Отчаянный шантаж

Глава 3, 4

Сибил показалось, что стены гостиничного номера смыкаются вокруг нее, и она решила сбежать хотя бы на пару часов, отвлечься, выпить бокал вина, понаблюдать за местными жителями. Как она прекрасно знала, типичным местом встреч в маленьком ли, в большом ли городе является бар. Элегантно обставленный или обшарпанный, с пышной зеленью в кадках или с жестяными пепельницами на пластмассовых столиках и старыми плакатами на стенах, с сентиментальной музыкой в стиле «кантри» или оглушительным роком, бар – традиционное место общения и обмена информацией.

"Паб Шайни» в Сент-Кристофере относился ко второй категории. Потемневшее дерево, дешевый хром. На стенах – потускневшие от времени изображения яхт, почти слившихся с выцветшими волнами. Правда, Сибил не смогла точно определить стиль музыки, с грохотом вырывавшейся из огромных динамиков, стоявших по краю маленькой сцены, на которой четверо юношей – с более очевидным энтузиазмом, чем талантом, – терзали гитары и барабаны.

Трое мужчин, приклеившиеся к стойке бара, не сводили глаз с маленького экрана телевизора, привинченного к задней стене. Транслировался бейсбольный матч. Звук был выключен, но это явно не обескураживало зрителей, машинально подносящих к губам то горлышко пивной бутылки, то соленый кренделек.

Пространство, отведенное под танцы, было настолько мало, что четыре танцующие пары часто задевали друг друга локтями или бедрами. И опять же никто не возражал.

Между столиками сновали две официантки, облаченные – в соответствии с самыми идиотскими мужскими фантазиями – в черные юбочки, обтягивающие блузки с глубокими декольте, черные сетчатые чулки и туфли на таких высоченных «шпильках», что Сибил искренне посочувствовала девушкам.

Она нашла свободный столик, расположенный подальше от усилителей. Ее не беспокоили ни шум, ни сигаретный дым, ни липкий пол или шатающийся стол, просто выбранное место позволяло наблюдать за всеми присутствующими.

Почти сразу же подошла официантка, маленькая брюнетка с вызывающим зависть бюстом и бодрой улыбкой.

– Привет. Что вам принести?

– Бокал шардонэ, лед отдельно.

– Я мигом.

Официантка поставила на столик черную пластмассовую мисочку с сухими крендельками, посыпанными солью, и отошла к бару, принимая на ходу заказы, а Сибил задумалась, не встретилась ли только что она с Грейс Куин, по ее информации, работающей в этом баре. Вряд ли, в конце концов решила она. На пальце официантки не было обручального кольца, а новобрачная вряд ли стала бы снимать его, даже на работе.

Может, вторая официантка? Высокая, белокурая. Безусловно, красивая, но уж слишком яркая и вызывающая. И тоже совершенно непохожая на новобрачную, особенно когда склонялась над столиком очередного клиента, позволяя ему по достоинству оценить ложбинку между соблазнительными грудями. Нахмурившись, Сибил надкусила кренделек.

Если это Грейс Куин, ее и на пушечный выстрел нельзя подпускать к ребенку.

Видимо, на бейсбольном поле произошло что-то интересное, поскольку троица у стойки заорала, подбадривая какого-то Эдди. Сибил машинально достала блокнот и начала записывать свои наблюдения. Тесные объятия танцующих пар, бессознательная мимика и жестикуляция женщин… вот одна интимно склонилась к спутнику, сдунула челку с глаз, взмахнула рукой…

Сибил чуть улыбалась, ее взгляд блуждал по сизому от дыма помещению, рука порхала над блокнотом. Волосы, стянутые лентой на шее, оставляли лицо открытым. В мочках ушей сверкали яркие камушки в гладких золотых ободках… Такой и увидел ее Филип, когда вошел: очень холодной, очень отстраненной. Словно она наблюдала за происходящим, защищенная тонким зеркальным стеклом, как при опознании в полицейском участке.

Фил приехал сюда, подчинившись внезапному порыву. Ему не сиделось дома, и теперь он благодарил странное беспокойство и смутную неудовлетворенность, терзавшие его весь вечер. Сибил – именно то, что ему сейчас необходимо, решил он, глядя, как она откладывает авторучку, снимает и вешает на спинку стула светло-желтый замшевый жакет.

– Сибил, если не ошибаюсь?

Она подняла на него взгляд, и он увидел, что глаза у нее голубые-голубые, как озерная вода, и заместил быстро промелькнувшее в них удивление.

– Правильно. – Сибил закрыла блокнот и улыбнулась. – Филип, «Корабли Куинов», насколько я помню.

– Вы здесь одна?

– Да… если вы не хотите присоединиться.

– С удовольствием. – Филип выдвинул стул, кивнул на ее блокнот. – Я вам не помешал?

Сибил улыбнулась дерзкой брюнетке, поставившей перед ней вино.

– Нисколько.

– Привет, Фил, пива?

– Мэри, ты прочитала мои мысли.

"Мэри, – повторила про себя Сибил. – Не Грейс "Куин».

– Необычная у вас здесь музыка, Филип.

– Музыка здесь всегда дрянь. – Он улыбнулся весело и обворожительно. – Это традиция.

– Тогда за традицию. – Сибил подняла свой бокал, сделала маленький глоток и тут же добавила в странную жидкость лед.

– Как вам нравится это вино, Сибил? – поинтересовался Фил.

– Ну, оно… – Сибил задумалась. – Я бы сказала, примитивное. – Она сделала еще один глоток и вынесла оценку:

– В общем, дрянь.

– Это тоже традиция, которой Шайни бесконечно гордится.

– Любопытно, – улыбнулась Сибил. – Раз вы знаток местных традиций, значит, давно живете здесь?

– Да. – Филип прищурился, вглядываясь в ее лицо и словно пытаясь что-то вспомнить. – Я вас знаю!

Она напряглась и, чтобы выиграть время, снова подняла бокал. Ее рука не дрожала, голос остался ровным и непринужденным.

– Я так не думаю.

– Точно, знаю. Мне знакомо ваше лицо. В первый раз вы были в очках… Что-то в… – Он протянул руку, взял Сибил за подбородок и немного повернул ее голову. – Вот так.

Кончики его пальцев были чуть шершавыми, хватка – крепкой и уверенной. В самом жесте Сибил почудилось предупреждение: перед ней мужчина, привыкший бесцеремонно трогать женщин… а она не привыкла, чтобы ее трогали.

