Беда-не беда

                 2 .  БЕДА-НЕ БЕДА .(Из серии 5 паролей из детства).      
      В детской психологии– свои особенности адекватно оценивать и отделять свою боль, чужую беду, ранжировать происходящие события по уровню их значимости. Тем не менее, у детей свои мерки, которые,наверное,самые точные и справедливые.
           Одно из моих воспоминаний военной поры  связано как раз с оценкой происходившего тогда, всплывающего легкой набегающей волной из безмятежного далекого детства.
            Зимняя деревенская улица, почти всегда безлюдна. Мужчины на войне. Из женщин кто-то на скотном дворе, в конторе; в деревне без дела не ходят по улице. Только мы, детвора, прочесываем ее из конца в конец.
   Во многих домах топят печи, пегие столбы дымов подымаются в промерзлое небо, через окна изб видны отсветы пламени топящихся печей. В деревне тихое умиротворение, солнце играет мириадами блесток на девственно белом снегу. Что может происходить в деревне за закрытыми дверями изб, но открытых миру своей доступностью. В деревне ни у одной из изб нет заборов с калитками, которые бы ограждали  их друг от друга. Может быть, поэтому все «события», происходившие в деревне, быстро становились известными непостижимым образом. В деревне трудно сохранить тайну. Деревня открыта своему небольшому миру. Это только город с каменно-бетонными островами его «человейников» умеет хранить секреты и тайны отдельных сот – ячеек. Что в них происходит, миру безразлично. Все, что происходит там, за множеством окон-глазниц и тщательно укрепленных дверей, остается тайной.
           Я же, пробыв какое-то время на улице со своими товарищами, возвращался в конец деревенской улицы, к своему дому, «полный тайн» и важных событий, которые случились в деревне за время короткого пребывания на улице, по- прежнему безлюдной, но уже выдавшей часть своих сокровенных тайн. Было время обеда. Летел я домой, «распираемый», казалось, наиважнейшими событиями, свидетелем которых стал за короткое время, проведенное мною на улице. Источником моих секретов были мои товарищи, которые знали всё, и собственные наблюдения. В этот раз я нес своей маме две «страшные» новости, важнее которых для меня не было в мире ничего. Обе эти новости были трагические. Трудно представить степень моего нетерпения, чтобы выдать их.
           Вбежав в избу, едва успев раздеться, я начал сбивчиво  и«скорострельно» сообщать их, так как они были самые, самые. Нам, мальчишкам, приходилось слышать плач в некоторых избах после полученных похоронок. Но эта беда для неокрепшего сознания не была такой уж страшной. Самой беды мы не видели, что-то происходило далеко за пределами деревни. Нам трудно было осознать весь трагический  объем происшедшего.. А вот то, что произошло только что, на твоих глазах, было зримее и производило впечатление.
          Мы сели за стол. Мама поставила на стол все необходимое для обеда и гремела у печки ухватом, печной заслонкой. Я же, торопясь, стал выкладывать взволновавшие меня новости. Сначала я сообщил, что у Левановых отрубили топором голову петуху. Мы с мальчишками с ужасом наблюдали, как он без головы какое-то время несся по улице, оставляя на белом снегу капли крови. Страшнее ничего нельзя представить. А еще, – продолжал я, – у Шаманиных произошло еще более страшное событие. У них зарезали теленка. Для меня это событие, о котором я знал только со слов ребят, было еще масштабнее. И,  казалось, должно было произвести на маму особое впечатление. Но она оставалась спокойной, слушала только и ничего не говорила, ставя на стол чашку с дымящимися пустыми щами.
         Её реакция показалась мне несколько обидной. Тем более она сказала: «Сынок, это не беда. Вот у нас случилась беда, так беда». Заинтригованный, я начал выпытывать, что же  случилось у нас? Она сказала только: «Вот будешь есть, тогда узнаешь». Начали обедать. Хлебнув раза два своей персональной деревянной ложкой щей, я сразу же обнаружил, что щи совершенно не соленые. Не считая это чем-то столь уж важным, я только сказал маме :«Мам, а щи-то не соленые». «Вот это и есть наша беда, сынок»  –  ответила мама. «У нас совсем нет соли». Есть щи без соли было плохо. Но я все равно не считал это бедой. Я сейчас не могу сказать, сколько времени мы жили без соли и откуда она появлялась на нашем столе. Остались некоторые «вспышки» памяти. Мама иногда приносила откуда-то (в деревне магазина не было) стакан соли. Скорее всего, выменивала на что-то или давали взаимообразно сердобольные соседи, у которых тоже не было соляных копей.
          Конечно, плохо, что у нас тогда не было соли. Но очень хорошо, что «соль» была у нашей армии, в том числе у моего отца и у его товарищей.
                2014 г. Дзержинск