Настоящие и Великие Люби. Кандидаты

Я не знаю, есть ли во множественных сценариях и развилках Вселенной, о которых светло и вдохновляюще писал Андрей Сахаров, такой путь, когда бы наш простой добрый Андрей Петров, Андрюха Петров - докарабкался бы до границы ослепительной Мудрости. (А может, и не такой этот парень и простой- потому что- героический защитник Конституции и Парламента 1993 года, и  навечно участник Ф.А.К.Э.Л.-П.О.Р.Т.О.С.а).

Но он так просто и твердо шагал по этому пути, что и 13 лет спустя после его ухода или вознесения (или по медиане между этими двумя траекториями), -некоторой части человечества есть о чем печаловаться, есть о чем помнить.

Каждый из живущих на Земле привыкал, приставал к кому-то из ближних , страдал от ухода ближних. Мы прорастаем друг в друга- это естественно для тех, кто пришел в мир с добром. Мы страдаем, когда одна из пророщенных частей отмирает.

Утешением может быть лишь мысль, что умерший не знает, не страдает от разлуки с нами: он остается в том счастливом миге,где говорил с нами, смеялся, дышал и жил. Он просто закрыл глаза, он просто спит. Он - остается там, а мы продолжаем идти уже в меньшем составе, с большей нагрузкой. Добрых слов и участия все меньше, меньше проверенных Душ рядом, не от кого получить дельный совет, принять понимающий взгляд, поддержку. Но мы продолжаем путь- и за себя и за оставшихся там, в прошлом. Мы несем на себе их свет, их радость, их заботу - потому что они также проросли в нас, как мы - в них. Мы- единое с ними и с их мирами, а рядом уже - другие Души, которые понесут наши проросшие миры в себе, когда мы застынем последними взглядами... И все это становится единым добрым светящимся миром- одним на всех, на все времена. 

У каждого есть ближний круг, - что ж, для того, чтобы выжить, мы должны рассчитывать на кого-то и кто-то должен рассчитывать на нас. Но есть такие люди,- и к ним безусловно принадлежит Андрей Петров, чьи эфирные "локаторы" всегда настроены на прием, слышат беду, призыв о помощи, - от кого бы призыв ни исходил. Беснуются семейные, огорчаются друзья,- но Андреям Петровым- весь мир- одна большая общая вотчина, и невозможно заниматься личным счастьем, когда кому-то плохо.

Собственно, Андрей так и погиб- бросился в колодец спасать живую душу, - да там и задохнулся от ядовитого газа.

Это не был его единственный подвиг. В Белом доме спас от расстрела Леньку Хожанова. В детстве спасал пьяницу-соседку. В автогородках трудился наизнос, в С.П.А.Р.Т.е растил и вел трудное сельское хозяйство. Да и сколько добрых дел и поступков, про которые он не говорил потому, что ему и в голову не пришло бы говорить о них- он просто жил и радовался когда мог сделать добро, и действовал исходя из своего довольно чуткого разумения мира.

Нет, он не был идеален. По глупости его иногда случались неприятности, и даже вполне большие. Чего только стоит сильно покосившаяся от его заезда на тракторе с громадным стогом сена газовая труба. Тогда в шутку так и назвали- газовая труба имени Андрея Петрова.  За этим человеком  также - небольшое кладбище машин- легковых и грузовых, с прицепами и без- в которых не было залито масло или не подкручены болты на отвалившемся колесе, разрядился от невыключенных фар аккумулятор, и тд и тп. Вероятно,  машины на том свете могли бы Андрею предъявить самый большой счет. Он бы наверное в ответ грустно промолчал, но я в качестве адвоката сказала бы,  что почти все машины, достававшиеся Андрею, были ну очень старенькими (машины поновнее расхватывали более нахрапистые наши коллеги)и еще не ясно, кто кому сокращал век больше- Андрей машинам или они ему.

Не раз , связавшись с Андреем по какому-либо срочному делу, я от отчаянья и злости рыдала- от его помощи некоторые дела шли не вперед, а категорически назад,- но он, закатав рукава, спокойно приговаривал, что сейчас все исправит и все сделает. В итоге, наше транспортное отделение, твердо рассчитывавшее на первое место с утра, под вечер возвращалось с итогами и не для первого и не для второго, но для предпоследнего места (но не последнего же!).  Со временем я научилась справляться со своими необоснованными ожиданиями- и сотрудничество наше наладилось.