Сибил удивленно вскинула брови. – Более циничная женщина решила бы, что это уловка, причем не самая оригинальная.

– Я обычно не пользуюсь уловками, – возразил Фил, не отрывая взгляда от ее лица. – Разве что самыми оригинальными. У меня хорошая память, и ваше лицо я точно видел. Сибил… – Уголки его губ медленно поползли вверх. – Гриффин. Доктор Сибил Гриффин. «Знакомые незнакомцы».

Сибил немного растерялась. Она еще не успела привыкнуть к своей популярности и всегда удивлялась, когда ее узнавали. Сейчас же, кроме удивления, она испытала облегчение: между доктором Сибил Гриффин и Сетом Делотером нет никакой связи!

– У вас действительно хорошая память, – непринужденно произнесла она. – Вы читали книгу или просто видели мою фотографию на суперобложке?

– Читал. Увлекательная книга. Она мне настолько понравилась, что я нашел и купил вашу первую. Правда, еще не прочел.

– Я польщена.

– Вы отлично пишете. Спасибо, Мэри, – кивнул он официантке, поставившей перед ним пиво.

– Крикни, если что-нибудь понадобится. – Мэри подмигнула. – Только кричи громче. Сегодня оркестр ставит рекорд громкости.

Воспользовавшись этим замечанием. Фил придвинулся поближе к Сибил и наклонился к ней. И вдохнул тонкий аромат ее духов. О, мужчина должен очень близко подобраться к Сибил Гриффин, чтобы почувствовать ее аромат и уловить его смысл.

– Объясните-ка мне, доктор Гриффин, что привело знаменитую исследовательницу мегаполисов в такой непростительно провинциальный городишко, как Сент-Крис?

– Исследование. Модели поведения и традиции… Выпьем за маленькие городки и их обитателей, – предложила Сибил.

– Не слишком ли резкая перемена образа жизни? – с любопытством взглянул на нее Фил.

– Социология и культурология не должны ограничиваться только большими городами.

– Вы делали здесь заметки?

– Так, кое-что. Местный бар, его завсегдатаи. Троица у стойки настолько поглощена матчем, что не замечает никого и ничего вокруг. Они могли бы остаться каждый у себя дома, устроиться в удобном кресле перед телевизором, но они предпочитают компанию, разделяющую их интересы; приятелей, с которыми можно поспорить или согласиться, что именно – не имеет значения. Важен ритуал.

Филип обнаружил, что заворожен ее голосом, четким северным произношением, даже ее лекторским тоном.

– «Ориолес» мчатся к победе, а вы попали в самый центр их территории, – объяснил он. – А, может, дело просто во всеобщем увлечении бейсболом.

– Игра – всего лишь повод для общения. Модель поведения не изменилась бы, будь то футбол, бейсбол или любой другой вид спорта. – Сибил пожала плечами. – Типичный мужчина получает больше наслаждения от спорта, даже от пассивного участия в соревновании, если рядом есть хотя бы один единомышленник. Вспомните любую рекламу, нацеленную на потребителей-мужчин, например, рекламу пива. Покажите группу привлекательных мужчин, занятых каким-нибудь общим делом, и чуть ли не каждый купит именно этот сорт пива, так как поверит, что именно таким способом повысит свой авторитет. Беспроигрышный ход. Я бы даже сказала – зомбирование. – Увидев, что Филип ухмыляется, Сибил поинтересовалась:

– Вы не согласны?

– Что вы! Абсолютно согласен, вы попали точно в цель. Видите ли, реклама – моя профессия.

– Неужели? – с хорошо разыгранным удивлением воскликнула Сибил, подавив легкие угрызения совести. – Никогда не подумала бы, что в Сент-Крисе большой спрос на рекламу.

– Я работаю в Балтиморе. В последнее время приезжаю сюда на уикенды. Семейные дела. Но это долгая история.

– Я не прочь ее услышать.

– Может быть, позже. Расскажите, что еще вы здесь видите.

Ему нравилось слушать ее, нравилось смотреть в ее бездонные голубые глаза, опушенные длинными черными ресницами. Казалось невозможным отвести от них взгляд.

"Ловко, – подумала Сибил, – просто безукоризненно». И он так смотрит на нее, словно в этот момент на свете не существует ничего более важного. Вероятно, он так смотрит на любую женщину, но ее сердце забилось чуть быстрее.

– Ну… видите ту, другую официантку? Филип на мгновение перевел взгляд на легкомысленный бант, покачивающийся на короткой юбочке блондинки, удаляющейся к бару.

– Ее трудно не заметить.

– Да. Она воплощает самые примитивные мужские фантазии, однако я говорю о личности, а не об обрамлении.

– И что же вы в ней видите? – Филипа забавлял этот разговор.

– Она любит свое дело, но уже подсчитывает время до закрытия. Она интуитивно угадывает клиентов, которые наверняка дадут хорошие чаевые, и обхаживает их, а вот компанию студентов за тем столиком практически игнорирует, ведь от них большой прибыли не будет. Обостренный навык выжидания, как и у циничной официантки любого нью-йоркского бара.

– Линда Брустер, – поделился информацией Филип. – Недавно развелась и подыскивает нового, более перспективного мужа. Ее семья владеет рестораном «Деревенская пицца», так что Линда всю жизнь от случая к случаю подрабатывает официанткой. Хотите потанцевать?

И это не Грейс… Сибил с трудом оторвалась от своих мыслей.

– Что? Простите, я не расслышала.

– Оркестр не сбавил громкость, зато сбавил темп. Хотите потанцевать?

– Хорошо.

Филип взял ее за руку и повел, лавируя между столиками, к танцплощадке, где они не без труда втиснулись между топчущимися парами.

– Кажется, оркестранты думают, что играют «Энджи», – сказал Филип.

– Если бы Мик и его парни это услышали, то пристрелили бы бедолаг на месте.

– Вы любите «Роллинг Стоунз»?

– А что там не любить? – Сибил подняла голову.

Лицо Филипа было совсем близко, и она могла смотреть в его глаза, прижиматься к его телу… – Жесткий рок, никаких выкрутасов, никакой суеты. Откровенный секс.

– Вы любите секс?

Она принужденно засмеялась.

– А что там не любить? И хотя я не имею ничего против секса, сегодня он в мои планы не входит.

