежд прекрасных в тупике ограничения.
Безвыходность! Но неоконченность терпения
Позволит выжить всем, кто усмирением обучен
И дрессировкою властей униженно нагружен.
Уверенность хотелось бы такую разделить,
Утихомириться блаженно и почайпить.
Непротивление обвальному идиотизму!
Мы сами справим по себе расхристанную тризну,
Довольствуясь приличием уговорённости,
В неоспоримость ложных истин возведённости
Тщедушия усилий в историческую полночь,
Не получая от себя обещанную помощь.
В бреду от воспалённого от дум сознания
Идём по тёмным закоулкам мироздания,
Не разбирая лёгкой проторённости дороги,
Не обивая в унижении ничьи пороги.
Быть может сходство от усталости с лунатиком,
Но только не с убийственным фанатиком.
И несогласием ума и сердца напитавшись,
Трудом, отвергнутым в эпоху тлена надорвавшись,
Я вопреки всему вам говорю-опомнитесь
И созидающим сомнением исполнитесь.
Не посягая на занудство чтения морали,
Пытаюсь достучаться этим откликом, чтоб знали
Как ненавязчиво печатною весомостью
Задели ненароком жёсткой опалённостью.
В сомкнутом, тяжком, злобном окруженьи пребывая,
Залеченных и свежих рваных ран не растравляя,
Что нанесли гордящиеся стаей подлецы-
Уродливо убогие срамные мертвецы,
Я это испытание коварства одолела.
Не раз распятой на кресте судьбы своей висела.
Но я ЖИВАЯ! И в ЭПОХУ ЖИЗНИ ЖИТЬ ХОЧУ!
Я зажигаю в полночь мрачную свою свечу,
Но отсвет этот слаб и не заменит животворность,
Живительность Энергии, как тихая притворность.
В неузнаваемости хаотичной чьих-то лиц,
Возможно, ошибаюсь иногда, склоняясь ниц.
Но сколько было рядом благородных, светлых ликов
Теплом остались в памяти моей мерцанья бликов
От россыпи щедрот их Света негасимого,
Но затемнённого от страха непосильного.
И где они? В житейской растворённости исчезли,
Сменив надёжность «Да» на невозможность слова «Если».
Погрязли в страхе, перемешанном с надеждами.
Мелькают лица их с опущенными веждами
Среди знакомых, вежливо приветливых и дальних,
Смирившихся с извечным рабством, верно неопальных.
Им так спокойней в ожиданьи очерёдности
Ухода своего от неопределённости.