По наивности или слабости Андрея, иногда в коллектив проникали существа разрушительные и агрессивные- навроде гоголевской Панночки. Андрей для них был тюфяком, лакомым куском, удобным рассыльным и идеальным подкаблучником- и тогда коллегам приходилось спасать-выручать Андрея от сердечных напастей, быть его вторыми глазами и ушами. Дело обычно заканчивалось тем, что приходилось выпроваживать взлезших на загривок к Андрею дам. После отъезда очередной орущей вголос пассии, Андрей пару дней прохаживался в меланхолии,-  но неделю спустя бодрее прежнего принимался за дела.

Иногда он почти без сил валился в сон- он был жаворонок, рано вставал, и портосовские общие  ночные планерки были для него тяжелы. Но при том всегда можно было быть уверенными в том, что с утра он вновь раньше всех на ногах, сделает зарядку, сам нажарит своей вкусной на сливочном масле яичницы (если проснуться также рано- конечно поделится), сделает отчет- и вновь примется за дела- ровно и уверенно будет стоять крепкой крепостью, держать свою линию обороны.

Андрей был горой спокойствия. Прожив почти треть жизни без него, я теперь понимаю- как важен такой характер рядом. Испытав критику множества других "я": "Ты не такая, ты делаешь не так, что ты вообще о себе возомнила, да я лучше тебя в сто миллионов раз"- я восстанавливаюсь только от памяти сотрудничества с ним, и с другим похожим характером. Они со мной ровны, рады моему участию- и так я и продолжаю жить, помня и веруя, что где-то далеко во времени или пространстве все же возможно такое спокойное и дружелюбное существование: осознание ценности общего пути.

Что бы Андрей стал делать во время войны? Я не знаю. Как не знаю, что мы придумали бы вместе на всех с Юрой Давыдовым, и с Андреем, и с другими. Мой разум просто отказывается пересчитать за них такое количество их гениальных придумок. Кажется, - живы были бы они- Юра и Андрей- и войны бы не было.

А теперь мне снятся сны. Во сне вчера какой-то тихий старик между бомбежками, в несчастном нашем городе, размышляет: "Надо его, Андрея, послать в танкисты, он нас убережет!" Я с ужасом и болью возражаю: "Я и в первый раз не знаю, как он выкарабкался! Я думала, что он погиб, мертв, я кажется видела его мертвым, в гробу - а теперь он здесь, неподалеку, неясно каким чудом жив, воскрес- и разве мы его отпустим опять умирать? Это невозможно, слишком большая жертва для всех нас." Беда большая, и надо будет на что-то решаться. Даже во сне я знаю: и сам он не позволит себя спрятать в меньшем деле, сам пойдет туда, где смерть, и там будет сколько надо, до последнего. Жду его прихода, его такого спокойного и такого горького решенного ответа.

Я просыпаюсь. И понимаю, что не в первый раз мне снится эта история: помня даже во сне, что друг погиб,- я все же нахожу его живым, удивляюсь чудесному присутствию, радуюсь, говорю с ним, привыкаю, осваиваюсь со своей счастливой находкой,- а под утро, после сна,- та же беда, та же потеря - возвращается.

Что значит этот повторяющийся сюжет? Я не знаю. Возможно, это Вечность неотступно просит меня написать о том, как важно беречь Людей. Или бьется его Душа- нерассказанная и не успевшая дорасти до уровня ослепительной мудрости. Или просто мои чувства к миру оделись в такой причудливый сюжет. Или я слышу то, что болит у миллионов людей там, не так далеко от нас, - меньше десяти часов езды на поезде, если бы поезда туда ходили.

Может, это о том, что войны нужно остановить, пока не поздно. Кровожадным негодяям нет дела до боли и сложностей. Но справимся ли мы в мире тупых равнодушных одиночек? Не одиночки, но помощь из других миров- сильна ли она достаточно? В любом случае, нужен мир. Всем для счастья нужен мир.