– Всегда есть завтра.

– Естественно. – В тесноте площадки они Могли лишь чуть-чуть покачиваться. Сибил подумала, не поцеловать ли его, не позволить ли ему поцеловать себя. Эксперимент безусловно доставил бы ей удовольствие… Она слегка повернула голову, задев щекой его щеку… Пожалуй, не стоит рисковать: он слишком привлекателен.

– Почему бы нам завтра не поужинать вместе? – Филип явно отработанным движением погладил ее спину. – Я знаю одно отличное местечко. Потрясающий вид на залив, лучшая кухня на всем побережье. К тому же там тихо, и мы могли бы поговорить, не повышая голоса. Вы рассказали бы мне историю вашей жизни.

Филип коснулся губами ее виска, и тело Сибил немедленно отозвалось на это легкое прикосновение.

"Я должна была это предвидеть! – подумала она, шокированная собственной реакцией. – Мужчина с такой внешностью не может не быть асом в искусстве соблазнения».

Призвав на помощь весь свой опыт, Сибил легко провела кончиками пальцев по его шее и прошептала:

– Я подумаю и отвечу вам.

Когда медленная мелодия закончилась и динамики снова взорвались бешеным грохотом, Сибил отстранилась.

– Мне пора.

– Что?

Филип наклонился, подставил ухо почти к самому ее рту.

– Мне пора. Спасибо за танец.

– Я вас провожу.

Они вернулись к столику. Сибил собрала свои вещи, а Филип, не подзывая официантку, оставил на столике несколько долларов. Когда дверь захлопнулась за ними, тишина и прохлада охватили их, особенно удивительные после духоты и шума, царящих в баре.

– Мне пора. Спасибо за танец.

– Я вас провожу.

Они вернулись к столику. Сибил собрала свои вещи, а Филип, не подзывая официантку, оставил на столике несколько долларов. Когда дверь захлопнулась за ними, тишина и прохлада охватили их, особенно удивительные после духоты и шума, царящих в баре.

– Ну и приключение! Благодарю вас за дополнительные впечатления.

– Всегда к вашим услугам. Можно погулять, еще не очень поздно, – добавил он и взял ее за руку.

– Достаточно поздно, – возразила Сибил, доставая из сумочки ключи от машины.

– Обязательно загляните завтра на верфь. Я вам все покажу.

– Может быть, загляну. Спокойной ночи, Филип.

– Сибил. – Он не стал сопротивляться желанию и поднес ее руку к губам, глядя ей прямо в глаза поверх их сплетенных пальцев. – Я счастлив, что для своего исследования вы выбрали Сент-Крис.

– Я тоже.

Сибил с облегчением скользнула На сиденье своей машины. Итак, по порядку: включить габаритные огни и фары, отпустить ручной тормоз, завести двигатель… Большую часть своей жизни она ездила в лимузинах с личным шофером или на общественном транспорте, так что в искусстве вождения не слишком преуспела.

Сосредоточенно подавая машину задним ходом, затем выезжая на дорогу, Сибил старалась не замечать странное ощущение в пальцах там, где их касались его губы, но все-таки покосилась в зеркало заднего вида и бросила на Филипа последний взгляд.

Фил решил, что нелепо возвращаться к Шайни, и поехал домой. И всю дорогу думал о Сибил. Вспоминал, как выгибались ее брови, когда она удивлялась или излагала свое мнение. Вспоминал ее удивительный аромат. Словно она намекала, что если мужчина осмелился подобраться так близко, то, может быть, только может быть, он получит шанс подобраться еще ближе.

Эта женщина стоит того, чтобы приложить усилия и подобраться поближе, решил Филип. Красивая, умная, образованная, утонченная… и настолько сексуальная, что все его гормоны встали по стойке «смирно».

Фил любил женщин. Он любил даже просто разговаривать с ними. Нельзя сказать, что ему не нравилось разговаривать с Анной и Грейс, но это были жены его братьев, гораздо приятнее болтать с женщиной и представлять, как заманиваешь ее в постель.

Он отчаянно скучал по женскому обществу, которое совсем недавно воспринимал как само собой разумеющееся. Теперь же ему хватало сил и времени лишь на то, чтобы добраться до собственной квартиры после десяти-двенадцатичасовего рабочего дня. С появлением в семье Сета когда-то насыщенная и разнообразная личная жизнь Филипа канула в Лету.

Вечера на неделе посвящались приведению в порядок личных и семейных счетов и – поскольку ответственность за все юридические детали братья возложили на Фила – консультациям с адвокатом.

Борьба со страховой компанией, отказавшейся оплачивать отцовский полис, вступала в критическую стадию, а через три месяца должен был решиться вопрос о постоянной опеке над Сетом.

Уикенды поглощались домашними обязанностями, работой на верфи и разнообразными мелочами, которые каким-то образом умудрялись накапливаться с понедельника по четверг Стоит ли удивляться, что у него практически не оставалось времени на интимные ужины с красивыми женщинами, не говоря уж о приятном их продолжении? Видимо, этим и объясняется его смутное беспокойство и приступы дурного настроения, однако мужчина, лишенный сексуальной жизни, имеет право на раздражение.

Филип свернул на подъездную аллею родительского дома. Над парадной дверью горел фонарь, но все окна уже были темными. И это в пятницу еще до полуночи! Где былая неугомонность Куинов? Когда-то в это время братья мотались по окрестностям в поисках приключений. Ну, если честно, им с Кэмом приходилось подолгу раскачивать флегматичного Этана, зато потом троица развлекалась на полную катушку.

В былые времена братья Куин редко сидели дома по вечерам. Не то что теперь, вздохнул Фил, вылезая из джипа. Кэм наверняка уютно устроился в своей комнате с женой, а Этан блаженствует в крохотном домике Грейс. Повезло парням…

Понимая, что все равно не сможет заснуть, Филип обогнул дом и прошел к тому месту, где лес сходился с заливом. Полная луна висела, как волшебный фонарь, в черном небе, заливая мягким светом темную воду, высокую траву, еще не опавшие листья. Цикады выводили свою однообразную убаюкивающую песню, в глубине леса без устали ухала сова.

Может, Фил и предпочитал приглушенный гул транспорта за окнами офиса или городской квартиры и, конечно, скучал по темпу городской жизни, выставкам и вечеринкам, быстрому калейдоскопу лиц, но он всегда ценил этот дом, наслаждался его покоем и надежностью, неизменными день за днем, год за годом.

Без этого дома он, несомненно, снова оказался бы в сточной канаве. И уже не выбрался бы из нее.

– Тебе всегда было тесно здесь. Ты всегда стремился к большему.

Фил почувствовал озноб. Холод даже не пробежал по позвоночнику, а словно прокатился мощной волной из самого нутра до кончиков пальцев. Там, где только что сквозь листву струился лунный свет, стоял отец. Отец, которого он похоронил шесть месяцев назад.

– Я выпил только один стакан пива, – услышал Филип собственный голос.

– Ты не пьян, сынок. – Рэй шагнул вперед, и лунный свет замерцал в его густых седых волосах, в веселых синих глазах. – Сделай-ка пару глубоких вдохов, а то еще в обморок упадешь.

Филип выдохнул со свистом, но это не слишком помогло.

– Я лучше присяду. – И он опустился на траву медленно и неловко, как страдающий ревматизмом старик. – Я не верю в призраков, – обратился он к воде. – Я не верю ни в реинкарнацию, ни в жизнь после смерти, ни в гостей из потустороннего мира, ни в какие паранормальные явления.

– Ты всегда был самым практичным из моих сыновей. Для тебя реально только то, что можно увидеть, пощупать, понюхать.

Рэй сел рядом с Филом, вытянул длинные ноги и удовлетворенно вздохнул. Фил с удивлением посмотрел на изношенные отцовские кроссовки, которые сам запаковал в коробку для Армии спасения около полугода тому назад.

– Ну, – подбодрил его Рэй, – ты меня видишь, разве нет?

– Нет. У меня галлюцинация, как следствие переутомления и сексуальной неудовлетворенности.

– Я не собираюсь спорить с тобой. Слишком красивая ночь для споров.

– Просто я еще не смирился. – Филип говорил вслух, но исключительно с самим собой. – Я все еще переживаю из-за этой нелепой смерти и из-за всех этих вопросов, на которые нет ответа. Вот и разыгралось воображение.

– Я не сомневался, что из всех троих ты окажешься самым крепким орешком, – согласно кивнул Рэй. – Я знаю, что у тебя много вопросов. Я понимаю твою злость. И ты имеешь на нее право. Тебе пришлось круто изменить свою жизнь, взять на себя чужие обязательства. Ты это сделал, и я тебе благодарен.– У меня нет времени даже на лечение. Я не смогу втиснуть в свое расписание психотерапевтические сеансы.

Рэй расхохотался.

– Мальчик, ты не пьян и не сошел с ума. Ты просто упрям и недоверчив. Послушай, Филип, почему бы тебе не использовать наконец свои чудесные мозги и не допустить возможность моего появления?

Собравшись с духом, Филип повернул голову. И увидел лицо отца, улыбчивое, изборожденное морщинами, и царственную гриву серебристых волос, чуть колышащихся на легком ночном ветру.

– Это невозможно.

– Когда мы с твоей матерью брали тебя и твоих братьев, многие говорили, что невозможно создать семью, изменить ваши жизни. Они ошибались. Если бы мы прислушались к ним, если бы руководствовались логикой и здравым смыслом, ни один из вас не стал бы нашим сыном. Но судьба плюет на логику. Вы были нам предназначены.

– Ладно. – Филип вытянул руку и тут же в ужасе отдернул ее. – Господи, что это на меня нашло? Как я могу дотронуться до тебя, если ты призрак?

– Можешь, потому что тебе это необходимо. – Рэй потрепал Филипа по плечу. – Я здесь и побуду рядом с тобой еще немного.

Филип с трудом сглотнул подступивший к горлу комок.

– Зачем?

– Я еще не все закончил. Столько всего оставил на тебя и твоих братьев. Мне очень жаль.

"Вероятно, у меня легкое нервное расстройство, – подумал Филип. – Конечно, мне все это пригрезилось, но раз уж у меня галлюцинации, есть смысл воспользоваться ими».

– Страховая компания не желает оплачивать твой полис, – медленно, с расстановкой сказал он. – Они утверждают, что ты совершил самоубийство.

– Надеюсь, ты не веришь в эту чушь собачью. Я был расстроен, а потому невнимателен. Произошел несчастный случай. – В голосе Рэя послышались нетерпение и раздражение… как при жизни. – Я не избрал бы легкий путь. И мне надо было заботиться о мальчике.

– Сет – твой кровный сын?

– Могу сказать, что он принадлежит мне, – уклончиво ответил Рэй.

Филип отвернулся и уставился на черную воду. Сердце ныло, голова раскалывалась.

– Когда он был зачат, мама была еще жива.

– Знаю. Я никогда не изменял твоей матери.

– Тогда как…

– Ты должен полюбить его ради него, ради себя. Я знаю, ты уже неравнодушен к Сету. Ты делаешь все, что в твоих силах. Осталось сделать последний шаг. Полюбить. Он нуждается в тебе, во всех вас.

– С ним ничего плохого не случится, – твердо сказал Фил. – Мы все об этом позаботимся.

– Если ты не будешь сопротивляться, он изменит твою жизнь.

Филип нервно рассмеялся.

– Поверь мне, уже изменил.

– Он сделает твою жизнь лучше, вот увидишь. Не слишком тревожься из-за этого моего визита. – Рэй дружески похлопал Фила по колену. – Поговори с братьями.

– Отлично. То-то они повеселятся, когда я скажу, что сидел ночью в лесу и разговаривал с… – Филип поднял глаза и не увидел ничего, кроме освещенных луной деревьев. Он устало растянулся на спине и уставился в небо. – Господи, мне необходим отпуск.
 Глава 4

"Необходимо успокоиться, – сказала себе Сибия. – Нельзя приходить к Куинам слишком рано. Все должно казаться непреднамеренным».

Сибил решила не брать машину. Будет гораздо естественнее, если она включит посещение верфи в послеобеденную прогулку по городу и придет пешком со стороны набережной.

Чтобы расслабиться, Сибил немного послонялась по припортовому району. Стояло бабье лето, и чудесная погода притягивала в Сент-Крис туристов. Они, как и Сибил, прогуливались по набережной, заглядывали в лавочки, останавливались понаблюдать за снующими по заливу моторными и парусными лодками. Казалось, никто никуда не спешит, ни у кого нет особой цели.

В одном этом Сибил видела интересный контраст с выходным днем в большом городе, где туристы обычно носятся от одной достопримечательности к другой. Это нужно будет проанализировать и даже построить теорию. Сибил достала из сумочки миниатюрный диктофон:

«Туристы не спешат искать обычных для уикендов развлечений, а просто прогуливаются семьями по набережной. Местные жители спокойны и дружелюбны, что отражает неторопливый ритм их жизни. В лавочках не толпятся нетерпеливые покупатели, однако, похоже, торговцев это не тревожит…»

Сибил купила несколько открыток с красивыми видами, затем, больше по привычке, чем по необходимости, выбрала книгу об истории Сент-Криса и его окрестностей, решив, что это поможет в ее исследованиях. Она остановилась, разглядывая оловянную фею в хрустальных сережках и колечках, и уже почти решила купить ее, но вовремя вспомнила, что любую безделушку всегда сможет купить в Нью-Йорке.

В кафе «У Кроуфорда», не в пример сувенирным лавочкам, было оживленно. Сибил купила мороженое в вафельном стаканчике, скорее ради того, чтобы чем-нибудь занять руки, пока она пройдет несколько кварталов до верфи Куинов.

Она высоко ценила вещи, которые могли в случае нужды занять руки: бокал вина на вечеринке, книжка в метро, украшения… Сибил усмехнулась, разжимая пальцы, теребившие тонкую золотую цепочку, и попыталась получить максимум удовольствия от малинового мороженого.

Прогулка до окраины городка не заняла много времени. Набережная тянулась не больше чем на милю, а перпендикулярно ей и заливу простирались жилые кварталы. Узкие улочки, аккуратные домики, ухоженные лужайки, низкие изгороди, не мешающие неторопливому обмену сплетнями на заднем дворе. Деревья, высокие и раскидистые, еще сохранили по-летнему зеленую листву. Сибил представила, как красиво здесь будет, когда осень окрасит листья во все цвета – от желтого до темно-красного.

Дети играли во дворах или гоняли на велосипедах и роликах. Тощий подросток в наушниках любовно драил маленький древний «Шевроле» и подпевал своему плейеру так фальшиво, что невозможно было узнать мелодию.

Поджарая дворняга с болтающимися ушами бросилась к забору, поднялась на задние лапы и грозно залаяла. Сибил неторопливо прошла мимо, хотя ее сердце сжалось от страха. Она недолюбливала собак, а псу явно ничего не стоило перескочить низкий заборчик.

На площадке рядом с верфью в компании старенького пикапа стоял элегантный джип Филипа. Сквозь распахнутые окна и двери сарая доносились жужжание электропил и оглушительный рок.

Сибил доела мороженое и сделала глубокий вдох. Ну, вперед! Сейчас или никогда.

Она вошла внутрь и, захваченная открывшимся зрелищем, забыла о своих проблемах. Огромное помещение было похоже на освещенную прожекторами сцену. Этан и Кэм приспосабливали длинную гнутую доску к остову, которому, видимо, предстояло стать корпусом новой яхты, а Филип загонял какие-то деревяшки под бешено вращающееся лезвие очень опасной на вид электропилы. Сета нигде не было видно.С минуту Сибил просто наблюдала за Куинами и раздумывала, не ускользнуть ли, пока ее не заметили. Если племянника здесь нет, разумнее отложить визит до тех пор, пока она не будет абсолютна уверена в том, что застанет его.

Возможно, он проводит день с друзьями… Есть ли у него друзья? Или он дома… Считает ли он дом Куинов своим домом?

Прежде чем Сибил успела принять решение, электропила выключилась, лишив рок аккомпанемента. Филип отступил, сдвинул на лоб защитные очки, обернулся и увидел ее.

Его радушная улыбка была такой искренней, что Сибил вновь почувствовала угрызения совести, но подавила их в зародыше.

– Боюсь, я не вовремя. – Ей пришлось повысить голос, чтобы перекричать музыку.

– Очень вовремя. – Отряхнув ладони о джинсы, Филип направился к ней. – Я с самого утра вынужден смотреть на этих парней. Вы гораздо красивее.

– Я решила поиграть в туристку и вспомнила о вашем приглашении.

– Я надеялся, что вы придете.

– Итак… – Сибил перевела взгляд на строящуюся яхту. Это было гораздо безопаснее, чем смотреть в глаза Филипа. – Будущая яхта?

– Ее корпус. – Филип взял Сибил за руку и потянул к платформе. – Должна получиться лодка для спортивной рыбной ловли.

– То есть?

– Такой симпатичный кораблик, на котором мужчины выходят в море и занимаются чисто мужскими делами: важно закидывают удочки и пьют пиво. ;

– Привет, Сибил, – расплылся в улыбке Кэм. – Хотите с нами поработать?

Она взглянула на острые инструменты, тяжелые деревянные, непринужденно улыбнулась Кэму, кивнула Этану.

– Вряд ли у меня получится. Похоже, вы трое знаете, что делаете.

– Мы-то знаем, – ухмыльнулся Кэм, показав на себя и Этана, – а Филипа держим для развлечения.

– Как видите, меня здесь не очень высоко ценят, – пожаловался он.

Сибил рассмеялась и направилась вокруг корпуса. Ей стал понятен общий замысел, но не сам процесс.

– Кажется, она стоит вверх ногами, – неуверенно сказала она.

– Точно, у вас хороший глаз, – похвалил Филип. – Когда корпус будет обшит, мы его перевернем и займемся палубой.

– Ваши родители были кораблестроителями?

– Нет, мама была врачом, а отец преподавал в университете, но мы выросли среди кораблей.

Сибил различила в голосе Филипа боль и неутихшую скорбь при упоминании о родителях и возненавидела себя за притворство. Собираясь сюда, она намеревалась побольше разузнать о Рэе и Стелле Куинах, но у нее не повернулся язык задавать вопросы.

– Я никогда не плавала на яхте.

– Никогда-никогда?

– Думаю, в мире наберется несколько миллионов таких, как я.

– Хотите попробовать?

– Может быть. Я с удовольствием смотрела на залив из окна отеля. – Чем дольше Сибил разглядывала корпус будущего судна, тем более загадочным он ей казался. – Откуда вы знаете, с чего начинать? У вас есть чертежи, планы или как вы это называете?

– Проектом, в основном, занимается Этан, – объяснил Филип. – Кэм его совершенствует. Сет рисует.

– Сет? – Ее пальцы крепче сжали ремешок сумки. – Кажется, вы говорили, что он учится в средней школе?

– Правильно, но у парня талант. Идемте, сами убедитесь. – Гордость, прозвучавшая в его голосе, поразила Сибил. Она последовала за Филипом к дальней стене, на которой висели рисунки в рамках из необработанного дерева. Хорошие, очень хорошие рисунки. У Сета явно был талант.

– Он… неужели это нарисовал мальчик?

– Да. Здорово, правда? Вот яхта, которую мы только что закончили. – Филип постучал пальцем по стеклу. – А это та, над которой работаем сейчас.

– Он очень талантлив, – тихо произнесла Сибил. – У него отличное чувство перспективы.

– Вы рисуете?

– Немного и изредка. Это просто хобби. – Сибил отвернулась, чтобы Филип не заметил ее волнение. – Рисование успокаивает меня, помогает в работе. – Она решительно вскинула голову и улыбнулась. – Где же наш художник сегодня?

– О, он…

В сарай ворвались два пса, и тот, что поменьше, бросился прямо к Сибил. Она отпрянула с придушенным возгласом. Филип протянул руку и резко скомандовал:

– Сидеть, дуралей. Успокойся, хватит прыгать, – сказал Фил, но то ли от избытка чувств, то ли по инерции, пес подлетел к Сибил, подпрыгнул и уперся В ее грудь могучими лапами. Она пошатнулась и, приняв слюнявую щенячью улыбку за свирепый оскал, с ужасом уставилась на большие острые зубы.

– Х-хорош-шая с-соб-бачка, – заикаясь, выдавила Сибил. – Х-хорошая собачка.

– Глупая, – поправил Филип, оттаскивая Глупыша за загривок. – Никаких манер. Простите. Сидеть. – Пес послушно плюхнулся на задницу и поднял переднюю лапу. – Глупыш.

– Просто очень энергичный.

– Нет, Глупыш – его имя… и сущность. Между прочим, он так и будет сидеть, пока вы не пожмете ему лапу.

Очень осторожно Сибил двумя пальцами пожала огромную лапу.

– Он не укусит. – Филип заметил в ее глазах тревогу и мягко спросил:

– Вы боитесь собак?

– Я… ну, немного… больших незнакомых собак.

– Второй, Саймон, гораздо воспитаннее. – Филип почесал за ушами спокойно наблюдающего за Сибил пса. – Его хозяин – Этан. Глупыш принадлежит Сету.

"У Сета есть собака, у Сета есть собака…» – Ни о чем другом она не могла думать, но требовалось поддерживать разговор.

Пожирая Сибил полными обожания глазами, Глупыш снова протянул ей лапу.

– К сожалению, я почти ничего не знаю о собаках.

– Эти – охотничьи собаки породы чесапик-бей, символ штата Мэриленд… во всяком случае, Саймон. Что еще намешано в Глупыше, никто из нас точно не знает. Эй, Сет, забери своего пса, пока он не обслюнявил даме туфли.

Сибил вскинула голову и увидела в дверном проеме силуэт. Солнце светило мальчику в спину, и лицо его оставалось в тени. Она видела только высокого худого мальчика в оранжево-черной бейсбольной кепке с большим пакетом в руках.

– Не такой уж он слюнявый. Эй, Глупыш! – Оба пса мгновенно вскочили и бросились на зов. Сет протиснулся мимо них к самодельному столу – листу фанеры, положенному на козлы. – Не понимаю, почему за ленчем и всем прочим всегда гоняют меня.

– Потому что ты самый младший, – привычно объяснил Кэм, запуская руку в пакет. – Ты принес сандвич с мясным ассорти?

– Принес, принес.

– А где сдача?

Сет вытащил из пакета литровую бутылку пепси, ловко сорвал крышку, шумно глотнул прямо из горлышка и только потом хитро ухмыльнулся:

– Какая сдача?

– Послушай, воришка, мне полагается не меньше двух баксов сдачи.

– Не понимаю, о чем ты. Может, забыл о расходах на доставку?

Кэм попытался схватить Сета, но тот ловко увернулся и захохотал.

– Братская любовь, – пояснил Филип. – Лично я всегда даю парню ровно столько, сколько нужно на покупку. Если даешь больше, прощайте, денежки. Хотите перекусить?– Какая сдача?

– Послушай, воришка, мне полагается не меньше двух баксов сдачи.

– Не понимаю, о чем ты. Может, забыл о расходах на доставку?

Кэм попытался схватить Сета, но тот ловко увернулся и захохотал.

– Братская любовь, – пояснил Филип. – Лично я всегда даю парню ровно столько, сколько нужно на покупку. Если даешь больше, прощайте, денежки. Хотите перекусить?

– Нет, я… – Сибил никак не могла отвести глаз от Сета. Знала, что должна, но не могла. Теперь мальчик разговаривал с Этаном, оживленно жестикулируя свободной рукой, а Глупыш весело прыгал, пытаясь поймать его пальцы. – Я уже обедала.

– Может, воды? Парень, ты купил мне минералку?

– Да. Твоя минералка – пустая трата денег. Господи, сколько же народу было у Кроуфорда!

Кроуфорд! Вероятно, они были у Кроуфорда в одно и то же время! Может, она прошла мимо Сета и не узнала своего племянника!

– Вы покупаете эту лодку? – без особого интереса спросил Сет.

– Нет. – Сибил не увидела в его глазах настороженности, какая появляется даже при смутном воспоминании. Сет не узнал ее. Конечно. Как он мог ее узнать? Когда они виделись, он был совсем маленьким. – Просто осматриваюсь.

Сет уже вытаскивал из пакета свой сандвич.

– Здорово!

– Э-э… – «Говори с ним, – приказала она себе. – Скажи же что-нибудь. Что угодно». – Филип как раз показывал мне твои рисунки. Они замечательные.

– Нормальные. – Сет безразлично дернул плечом, но Сибил показалось, что его щеки чуть порозовели от удовольствия. – Я мог бы и лучше нарисовать, но парни вечно меня торопят.

Непринужденно – во всяком случае, она надеялась, что непринужденно, – Сибил подошла к Сету поближе. Теперь она видела его ясно. Глаза – голубые, но темнее, чем у нее или ее сестры. Волосы – белокурые, только не такие светлые, как у четырехлетнего мальчика, фотографию которого она носила с собой, и совсем прямые.

Губы… подбородок. Кажется, есть какое-то сходство в нижней части лица.

– Ты хочешь стать художником?

– Не знаю еще. Мне просто нравится рисовать. – Сет откусил огромный кусок сандвича и продолжал говорить с полным ртом:

– Мы – кораблестроители.

Сибил заметила, что его руки очень грязны, да и лицо немногим лучше. Видимо, в семье, где большинство составляют мужчины, такие мелочи, как мытье рук перед едой, никого не волнуют.

– Можно стать конструктором или дизайнером, – предложила она.

– Сет, это доктор Сибил Гриффин. – Филип протянул Сибил пластиковый стаканчик, в котором на кусочках льда пузырилась минералка. – Она пишет книги.

– Романы?

– Не совсем, – ответила Сибил. – Наблюдения. Я поживу немного в вашем городе и понаблюдаю.

Сет вытер губы тыльной стороной ладони. Ладони, которую Глупыш энергично облизал несколько минут назад и которой занялся снова! Сибил внутренне передернулась;

– Вы напишете книгу о яхтах? – спросил Сет.

– Нет, о людях, живущих в маленьких городках, в маленьких приморских городках. Тебе нравится? Я имею в виду, тебе нравится жить здесь?

– Нормально. В городе погано. – Сет снова поднес ко рту бутылку пепси и снова шумно глотнул. – Те, кто живет в большом городе, просто чокнутые. – Он усмехнулся. – Как Фил.

– Сет, ты неотесанная деревенщина. Я начинаю беспокоиться о твоем будущем.

Фыркнув, Сет впился зубами в свой сандвич.

– Я пойду на пристань. У нас там утки болтаются.

Он направился к грузовым воротам, собаки не отставали от него.

– Сет очень категоричен, – сухо заметил Филип. – Думаю, в десять лет мир кажется черно-белым.

Сибил вдруг поняла, что от любопытства забыла о волнении.

– Ему не нравится городская жизнь. Он жил с вами в Балтиморе?

– Нет. Он жил там некоторое время со своей матерью. – Филип помрачнел, и Сибил вопросительно приподняла брови. – Это часть той длинной истории, о которой я упоминал.

– А я упоминала, что с удовольствием послушала бы.

– Тогда поужинайте со мной сегодня, и мы обменяемся нашими историями, – предложил Филип.

Сибил посмотрела на грузовые ворота, за которыми исчез Сет. Необходимо провести с ним больше времени, понаблюдать. И необходимо узнать точку зрения Куинов на сложившуюся ситуацию. Почему бы не начать с Филипа?

– Хорошо. С удовольствием.

– Я заеду за вами в семь.

Сибил отрицательно покачала головой. В данный момент Филип казался совершенно безопасным и очень милым, но она не собиралась рисковать.

– Нет, лучше встретимся в ресторане. Где это?

– Я вам напишу адрес. Давайте начнем экскурсию с моего офиса.

Экскурсия не заняла много времени. Особенно смотреть было не на что: крохотный офис Филипа, маленькая ванная комната и темная грязная кладовка. Даже неопытному наблюдателю становилось ясно, что сердце и душа всего предприятия – огромное рабочее помещение.

Этан терпеливо рассказывал Сибил о тонкостях обшивки корпуса внахлестку, а она слушала и думала, что из него получился бы прекрасный учитель: ясные простые фразы, готовность ответить на любые, даже самые примитивные вопросы. Она смотрела – с искренним интересом, – как мужчины опускают доски в ящик и пропаривают их, пока те не примут нужную форму. Кэм продемонстрировал, как соединять края досок, чтобы образовался гладкий шов.

Глядя на Кэма и Сета, Сибил вынуждена была признать, что они привязаны друг к другу. Если бы она ничего не знала, то приняла бы их за братьев или за отца с сыном… Но, может, в отсутствие посторонних они ведут себя как-то иначе?

Интересно, как они станут вести себя, если привыкнут к ней и перестанут считать посторонней?

Кэм тихо присвистнул, когда Сибил покинула здание, и многозначительно пошевелил бровями.

– Отлично, братец. В самом деле, отлично. Филип ухмыльнулся и поднес к губам бутылку минералки.

– Не могу пожаловаться.

– Она пробудет здесь достаточно долго, чтобы…

– Очень на это надеюсь.

Сет отложил доску и раздраженно фыркнул.

– Дерьмо. Ты собираешься приударить за ней? Вы, парни, только об этом и думаете.

– Ошибаешься, еще о том, как бы поколотить тебя! – Филип сорвал с Сета кепку и легко стукнул ею по голове мальчика. – А о чем же еще нам думать?

– И еще женитесь, – с отвращением протянул Сет, пытаясь выхватить свою кепку.

– Я не собираюсь на ней жениться, – возразил Фил. – Я просто хочу – как цивилизованный человек – поужинать с ней.

– А потом трахнуть, – закончил Сет.

– Господи, Кэм, это он от тебя набрался, – обвинил Филип брата.

– Он уже был таким. – Кэм обхватил Сета за шею. – Правда, сопляк?

Если раньше, когда Сета кто-то касался, его охватывала паника, то сейчас он просто вывернулся и ухмыльнулся.Если раньше, когда Сета кто-то касался, его охватывала паника, то сейчас он просто вывернулся и ухмыльнулся.

– Я-то не думаю все время о девчонках. Вы, парни, просто отстали от жизни.

– Отстали от жизни? – Филип натянул кепку Сета на собственную голову и плотоядно потер руки. – Кэм, давай выбросим этого недомерка в залив.

– Вы не могли бы заняться им попозже? – кротко спросил Этан, не участвующий в общем разговоре. – Или я должен строить эту чертову лодку в гордом одиночестве?

– Ладно, позже. – Филип медленно наклонялся, пока не оказался нос к носу с Сетом. – И ты ни за что не догадаешься – когда и где.

– Ха-ха-ха! Я весь прямо трясусь от страха.

Сибил открыла компьютер, закусила губу, размышляя над первой фразой, затем начала печатать:

"Сегодня днем я вступила в контакт с объектом».

Да, именно так, решила она. Так более объективно. Чтобы правильно оценить ситуацию, лучше думать о Сете как об объекте.

"Мы не узнали друг друга, как я и ожидала.

Объект кажется здоровым. Худой, но крепкий и красивый мальчик. Глория всегда была худой, следовательно, он унаследовал ее телосложение. Он – блондин, как и она… то есть какой я видела ее в последний раз.

Он вел себя со мной непринужденно. Я знаю, что многие дети стесняются незнакомых людей, но он не застенчив.

Когда я пришла на верфь, его там не было, однако он вскоре пришел. Из его жалоб и последующего разговора я поняла, что ему приходится часто выполнять различные поручения. Это можно истолковать двояко: или Куинам удобно иметь «мальчика на побегушках», или они прививают ему чувство ответственности. Видимо, истина лежит где-то посередине.

У него есть собака. Полагаю, это типично, даже традиционно для ребенка, живущего на окраине или в сельской местности.

Он также одаренный художник. У меня самой есть способности к рисованию, как и у моей матери. Однако Глория никогда не проявляла ни интереса к искусству, ни художественных способностей. Надеюсь, наш общий интерес к рисованию поможет установить более тесные отношения с объектом. Чтобы выбрать правильную линию поведения, необходимо будет провести некоторое время наедине с ним.

По моему мнению, объекту нравится жить с Куинами. Он кажется довольным и спокойным. Однако в его поведении наблюдается некоторая грубость. Несколько раз в течение часа я слышала, как он ругается. Раза два его довольно рассеянно одернули, в остальных случаях его сквернословие игнорировалось.

Его не заставили вымыть руки перед едой, как и не объяснили, что нельзя разговаривать с полным ртом. Его манеры нельзя назвать отталкивающими, но они далеки от идеальных.

Он упомянул, что предпочитает сельскую жизнь городской, даже очень пренебрежительно отозвался о большом городе.

Я согласилась поужинать сегодня с Филипом Куином и постараюсь вытянуть из него историю появления Сета в их семье. Интересно, совпадет ли его версия с версией Глории.

Следующий мой шаг – добиться приглашения в дом Куинов. Я должна посмотреть, в каких условиях живет мальчик, как общается с Куинами, и мне необходимо познакомиться с женщинами, которые теперь являются частью его семьи.

Я не хочу обращаться в социальную службу и раскрывать свое родство с Сетом, пока не завершу это частное расследование».

Перечитывая свои заметки, Сибил забарабанила пальцами по столешнице. Как мало, и виновата в этом только она: считала, что подготовилась к первой встрече, а оказалась абсолютно не готовой.

Когда она увидела мальчика, ее охватила печаль. Ее племянник, ее семья… а они абсолютно чужие друг другу. Может, виновата не только Глория, но и она сама?

Несколько раз за эти годы Глория обращалась к ней, но всегда лишь просила денег. А Сибил просто принимала на веру слова Глории о том, что мальчик здоров и с ним все в порядке. Разве она хоть раз попросила подозвать его к телефону или стремилась повидаться с ним?

Разве ей не было проще послать деньги и снова забыть о сестре и ее ребенке?

"Было», – призналась себе Сибил. Потому что в тот единственный раз, когда она впустила мальчика в свой дом, в свое сердце, его у нее отняли. И она страдала.

На этот раз она что-нибудь предпримет. Она сделает все, что необходимо, однако постарается сохранить эмоциональную отстраненность. В конце концов, это не ее ребенок. Если Глория официально вернет себе мальчика, то снова исчезнет с ним.

«Я не буду спешить. Я прослежу, чтобы он был хорошо устроен. А потом вернусь к своей жизни и своей работе!»

Удовлетворенная принятым решением, Сибил сохранила файл и открыла другой, относящийся к новой книге, и тут же зазвонил телефон.

– Слушаю. Доктор Гриффин.

– Сибил. Я с таким трудом разыскала тебя.

– Мама? – Сибил закрыла глаза. – Здравствуй.

– Ты не хочешь объяснить мне, чем занимаешься?

– Провожу исследование для новой книги. Как ты поживаешь? Как папа?

– Пожалуйста, не заговаривай мне зубы, – резко отозвалась мать. – Я думала, мы договорились, что ты не будешь вмешиваться в это грязное дело.

– Нет, мама. – Как всегда, когда начинались семейные разногласия, у Сибил засосало под ложечкой. – Мы договорились, что ты не будешь вмешиваться. Я решила вмешаться. Я видела Сета.

– Меня не интересуют ни Глория, ни ее сын.

– Меня они интересуют, и мне очень жаль, что тебя это огорчает.

– А ты ожидала чего-то другого? Твоя сестра сама выбрала свою жизнь и больше не имеет ко мне никакого отношения. Я не позволю втянуть себя в это.

– Я ни во что тебя не втягиваю. – Сибил дотянулась до своей сумочки и достала крохотную коробочку из перегородчатой эмали, в которой хранила аспирин. – Никто здесь не знает, кто я. И даже если я связана с доктором и миссис Уолтер Гриффин, вряд ли это приведет к Глории и Сету Делотер.

– Если кто-нибудь действительно заинтересуется, то легко проследит связь, а ты своим вмешательством ничего не добьешься. Сибил, я хочу, чтобы ты уехала оттуда. Возвращайся в Нью-Йорк или приезжай к нам в Париж. Может, ты послушаешься отца, если не хочешь слушать меня.

Сибил запила аспирин водой, достала таблетку от изжоги.

– Прости, но я доведу это дело до конца. В наступившем долгом молчании Сибил почти физически ощущала гнев и отчаяние матери. Не в силах ничего изменить, она просто закрыла глаза и стала ждать.

– Ты всегда приносила мне радость, и от тебя я предательства не ожидала. Я очень сожалею о том, что затронула болезненную тему. Я никогда бы не пошла на это, если бы предполагала, что ты так отреагируешь.

– Мама, Сету десять лет. Он твой внук.

– Он мне никто. Если ты в это ввяжешься, Глория заставит тебя дорого заплатить за твою доброту.– Я сумею справиться с Глорией.

Трубка разразилась резким, как скрежет, смехом.

– Ты всегда так думала. И всегда ошибалась. Пожалуйста, не звони ни мне, ни отцу, пока не образумишься.

– Мама… – В трубке раздались короткие гудки, и Сибил поморщилась. Последнее слово всегда оставалось за Барбарой Гриффин. В этом она была непревзойденным мастером.

Очень медленно, очень осторожно Сибил положила трубку на рычаг. Очень тщательно разжевала таблетку. Затем решительно повернулась к экрану компьютера и с головой ушла в работу.
Нора Робертс